Вихри враждебные

Как мне кажется, царь Михаил начал чистку государственного аппарата от нелояльных ему чиновников. И вскоре среди тех, кто в России принимает хоть сколь-нибудь важные решения, не останется ни одного противника нового монарха. Аристократия же оказалась шокирована свирепостью и решительными действиями лично подотчетной императору госбезопасности, и в самое ближайшее время большая ее часть отправится в добровольную эмиграцию, продав свое недвижимое имущество. Меньшая же ее часть или прямо поддерживает императора Михаила, или же будет покорно наблюдать за его реформами, ограничившись лишь их осуждением в узком кругу.

Поэтому необходимо делать ставку на низшие слои общества. Новый русский император довольно умело использовал созданный при моей поддержке «Союз русских заводских и фабричных рабочих». Заменив руководителя этой организации на своего человека, он, с помощью щедрых обещаний, красивых речей и жестов, сумел добиться от петербургских рабочих полного к себе сочувствия. Но рано или поздно эти реформы, как это у нас часто бывает в России, затухнут, и вслед за ними начнутся контрреформы. Народ увидит, что обещания, которые им щедро раздавал царь Михаил, так и останутся обещаниями. И тогда настанет наше время…

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Шифф. – Если речь идет о социалистическом движении в России, то я уже вложил в него немало средств. И у меня есть подходящие фигуры, которые могли бы его возглавить…

– Да, именно о социалистических радикальных группах и идет речь, – ответил Витте. – Надо сделать все, чтобы в России произошла революция, подобная той, которая началась в конце позапрошлого века во Франции. Да, тогда во время якобинского террора и смуты погибли десятки тысяч французов, но общество в целом выиграло. В итоге принятые Наполеоном Бонапартом законы утвердили незыблемость основного принципа любого цивилизованного государства – священного права частной собственности. Управлять государством стали те, кто имеет на это право – люди, чье состояние измеряется суммой с множеством нолей. А для плебса была создана иллюзия того, что именно он является высшей властью. Пусть он участвует в выборах, надрывая глотку агитирует за того или иного депутата. Власть была и будет в руках тех, кто ее заслуживает.

– Я тоже так считаю, – задумчиво произнес Джейкоб Шифф. – В своем письме ко мне Альберт Ротшильд рассказал, что он часто играет в шахматы в венском кафе «Централ» с одним политэмигрантом из России. Молодой человек два года назад бежал из ужасной сибирской ссылки, вынужденный оставить в дикой тайге молодую жену с двумя маленькими девочками. Впрочем, он быстро утешился и женился год назад на одной приятной во всех отношениях даме.

Барон познакомился с этим молодым человеком еще в прошлом году в Базеле, в то время, когда там проходил VI Сионистский конгресс. Зовут этого молодого человека Лейба Бронштейн. Среди своих товарищей по партии он известен как Лев Троцкий. По происхождению он – сын состоятельного еврейского торговца зерном, проживающего где-то на юге России. Вы ничего не слышали раньше об этом человеке?

– Нет, мистер Шифф, мне он неизвестен, – ответил Витте. – А каковы его политические взгляды?

– Как я понял из письма барона Ротшильда, – сказал Джейкоб Шифф, – до недавнего времени он считался членом социал-демократической партии России и сотрудничал с печатным органом этой партии, газетой «Искра». Но сейчас он примкнул к группе Израиля Гельфанда, который успешно сочетает политическую деятельность с бизнесом. И надо сказать, что это получается у него вполне успешно.

Барон Ротшильд пишет, что Бронштейн – неплохой оратор, умеющий зажечь толпу, и талантливый журналист. К тому же он беспринципен и чудовищно честолюбив. Для него главное в жизни – это власть. И добиваться ее он будет любой ценой, не жалея тех, кто поверит его словам и пойдет за ним.

– В таком случае, – задумчиво сказал Витте, – мне кажется, что это именно тот, кто нам нужен. Мы поможем этому молодому человеку отобрать власть над чернью у его бывших соратников. Если ему нужны деньги – мы найдем их для него. Ведь, как я понял, барон готов ссудить этого человека необходимыми суммами для ведения антиправительственной деятельности в России.

