Страница 65 из 85
И вообще. Хранительница намекнула, что после заката ожидается не простое чаепитие. Она настоятельно рекомендовала Младшей не упрямиться в отношении вечернего платья. Платье, доставленное двумя юными служанками, вызвало у Младшей приступ паники. Застегнуть и расстегнуть его можно было только сзади, четыре нижние юбки путались вокруг ног, а намертво затянутый корсет грозил скорым обмороком. Впрочем, помимо тесного платья, Анке досталось в придачу несколько приятных мелочей, исправивших ее впечатление от местной ткацкой промышленности.
Во-первых, ей взбили волосы и создали прическу, как выразился Саня, — «а-ля мадам Помпадур». Получилось довольно красиво, несмотря на грязные руки и обкусанные ногти парикмахерш. В прическу Анке воткнули два тоненьких стилета и пояснили, как ими можно воспользоваться быстро и с наибольшим эффектом. Младшая вынуждена была с серьезным лицом отрепетировать урок по скоростной кастрации вероятного противника, протыканию глаз и ушей, а также особым приемам вспарывания живота. Похоже, здешние женщины не отличались человеколюбием. Зато сами стилетики Анку весьма порадовали, в ручках у них сверкали восхитительные драгоценные камешки. И все это великолепие, как оказалось, — в подарок.
Поверх жесткого корсета намотали широкий, очень нежный пояс, вышитый золотыми нитями, и знаками объяснили, что это особый презент хозяйки, нечто вроде семейного талисмана. Ноги пришлось упрятать в чулки из тонкого сукна и в поразившие Анку кожаные башмачки на деревянных подошвах. Башмачки казались бы слишком простыми, если бы не серебряные гвоздики и серебряные пряжки. На шею повесили четыре пары золотых бус, больше похожих на ошейники для крупных собак. Младшая даже прикинуть боялась, сколько могут стоить такие украшения. Однако пришла тетя Берта и резво опустила ее на землю. Оказалось, что все остальное — подарок, а вот бусы придется вернуть, поскольку они часть Ритуала.
— Столько золота для Ритуала? — заволновалась Младшая, но Хранительница уже упорхнула в обнимочку с одной из дочерей баронессы. А может, вовсе не дочкой, а племянницей, их зверские дубленые рожи казались Анке слепком с одной разукрашенной маски. Анка поглядела вослед и подумала, что Бернар прав — тетушка выглядела максимум на сорок пять лет. Баба-ягодка, во как.
Дядя Саня играл на лестнице с сыновьями баронессы в какую-то идиотскую игру, похожую на кости, но бросали они не только кубики, а еще и плоские свинцовые лепешки. Саня обозвал игру латинским словом, признался, что правила изучил не до конца, но намерен выйти в чемпионы. Бернар с Брудо взобрались на стену и увлеченно болтали с одним патрульным. Все трое смеялись, жестикулировали и выглядели вполне счастливыми. Несмотря на все неприятности.
Младшая внезапно прозрела. Она увидела то, что так долго не желала видеть. Бернар с его роскошной шевелюрой совсем не походил на тощенького, жидкобородого отрядного, а местный егерь, на фоне их обоих, смотрелся настоящей гориллой. Тем не менее, и Бернар, и дядя Саня пришлись ко двору. Они словно вернулись в свой дом, покинутый много лет назад. Вроде не слишком тепло, тянет плесенью, вещи полузабытые и сложены непривычно, однако с каждой минутой становится все уютнее и теплее. Здесь была их вотчина, их потерявшаяся родина. Анка неожиданно со всей ясностью поняла, что Бернар никогда не вернется в Верхний мир. Что бы он ей ни обещал, чем бы ни клялся. Даже если ему придется ненадолго выйти через Запечатанные двери, то только для того, чтобы выполнить долг перед сородичами. И никакие удобства Верхнего мира не смогут его заманить. Автомобили, телевизоры, видеокамеры, курорты, шоу, концерты.
Он легко променяет все эти прелести на двести лет жизни в чудесном воздухе Изнанки. Среди скачущих остроухих девиц с бешеными глазами, среди обрывков древних времен, среди волшебных городков и жутких демонов. Анка с горечью вспомнила, как Бернар глазел на девушек во время эльфийской ярмарки. Он ее не бросил, наоборот — держал за руку и никуда не отходил, но с ней оставалась только часть Бернара, его внешняя оболочка, с каждой минутой, с каждым днем истончавшаяся. Существовал и другой Бернар, жесткий, сильный, смелый и даже иногда жестокий. Такому Бернару передал покойный Эвальд свое тайное имя, такой Бернар сумеет возглавить и фину, и септ.
