Страница 19 из 23
В «Анекдоты» или «Тайную историю», с другой стороны, Прокопий внес то, что не мог включить в другие свои труды. Это происхождение императрицы и ее карьера цирковой артистки, ее грубое обращение с придворными и упорное преследование религиозных противников. Все это изложено как результат слабости Юстиниана и его неспособности противиться жене. Немалую роль, по мнению Прокопия, сыграли и собственные дьявольские деяния императора. Автор писал о его способности долго не спать и обходиться минимумом пищи, связывая эти качества со сверхъестественными силами и коварным намерением уничтожить социальную ткань империи. И император, и императрица были выходцами из низов, не доверяли аристократии и старались снизить ее традиционное господство. Но здесь явное осуждение Прокопия контрастирует с его взвешенным повествованием о военных кампаниях и восхвалением созданных тогда построек. Труд назван «Тайная история», потому что не был опубликован при жизни автора, – его обнаружили только в XVII в. в Риме в виде манускрипта. Сначала ученые считали, что он написан другим Прокопием, но Аверил Камерон доказал, что все три труда создал один автор. Прокопий Кесарийский, несомненно, был многогранным автором, и мотивы, подтолкнувшие его к столь разным, пожалуй даже противоречащим друг другу, подходам, являются предметом для размышлений современных читателей.
Юстиниан правил долго – почти сорок лет – и многого достиг. Но все же самым величественным и прекрасным его творением является храм Св. Софии. По большим праздникам, когда императорская чета посещала там службы – при этом император находился вместе с патриархом, а императрица сидела на юго-западной галерее, они имели возможность оценить все великолепие византийской литургии в Св. Софии. В отличие от остальных мирян правители могли входить и в те части святилища, в которые допускались только священнослужители – например, когда меняли алтарный покров или приносили короны. Все многочисленные описания храма подчеркивают блеск и мерцание света бесчисленных ламп – одни были подвешены под куполом, другие высвечивали очертания отдельных конструкций. Именно свет производил столь ошеломляющее впечатление.
Потрясение, которое неизменно выражали посетители храма, было свойственно и самим византийцам, не понимавшим, как удалось возвести такое грандиозное сооружение. Арабы, например, восхищались огромными часами с 24 дверями, которые открывались и закрывались, отмечая время. Вокруг Св. Софии сложилось много легенд, от трактата «О постройках» (Account of the Construction) до текстов русских паломников и греческого фольклора. В трактате описано, как Юстиниан создавал план этого сооружения, задумав использовать для его дверей дерево от Ноева ковчега, как ангел наблюдал за строительством, чтобы удостовериться, что постройка не развалится, и потребовал, чтобы рабочие сделали тройное окно в апсиде в честь Святой Троицы. Эти легенды остались в памяти народа и с небольшими вариациями периодически возникали в разных странах. Храм Св. Софии, веками остававшийся самой большой церковью христианского мира, продолжал поражать воображение.
Церковь Святой Мудрости также подвигла султана Мехмета (Мехмеда) II на сооружение мечети, которую он построил на месте императорского мавзолея и церкви Св. Апостолов после оккупации Константинополя в 1453 г. Это был важный символ фундаментальной перемены. Правда, здание новой купольной мечети, названной именем завоевателя, имело явно христианскую форму. Позже султан Ахмед I построил в Константинополе грандиозную Голубую мечеть, названную так из-за отделки ее голубыми изразцами, ставшую достойной соперницей Св. Софии. Но, с одной стороны, она построена на тысячу лет позже, а с другой – располагается чуть дальше по склону, то есть ниже своего великого прототипа. После 1453 г. четыре минарета, добавленные по углам церкви Юстиниана, знаменовали переход памятника в ислам, но они лишь подчеркнули странность мечети, названной Айя-София, а гигантские размеры сооружения под куполом остались физическим символом претензии Константинополя на власть над миром. Пока он стоит, Византия всегда будет незримо присутствовать рядом.
