Огненное сердце

— Не надо, Жан…

Я умоляюще воззрилась в его тёмные глаза. Он скользнул рукой по обнажённому участку спины, закрыл глаза и потёрся носом о мою чёлку. Так мы и стояли, обнявшись, несколько минут. Странно, неловко, приятно.

— Обычно женщины говорят в таких ситуациях «Пожалуйста, Жан!», — ехидным шёпотом заметили мне на ушко.

— Неужели никто не отказывал? Никогда?

— Нет.

— И много у тебя было женщин? — Мне действительно было любопытно.

— Сколько бы ни было, сейчас кроме тебя никого нет.

Я уткнулась лбом в его шею. Почему-то не разозлил и не обидел меня его поступок. С ним всё было впервые. А главное, на душе опять стало тепло.

— Спина мёрзнет, — шепнула я.

Он прошёлся горячей ладонью по моей спине и отстранился, разворачивая меня за плечи. Я перекинула длинную косу через плечо на грудь. Несколько неторопливых движений, и моё простое бежевое платье перестало висеть мешком, держась на одних бретелях. Я почувствовала осторожный поцелуй в шею и его руки, горячим кольцом сжимающие мою талию. Спине стало тепло — совсем как тогда, во время прогулки верхом.

— Кажется, у тебя что-то горит, — принюхался Жан.

Я ойкнула и опрометью кинулась к печи. Тесто на руках засохло и неприятно стягивало кожу. Выпечка, к счастью, пострадала несильно. Я бросилась в сени. К счастью, отмылось всё быстро. Даже оттирать не пришлось.

Вернувшись в комнату, я застала Жана за бессовестным утягиванием выпечки с подноса. Он смешно пытался справиться с горячей сдобой, обжигая пальцы и дуя на дымящуюся разорванную выпечку. Я хихикнула, прикрыв рот рукой. Он виновато улыбнулся.

— Положи, пусть остынет! — Я уже смеялась в голос, отбирая кренделёк. — Потом возьмёшь, мне не жалко. Ты голодный?

Он притянул меня к себе:

— Ты даже не представляешь, насколько…

— У меня щи есть вчерашние. Очень сытные. Разогреть? — я проигнорировала явный намёк и теперь испытующе улыбалась, глядя, как он возводит к потолку взгляд и притворно вздыхает.

— Хорошо, пусть сначала будут щи.

Котелок с варевом нагрелся быстро, и я разложила еду по тарелкам. Пока накрывала на стол, он сидел, подперев подбородок кулаком, и задумчиво за мной наблюдал. Дождь неожиданно кончился. Тучи рассеивались, и сквозь серый мрак пробивались солнечные лучи. Где-то вдали ещё недовольно гремел гром. Жан ел молча и очень аккуратно. Ни хлюпаний, ни всплесков... Даже дна ложкой не задевал! Ну разве так бывает? Поймав его вопросительный взгляд, — мол, что не так? - я глупо улыбнулась и уткнулась в свою тарелку. Мы с девочками каждый день кормили множество людей, но тут… совсем другое. Я вдруг распереживалась, что недосолено, что мало картошки, а потом поняла, что ему нет дела до тонкостей деревенской кухни. Так Тор смотрел на Этираю. А я сейчас не знала, куда от этого взгляда деться…

— Кати, — негромко окликнул меня Жан. — Меня не будет около месяца. Нужно сделать кое-какие дела по государственной части.

Я встревожено замерла.

— Мне жаль, что мы проводим так мало времени вместе. Будь моя воля, мы бы не расставались дольше, чем на день! Надеюсь, когда-нибудь так и будет, — он осторожно сжал мою ладонь.

— Когда ты уезжаешь? — мрачно спросила я.

— Сегодня. Официально меня уже нет. Просто не мог не попрощаться с тобой.

Я вздохнула. То, чего я так боялась, свершилось. Может, не в полной мере, но и этого достаточно. Месяц - это же так долго! И неизвестно ещё, что за это время произойдет.

— Милая, иди ко мне!

Чувствуя, как комок подступает к горлу, я отвернулась. Не хватало ещё одной истерики в его присутствии!

Он не стал настаивать. Просто встал, отодвинул стул вместе со мной, подхватил меня на руки и прижал к себе. Я не знала, что делать — то ли вырваться, то ли обнять…

— Кати, я даже не знаю, радоваться твоей реакции или нет? — Жан растерянно погладил мои волосы и совсем тихо, словно признаваясь самому себе, шепнул: — Я так не хочу уезжать…

— Не уезжай…, — тихо шепнула я в ответ.

