Дюна. Первая трилогия

– Однажды на Каладане мне пришлось увидеть вытащенное на берег тело утонувшего рыбака. Он…

– Утонувшего? – удивленно перебила его дочь фабриканта дистикомбов.

– Да. Человек погружается в воду, пока, захлебнувшись, не умирает. Это называется – «утонуть».

– Какая удивительная смерть! – пробормотала она. Улыбка Пола стала колючей. Он снова посмотрел банкиру в лицо.

– Но вот что интересно. На теле этого утонувшего человека были необычные раны на плечах – раны, нанесенные шипастыми сапогами другого рыбака. Дело в том, что утонувший был не один в лодке – это такое средство для передвижения по воде, которая затонула… ушла под воду. Так вот, один из тех рыбаков, которые помогали достать тело из воды, сказал, что уже не в первый раз видит подобные раны – и они означают, что тонущий человек карабкался на плечи своего несчастного товарища, пытаясь дотянуться до поверхности. До воздуха.

– И что же в этом интересного? – буркнул банкир.

– Главным образом интересно замечание, которое сделал по этому поводу мой отец герцог. Он сказал, что можно понять, когда тонущий человек карабкается на твои плечи – кроме тех только случаев, когда это происходит в обществе, на приеме. – Пол помедлил, чтобы дать банкиру сообразить, что последует дальше, и закончил: – В особенности же, хотел бы я добавить, тогда, когда это происходит за столом на званом обеде.

В зале наступила внезапная тишина.

«Это было опрометчиво, – подумала Джессика. – Пожалуй, положение этого банкира позволяет ему даже бросить вызов моему сыну!» Она видела, что Айдахо напрягся, готовый ринуться в бой. Охранники Дома тоже встали на изготовку. Гурни Халлек не сводил глаз со своего визави.

– Хо-хо-хо-хооо!..

Это расхохотался контрабандист Туек, откинув назад голову, расхохотался от всей души.

На лицах некоторых гостей появились неуверенные, нервные улыбки. Беут открыто ухмылялся.

Банкир отодвинулся со стулом от стола и яростно смотрел на Пола.

– Кто задевает Атрейдеса – тот делает это на свой страх и риск, – заметил Кинес.

Прежде чем Пол смог ответить, Джессика наклонилась вперед, к банкиру:

– Сэр!

«Надо разгадать игру этого харконненского ставленника. Он что, должен был испытать Пола? Проверить, насколько далеко можно зайти?.. И кто здесь поддерживает его?..»

– Сэр, сын мой показал нам, так сказать, одеяние вообще, а вам кажется, что оно сшито по вашей мерке. Поистине сие удивительно. – Она опустила руку и как бы невзначай скользнула ею вдоль ноги – туда, где в пристегнутых под коленом ножнах был спрятан крис.

Банкир перевел злой взгляд на Джессику. Многие из гостей тоже переместили внимание с сына на мать, а Джессика увидела, что Пол слегка отодвинулся от стола, освобождая себе пространство для действия. Он принял скрытый в реплике матери сигнал: Джессика сказала «одеяние» – то есть, на кодовом языке, «приготовься к бою».

Кинес, прикидывая что-то, посмотрел на Джессику и подал Туеку едва заметный знак рукой.

Контрабандист не спеша поднялся, встал, слегка покачиваясь, поднял свою флягу.

– Я хочу поднять тост, – объявил он, – за юного Пола Атрейдеса – еще мальчика на вид, но уже зрелого мужа по поступкам.

«Почему они вмешиваются?» – удивилась Джессика. Банкир смотрел теперь на Кинеса, и Джессика опять увидела страх в его глазах.

За столом уже поднимали фляги.

«Да, Кинес ведет – и за ним идут, – думала Джессика. – А он показал, что принимает сторону Пола. Но в чем секрет его влияния? Не в том же, что он – Арбитр Смены. Ведь это – должность временная. И уж конечно, не в том, что он – имперский чиновник!..»

Она сняла пальцы с рукояти криса, подняла свою флягу в сторону Кинеса, тот ответил тем же.

Лишь Пол и банкир (Су-Су! Надо же было придумать такое дурацкое прозвище!) сидели неподвижно и не поднимали тост. Банкир не отводил глаз от Кинеса; Пол глядел в тарелку.