Глава 6
Мозаики Равенны
В апсиде Сан-Витале образ того же Максимина (Максимиана), а также императора и императрицы красиво выложен мозаикой.
Мозаики в Равенне стали моим первым и самым впечатляющим знакомством с византийским искусством. Во время Второй мировой войны они были повреждены бомбардировками союзников, но после 1945 г. копии этих шедевров VI в. показали во всей Европе, чтобы собрать средства для их реставрации. Моя мать посетила эту выставку, и ей захотелось увидеть оригиналы. Я изучала итальянский язык в школе, и мы решили, что Равенна станет превосходным дополнением к моим летним каникулам, а затем отправились из Милана на арендованном «фиате», чтобы увидеть мозаичные панели с изображениями Юстиниана и Феодоры. Только намного позднее я задалась вопросом: по какой причине изображения византийских правителей, которые никогда не были в Равенне, украшают подходы к алтарю в церкви Сан-Витале. Почему они там?
В 89 г. до н. э. Равенна, маленький городок на Адриатическом побережье Италии, был завоеван римлянами. Позже он стал столицей итальянской провинции Фламиния и Пицена. Хорошо укрепленное место с надежной гаванью в Классисе и крепкими морскими связями по всему Средиземноморью привлекло внимание императора Гонория (395–423), который правил западной половиной империи, пока его брат Аркадий правил на Востоке (395–408). Как и большинство императоров IV в., Гонорий не жил в Риме – императорская резиденция находилась в Милане. В 402 г. он решил перебраться из Милана в Равенну, которую можно было лучше защитить от набегов варваров. Под императорским покровительством Равенна начала быстро расти: увеличилась численность населения, появилось много новых построек, необходимых для осуществления эффективного управления остатками Римской империи на Западе. Сюда перебирались аристократы из Рима и других центров Запада, съезжались торговцы со всего Средиземноморья и посольства самых разных правителей, обладавших властью за пределами римского мира.
Среди тех, кто осел в Равенне, оказалась Галла Плацидия, дочь Феодосия I и младшая сестра Аркадия и Гонория. В 423 г. ее сын Валентиниан III был провозглашен augustus на Западе. В то время ему было только пять лет. Галла твердо взяла власть в свои руки и правила как регент более 25 лет. Она покровительствовала строительству многих «ортодоксальных» (антиарианских) церквей, одновременно поддерживая отношения с проарианской христианской фракцией. Ее базилика Св. Иоанна Теолога, вероятно, была впечатляющим памятником, соперничавшим с городским собором, посвященным Аполлинарию, местному святому, мощи которого хранились в Классисе. Базилику построили после того, как Галла Плацидия пережила жестокий шторм на море при возвращении из Константинополя. Она молилась св. Иоанну (не только евангелисту, но и рыбаку) и обещала построить церковь, если судно будет спасено. Подробности этой истории были изображены в изначальной церкви. Галле также успешно удалось защитить имперские претензии своего сына от амбициозных генералов. В 437 г. Валентиниан женился на Евдоксии, дочери Феодосия II. Церемония была великолепна и запечатлена на мозаиках, украшавших дворец в Равенне.
Незадолго до смерти в 450 г. Галла построила собственный мавзолей с христианскими мозаиками над тремя саркофагами, предназначенными для ее останков, а также – ее мужа и сына. Мавзолей выполнен в форме креста, имеет красивые кварцевые окна, стены украшены сценами, изображающими Доброго Пастыря, голубок и оленей, пьющих из фонтана жизни, а внутренняя сторона центрального свода – картиной звездного неба. Молельня посвящалась мученику св. Лаврентию, изображенному у огня, на котором он был сожжен. Мавзолей, вероятно, относился к более крупному дворцовому комплексу, от которого сохранился мозаичный пол часовни, посвященной культу Святого Креста. При епископе Петре Хрисологе (432–450) Равенна получила шесть епископских престолов, которые раньше относились к Милану. Став бесспорной столицей Италии, Равенна дополнительно приобрела власть, соразмерную с политической, – церковную.