Глупо, да? Разве могут мои слова отменить приказ?

Я спряталась у него на груди, полуприкрыв лицо ладошкой. Он был тёплый, и пахло от него вкусно: смесью дорогого одеколона, влаги и хвои.

Желание слезть, убежать, забыть пока не поздно — эти мысли не покидали меня. Точно так же, как и не было никаких сил это сделать прямо сейчас, потому что отпустить его была не в силах. Даже если бы захотела — из капкана его рук сбежать сложно! Стоило унять тревогу и начать получать удовольствие от таких вот объятий, как вспоминалась её причина — и страх змеёй снова заползал в сердце.

Он отнял от лица мою ладонь, кладя её себе на шею, и поцеловал мои влажные ресницы. Этот жест неожиданно для меня самой оказался успокоительным и разрешил проблему немедленного выбора — бежать или остаться. По крайней мере, первый вариант стал гораздо менее значительным. И я разрешила себе вольность. Несмело, неуклюже продвинулась ладонью, обнимая за шею человека, которого так не хотела отпускать. А меня снова поцеловали. Долго, нежно, приятно.

— Береги себя, малыш. Я вернусь, как только смогу. — Он коснулся губами кончика моего носа. — Если зайдёт Ле… владыка, не бойся. Слушай его, он тебя защитит.

— Защитит? От кого?

— Он сам расскажет. Всё будет хорошо, любимая.

Любимая… Я не могла понять, нравится мне это слово, или нет.

— Что-то случилось?

— Всегда что-то случается, — уклончиво ответил Жан. — И всегда приходится решать, что с этим делать, какой бы ценой ни пришлось за это расплачиваться.

Он потянулся к своему плащу.

— Дай руку!

Сердце бухнулось о ребра. Я с подозрением уставилась в серо-голубые глаза.

— Зачем?

— Дашь — узнаешь.

Я поджала губы. Но руку протянула. Он надел на моё запястье красивый, широкий браслет из серебра. Тонкая изящная ковка, листики, незнакомые цветы, а между ними пламя... Издалека и не скажешь, что он дорогой, но вблизи явно чувствуется рука мастера.

— Это...?

Жан как-то странно на меня посмотрел, словно хотел сказать совсем другое.

— Пока нет. Но если захочешь, будет и свадебное. Только скажи!

Я смущённо покраснела:

— Мне нужно время.

Жан разочарованно вздохнул. Даже неудобно стало! Но не могу же я с радостью снова кинуться в петлю, из которой только-только сбежала?!

Начинало темнеть. Пора прощаться. Я нехотя слезла с колен, собрала выпечку с блюда, завернула в чистый рушник в два слоя и протянула Жану. Он поблагодарил, обнял и нежно поцеловал на прощание. Уходил быстро, как будто боялся, что я снова попрошу остаться. Когда он ушёл, я ещё долго стояла в отупении, глядя на потрескавшуюся массивную дверь. Мои губы горели от поцелуя, я чувствовала его запах и скользнувшие на моей щеке волосы.

Тревога холодила живот. Я поднялась в спальню. Только свернувшись калачиком на неразобранной постели, я ощутила, насколько хочу спать. Внутри было пусто и больно. Как же мне хотелось догнать Жана!

***

Мне снова снилось, как я стою вне времени и пространства, в полной темноте. И снова по мне бегали широкие алые языки пламени. Я была одна, но меня не покидало ощущение, что за мной наблюдают. А ещё мне было мучительно больно. Не так, как если бы я сунула руку в костёр. Огонь меня съедал изнутри.

— владыка! — робко позвала я в пустоту. Я не была уверена, но…

— Призывают по имени, Drack-Hassi. Запомни это.

Почти сразу перед моими глазами появился знакомый светло-голубой силуэт, но лица было не разобрать.

— Но вы откликнулись, — тихо прошептала я, леденея от страха. Мой огонь стал почти невидимым.

— Потому что это я тебя позвал. Ты наследница магического рода, владеющего огненной стихией. Ты — Drack-kherri. Тебе придётся научиться управлять своей силой, иначе однажды или сгоришь сама, или пострадают другие. Лично мне выгоден первый вариант.

— Почему?

И куда только страх девался…

— Слишком поздно, чтобы учить. Сила захлёстывает тебя, а ты даже не понимаешь этого. Много силы без знаний и опыта — это гибель, девочка.