– Это так, – ответил Шифф, – деньги мистер Бронштейн получит, причем кредит будет неограниченным. Мы снабдим его не только деньгами, но и оружием, а также обеспечим ему необходимую информационную поддержку. Все газеты мира будут рассказывать о несгибаемом борце с самодержавием «товарище Троцком», который смел, гениален и готов отдать жизнь за счастье всех бедных и голодных на Земле.

– Ну, если это так, то я готов помочь этому господину всеми возможными способами, – с улыбкой произнес Витте. – Было бы желательно лично встретиться с ним для того, чтобы договориться о сотрудничестве и получить определенные гарантии.

– Думаю, что это возможно, – кивнул Джейкоб Шифф, – я сегодня же пошлю телеграмму барону Ротшильду и предложу ему отправить мистера Бронштейна в Нью-Йорк для встречи с нами. Думаю, что он, как умный человек, поймет, о чем с ним будут здесь говорить. Так что в самое ближайшее время мы с ним встретимся здесь.

– А пока, – тут Шифф изобразил на своем лице радушную улыбку, стараясь выглядеть гостеприимным хозяином, – мистер Витте, я хочу предложить вам отведать этот прекрасный чулент – говядину, запеченную с ячменной крупой и фасолью, картофельный цимес и фаршированную щуку. Здесь их очень хорошо готовят…

23 (10) мая 1904 года, 11:15.

Санкт-Петербург. Зимний дворец.

Готическая библиотека

Декан горного отделения Томского технологического института Владимир Афанасьевич Обручев проделал немалый путь из Томска, в котором он проживал с 1901 года, до Санкт-Петербурга. Причиной этого вояжа было доставленное фельдъегерем приглашение на аудиенцию, подписанное императором Михаилом II, с приложенным к нему оплаченным билетом 1-го класса с открытой датой. Между прочим, этот вызов к императору вызвал немалый переполох в широких кругах либерально настроенной томской профессуры. Как же, новый император всего за какой-то месяц с небольшим своего правления сумел снискать себе в широких кругах местной интеллигенции славу: тирана, деспота, солдафона, держиморды и душителя свободы. Коллеги провожали в путь Владимира Афанасьевича с плохо скрытой печалью, словно покойника в последний путь. Не хватало только катафалка и духового оркестра, исполняющего похоронный марш.

Сам же профессор Обручев отнесся к этому приглашению по-философски спокойно. Раз зовут – значит нужен. И не ему, человеку, исходившему в экспедициях нехожеными тропами половину Азии, бояться вызова к высокому начальству.

Быстро собрав немудреный дорожный скарб и попрощавшись с женой и сыновьями, профессор сел в скорый поезд Томск – Москва, отправившись навстречу неизвестности. Неделя пути по железной дороге через половину России с пересадкой в Москве пролетела для Владимира Афанасьевича почти незаметно. Петербург встретил его мелким весенним дождиком, умывшим мостовые, что показалось Обручеву добрым знаком.

Все действительно с самого начала складывалось для него удачно. Профессора на Николаевском вокзале уже ждали. Один из адъютантов нового императора, симпатичный и вежливый молодой человек, штабс-капитан Николай Бесоев пригласил его в автомобиль и довез до гостиницы «Европейская» на углу Невского проспекта и Михайловской улицы. Оставив в номере свой багаж, Обручев, наскоро приведя себя в порядок, в сопровождении штабс-капитана Бесоева сразу же отправился в Зимний дворец к императору. Николай Арсентьевич сказал ему, что у государя к профессору Обручеву имеется весьма неотложное дело.

Дорогой Владимир Афанасьевич незаметно приглядывался к своему спутнику. Он пришел к выводу, что штабс-капитан чин свой выслужил не сидением в канцеляриях, а в бою. Несмотря на свою молодость, он уже был награжден Георгием IV класса и Владимиром с мечами. В тиши канцелярии военного министерства таких наград не заработаешь.