Баронесса Изнанки

Гвидо неожиданно притормозил и указал вверх. Младшая охнула и невольно отступила назад. Она совсем забылась, мысленно полемизируя с вредным хитрецом Ку Ши, и не заметила статуи. Статуя напомнила Анке памятник императрице Екатерине в Петербурге, только была раз в шесть выше и шире. Почти круглый, грубо отесанный постамент венчала циклопическая фигура сидящей женщины. Левой грудью женщина кормила полуголого мускулистого мужчину, а правой — вставшую на задние лапы собаку. От ног до головы в женщине было не меньше пятнадцати метров. Прямо над ее макушкой в куполе имелось довольно большое отверстие, а в отверстие, скорее всего, была вставлена хитрая линза. Казалось, что луна непрерывно висит ровно по центру, окутывая статую мягким голубым светом, а голова женской фигуры была чем-то намазана или целиком состояла из материала, способного фосфоресцировать. Из-за этого голубого контурного пламени Анка никак не могла рассмотреть лицо местной богини. Мужчина, прильнувший ртом к ее груди, тоже отвернулся. Младшие егеря тревожно переговаривались на своем распевном языке, но Анка и без перевода ощущала их страх и замешательство. Гвидо указал на низкий тоннель в ногах статуи. Тоннель перекрывала толстая ржавая решетка, и вел он куда-то в глубину постамента.

Шлиип... шлиип... шлииип...

Из перекрестия теней, покачиваясь, приближались огоньки. Потом стали видны громадные сапоги и волосатая лапища, сжимавшая посох. Две экспедиции встретились возле статуи. Некоторое время, задрав головы, мужчины осмысливали увиденное. Очевидно, каждый рылся в пыльных талмудах памяти, пытаясь выискать хоть какую-то зацепку. Над головами снова пронеслась стая летучих мышей, сквозняк принес потрескивание факелов, храп коней и перестук их копыт. Карета отсюда, из центра зала, казалась не крупнее спичечного коробка, по периметру окруженного робкими огоньками.

Наконец магистр Уг нэн Наат выдавил несколько слов. Младшие егеря вежливо молчали.

— Его ученость утверждает, что мы, скорее всего, попали в одно из заброшенных капищ друидов, — перевел русский кровник.

— Это друиды, — подтвердил Уг нэн Наат.

— А я не решался сделать такое предположение, — крякнул дядя Саня и почесал в затылке. — Мог бы и сам догадаться.

— А кто это такие? — Младшая окончательно промерзла, ей уже становилось все равно, кто тут молился тысячу лет назад. — Бернар мне говорил, что так звали колдунов?

Саня переадресовал вопрос магистру. Уг нэн Наат, прежде чем ответить, некоторое время рассматривал громадное изваяние.

— Это не колдуны. Колдунами следует называть тех, кто по воле случая подобрал несколько крох великой скатерти мироздания и научился этими крохами пользоваться. Друиды принадлежат к расе обычных, но пришли на Логрис едва ли не раньше Капитула фоморов. Они не воруют крошки со скатерти природы, они ее ткут. Вы понимаете, что я хочу сказать? — Великан присел на корточки и достал из ящичка цайтмессер. Гвидо достал свой, и они стали быстрым шепотом сверяться, что не мешало фомору продолжать рассказ. Дядя Саня переводил, изо всех сил поспевая за скорым языком Долины.

— Тысячи лет племя жрецов владычествовало над Логрисом и островами... двадцать восемнадцать, ноль-три... потом они спустились в Изнанку, хотя могущество их таково, что никакие войны и бедствия не могли бы им помешать. О причинах их ухода... на пятом шесть и три, два раза юг и запад... о причинах их ухода можете спросить сами, если вам будет оказана такая честь в Священных рощах... на третьем ноль-четыре, север-север-восток, ага!!

Наконец, удовлетворенный магистр сложил прибор. Далеко, возле кареты, раскачивался крохотный алый огонек — это подавал сигналы кучер. Гвидо запалил фитиль в фонарике из красного стекла и условным сигналом ответил, что у них тоже все спокойно. Младшей очень не хотелось дольше отираться возле этого, мягко говоря, непривлекательного монумента, но неуемный магистр полез в тоннель, пробитый между ступней громадной кормилицы. Прежде чем преодолеть решетку, он поманил егерей с факелами. Младшая не сразу поняла, о чем они говорят, а когда догадалась, по спине пополз неприятный холодок. Прутья были толщиной с ее руку, решетка поднималась в петлях, только «от себя», а при попытке потянуть ее к себе прутья упирались в гранитный порог. Запоры древние строители не предусмотрели. Решетка легко подалась снаружи, но изнутри ее вытолкнуть было нереально. Человек медвежьей силы, вроде фомора, сумел бы, находясь внутри тоннеля, приподнять решетку, но пролезть под ней не сумел бы наверняка. А работать вдвоем, рядом, было просто негде.