«Я неплохо справлялся с ситуацией, – думал он. – Так почему же они вмешались?» Исподтишка он бросил взгляд через стол. Сказал:

– В таком обществе, как наше, человек не должен слишком поспешно оскорбляться. Это часто бывает равносильно самоубийству. – Он посмотрел на дочку фабриканта дистикомбов. – Вы согласны?

– О да. Да. Разумеется, я согласна, – ответила та. – Вокруг столько насилия и жестокости! И так часто желания оскорбить нет, а люди погибают. Так бессмысленно!..

– В самом деле бессмысленно, – согласился Халлек. Джессика, оценив совершенную игру девушки, поняла: эта пустоголовенькая девочка – вовсе не пустоголовенькая девочка. Джессика заметила угрозу и поняла, что и Халлек ее заметил. Они решили окрутить Пола, соблазнить его при помощи обыкновенного секса! Джессика немного расслабилась. Пол скорее всего заметил все первым – в его подготовку, конечно, входило изучение и подобных простеньких трюков.

– Вам не кажется, что следует извиниться? – спросил Кинес банкира.

Тот кисло улыбнулся Джессике:

– Простите, миледи. Боюсь, я чересчур увлекся вашими винами. У вас подают довольно крепкие напитки, и я к таким не привык.

Джессика услышала скрытый в его голосе яд и чрезвычайно любезным голосом ответила:

– Когда встречаются незнакомцы, следует делать скидки на разницу в обычаях и воспитании.

– Благодарю вас, миледи, – выдавил банкир. Темноволосая спутница фабриканта дистикомбов склонилась к Джессике:

– Герцог сказал, что мы здесь в безопасности. Надеюсь, речь не идет о войне?..

Ей велели перевести разговор в это русло, поняла Джессика.

– Скорее всего это окажется какими-нибудь пустяками, – улыбнулась она. – Сейчас столько дел, которые требуют личного присутствия герцога! Покуда между Харконненами и Атрейдесами существует вражда, быть излишне осторожным нельзя. Герцог объявил канли и в том поклялся. И, разумеется, он не оставит в живых ни одного харконненского агента на планете. – Она взглянула на агента Гильд-Банка: – Как вы понимаете, Конвенция на его стороне. – Она повернулась к Кинесу: – Я права, доктор Кинес?

– Без всякого сомнения, – кивнул планетолог. Фабрикант дистикомбов слегка потянул назад спутницу. Та взглянула на своего патрона, сказала:

– Я, пожалуй, съела бы чего-нибудь сейчас. Мне очень понравилось то блюдо из птицы…

Джессика махнула слуге, повернулась к банкиру:

– Помнится, вы говорили тут о птицах и их повадках. Здесь, на Арракисе, столько нового и интересного для меня. К примеру, не расскажете ли вы мне, где добывается Пряность? Меланжеры-разведчики далеко заходят в Пустыню?

– О нет, миледи, – ответил тот. – Глубокая Пустыня неважно изучена, мы знаем о ней очень мало. Что же касается южной части Пустыни, то о ней у нас практически никаких сведений.

– Есть легенды, – сказал Кинес, – что где-то на дальнем юге находится великая Материнская Жила, мать всех месторождений Пряности. Впрочем, я склонен полагать, что это – выдумка, рожденная исключительно как поэтический образ. Некоторые особенно дерзкие меланжеры-разведчики доходили даже до окраинных районов Центрального пояса, но это чрезвычайно опасно – ориентирование затруднено, а бури часты. Чем дальше от Барьерной Стены, тем выше уровень смертности. Считается, что заходить далеко на юг невыгодно, такие экспедиции не оправдаются. Может быть, если бы у нас были метеоспутники, – хотя бы один…

Беут поднял глаза, заметив с полным ртом:

– Говорят, что фримены заходят туда. Они путешествуют где хотят и сумели найти там влажники и соломенцы.

– Влажники и соломенцы?

Кинес поспешно ответил:

– Пустые слухи, миледи. На этой планете такие объекты не встречаются. Вообще же влажник – это место, где грунтовые воды поднимаются на поверхность или достаточно близко к поверхности, так что воду можно обнаружить по определенным признакам и затем добыть, выкопав углубление. Соломенец – это тот же влажник, но такой, где воду можно добыть, просто потянув через соломинку… во всяком случае, так было сказано.

«Он нас обманывает», – чувствовала Джессика.