Дочь барона Ке
По звуку рожка члены экспедиции собрались в большом каминном зале. Анка вполуха слушала дядю Саню и, раскрыв рот, разглядывала тяжеловесную грубую мебель. Очаг был такого размера, что на вертеле в нем свободно мог бы зажариться бык. Толстые дубовые лавки блестели, натертые седалищами сотен поколений круитни. Здесь не развешивали по стенам картин, не выставляли доспехи и греческие статуи. Зато над камином и лавками скалились головы медведей, кабанов и оленей. Все сильнее тянуло жареным мясом и чесноком, у Младшей сосало под ложечкой.
— Прошу вас, без церемоний, — шурша пышным платьем, из бокового притвора выплыла баронесса. Впереди нее протиснулись двое дюжих слуг с факелами, они обежали зал, поджигая десятки свечей. Мужчины вскочили, словно новобранцы, заметившие полковника. Младшая только улыбнулась про себя. Что ни говори, а владелица броха даже в посторонних мужиках умела вызывать трепет!
Снизу, из кухни, в два раза сильнее потянуло щекочущими запахами жаркого, лука и специй. Где-то загремела цепь, в стенке распахнулась квадратная дверца, за которой оказалась кабинка лифта, доверху набитая снедью. Овальный стол не застилали скатертью, а вместо салфеток расставили чашки с теплой водой. Не успела Анка ойкнуть, как в центре стола появилось блюдо с дымящимся поросенком. Слуги поднесли за ручки еще одно тяжелое блюдо, размерами смахивающее на щит какого-нибудь Геракла. Младшая раскрыла рот. Такого она не видела даже в индийском дворце наездницы Марии.
На блюде в три этажа были уложены дикие птицы. Даже не уложены, а рассажены в самом живописном порядке, как будто собрались на вечеринку. Здесь гнули шеи лебеди, разевали клювы фазаны, раздували грудь куропатки. Младшая никогда бы не поверила, что птиц можно кушать вместе с перьями, она даже решила, что все это чучела для украшения стола.
Распахнулись двустворчатые двери, здоровенный татуированный мужик, больше похожий на мясника, чем на глашатая, что-то проорал в потолок. Один за другим, звеня громоздкими украшениями, в залу вплывали соседи баронессы Ке.
Семь правящих домов королевства Инвернесс собрались под сводами фамильного броха Ке. Супружеские пары, величественные, разукрашенные вроде бы похоже, но каждая татуирована на свой лад. Мужчины в меховых безрукавках, с оскаленными волчьими мордами на мохнатых шапках, и дамы в зеленых закрытых платьях, в плащах, подбитых черной куницей, с посохами, увешанными амулетами. В каждой паре мужчина вел свою баронессу под руку, но не так, как это принято у обычных людей.
Анка сразу приметила разницу. Каждый из баронов носил на левой руке длинную сафьяновую перчатку и несколько браслетов поверх нее. Правая рука в толстой кожаной рукавице, обшитой бронзовыми пластинами, придерживала одновременно рукоять короткого меча и полу широкого плаща, укрывающего спины обоих супругов. Меднолицые соседи поочередно раскланивались с хозяйкой, с хозяином и с гостями. Женщины легонько соприкасались кончиками пальцев, мужчины гремели ножнами. Позади каждой пары возникал молодой, то ли слуга, то ли оруженосец, раскрашенный в цвета своего дома. Принимал перевязь с двумя мечами, плащи, волчьи шапки и удалялся в переднюю, где для прислуги был накрыт отдельный стол. Разоблаченные гости вели себя достаточно развязно, смеялись, споласкивали руки и с интересом поглядывали на обычных. Пожалуй, Мария, с ее великанским ростом, их занимала гораздо больше, чем виновница торжества. Досточтимый Фибо, тряся гривой, еле успевал кружить между вновь прибывшими, дабы никого не обделить вниманием союзного королевства.
— Садитесь, садитесь. Анка, не сюда, — в ухо ей зашептал Бернар. — Твое место не здесь, а возле баронессы!