Препятствие создавалось с целью не выпускать кого-то наружу.

— Туда могли заталкивать пленников, приносимых в жертву, — шепнул Анке русский кровник.

— И что потом? — Младшая слушала толчки собственного сердца в ушах. — Их сжигали?

Магистр полез в тоннель, едва не застрял. Он пыхтел, отдуваясь от пыли и паутины. За ним в черную нору шагнул младший егерь. Уг нэн Наат присел на корточки, удерживая решетку, затем вставил как распорку свой грандиозный посох. Оставленный снаружи кролик вдруг забился в клетке, оглашая окрестности противными криками. Анка вздрогнула. На секунду ей показалось, что пол под ногами чуточку шевельнулся. Или не сам пол, а произошел далекий сдвиг в земной коре.

— Не бойся, — сказал ей на ухо дядя Саня. — Я чую, там внутри никого, только пустота.

Вслед за Гвидо в щель скользнул его напарник. Младшая хотела спросить у Сани, зачем тогда рисковать, если никого нет, но сибиряк приложил палец к губам. Егеря и фомор о чем-то беседовали внутри, не спеша возвращаться. Младшая перекрестилась и по следам русского фэйри пролезла под решетку.

Громадный монумент оказался внутри почти пустым. В колеблющемся свете фонарей Младшая разглядела высокий каменный бордюр, а за ним — широченную дыру, метра четыре в диаметре, не меньше. Провалиться в дыру было невозможно, ее закрывала еще одна частая решетка, но Анка на всякий случай отодвинулась спиной к стене. Прислонилась и тут же брезгливо дернулась в сторону. По выщербленному влажному камню ползали мокрицы. Под ногами противно хрустели какие-то черепки, из темного провала ощутимо несло сыростью. Младшей показалось, что эхо периодически приносит оттуда плеск воды. Еще пахло кислым, как будто застарелым туалетом. Сверху, из полого нутра громадной кормилицы, свисали маслянисто блестевшие цепи. Цепи слегка раскачивались, по мокрому камню метались блики. Саня хотел поднять фонарь повыше, но магистр накрыл его руку своей и молча указал вверх.

Зеркала. Одно напротив другого. Мутные, в каплях испарений, в потеках старой въевшейся грязи.

— Колодец Червя, — Саня привлек Анку к себе и указал ей на кучу тряпья в углу. — Тех пиктов, из деревни, их всех пригнали сюда и скинули в колодец.

Гвидо потыкал в мягкую кучу пикой. Из грязных тряпок вызалился деревянный башмак. Со стуком выкатилась деревянная кукольная голова, без рта, но с ярко-синими, нарисованными глазами.

Младшую затрясло. Она представила, как неведомые друиды, подлые и мерзкие гады, бросали в колодец миленьких татуированных деток, их матерей и стариков. А здоровые мужчины, такие же крепкие, как потерявшийся барон Ке, они наверняка дрались, бросались, связанные, на вооруженных тюремщиков, пытаясь защитить свои семьи, и гибли первыми.

Только где же гадкие друиды? А вдруг они притаились поблизости и только ждут момента, чтобы напасть? И какого черта Уг нэн Наат тут бродит, никак не нанюхается?!

Магистр действительно не торопился покидать жуткий алтарь. Он обошел вокруг колодца, прикрывая фонарь полой плаща, чтобы ненароком не осветить зеркало. За колодцем Анка разглядела еще один тоннель, выводящий в зал.

— Не бойся, — шепнул дядя Саня. — Червя здесь нет. Никто нас не тронет. Пиктов скинули сюда сто лет назад или даже раньше. Это время опять играет.

Отрядные рассматривали помещение вытаращенными глазами. Пожалуй, впервые до Анки дошло, что она находится в обществе не совсем людей. Кисточки на острых ушах отрядных поднялись, зрачки заняли почти всю роговицу, на руках и затылке встали дыбом волосы. Мужчины быстро обменивались певучими, невнятными фразами, магистр пыхтел и ворчал, как обиженный медведь.