Страница 5 из 22
Он вернулся к остальным.
Вылив затхлые остатки, они наполнили фляги свежей водой. Арния напела мелодию гимна и склонилась, восхваляя Бога за его доброту, альфу и омегу. Калио снял перчатки, промыл в воде свои руки с нарывами и отвернулся, чтобы снять маску и промыть свое истинное лицо. Котте нашел ягоды и орехи, которые казались съедобными, и принялся наполнять свой заплечный мешок.
Таул стоял на страже. Рядом с ним неожиданно выросла Арния.
– Кто-то приближается сюда, – сказала она.
Таул нахмурился.
– Я их чувствую, – дотронулась она до своего лба.
– Предупреди остальных, – сказал Таул.
С помощью своего внутреннего огня она предупредила Калио и Котте без слов. Все четверо поспешили скрыться в кустах под деревьями, сбившись в кучу. К ним вернулся страх.
Калио тяжело и взволнованно дышал. Ему пришлось в спешке бросить свои водные процедуры, и он до сих пор поправлял маску, чтобы не потерять достоинство. Руки его были мокрыми, с рукавов балахона капала вода.
На дальней стороне озера между деревьями показались какие-то существа. Дикие люди, грязные и замотанные в звериные шкуры. На западе таких людей странники видели нечасто. Говорили, что на востоке их гораздо больше. Это были остатки Первой расы, изначальные творцы, потерявшие разум. От них произошла Вторая раса, к которым принадлежал Таул с товарищами – те, кто обладал знаниями и памятью, кто сохранил способность мыслить и обрел дар огня, а благодаря ему и внутреннюю сущность, угодную Богу.
Дикие люди подошли к озеру. Трое мужчин и одна женщина. В руках они держали копья – простые заостренные палки. Никто из них не говорил, ни вслух, ни внутренне, потому что они не умели. Они были немыми. Ручей и то казался разговорчивее.
Люди крадучись прошли вдоль берега, а потом двое мужчин перепрыгнули на плоские камни в воде, вглядываясь в водную гладь.
– Что они делают? – прошептала Арния.
Таул пожал плечами.
– Спугнуть их? – спросил Котте.
Таул сразу понял, о чем идет речь. Представители Первой расы крайне восприимчивы к внушению. Сосредоточившись на своем внутреннем огне, Котте мог бы заставить их увидеть столб пламени, вспышку молнии, или что-то еще похуже. А воображения Котте было не занимать. Он бы точно сотворил видение, которое заставило бы диких существ в страхе броситься прочь сломя голову.
– Подожди, – сказал Таул.
Один из людей ткнул копьем в воду и вынул его с чем-то серебряным, бьющимся на конце. Поймал рыбу. Спутники мужчины одобрительно замычали и захлопали в ладоши.
– Они охотятся, – сказал Калио.
– Ты бы мог съесть рыбу? – поморщившись, спросила Арния.
– Наверное, да, – ответил Таул. – Они же едят.
Люди притихли и продолжили терпеливо высматривать добычу. Второй мужчина тем же резким движением поймал еще одну рыбу. Третий мужчина и женщина собирали ягоды и фрукты вдоль берега. Потом женщина что-то нашла и вскрикнула от неожиданности. Двое рыболовов соскользнули с камней в воду и пошли к ней.
– О нет, – пробормотал Калио. – О Боже, прости меня.
Таул увидел, что нашла женщина. Озаботившись своей маской, Калио в спешке оставил свою сумку на камнях возле озера. Сумку, в которой хранилась реликвия.
– Ах, Калио! – вырвалось у Арнии.
– Теперь их точно нужно напугать, – сказал Котте.
– Чтобы они убежали вместе с книгой? – спросил Таул.
Поднявшись, он прицелился. Его охватила тошнота, но если бы он попал в женщину с книгой, то она осталась бы на месте, а громкий звук выстрела заставил бы остальных сбежать. Таул был хорошим стрелком. Старейшины запада выдали ему четыре магазина для тренировки, прежде чем отряд вышел в путь. Таул усердно тренировался, чтобы потом, когда он станет необожженным, выполнить возложенную на него задачу. Его разум и глаза обучались убивать, после чего его мозг хирургическим образом нейтрализовали, освободив от запретов на убийство. Такова была жертва, которую ему пришлось принести ради служения Богу: лишиться священного статуса и стать невидимым для Бога, погасить свой внутренний огонь, чтобы служить Богу бескорыстнее, чем любой последователь до него.
Таул прицелился, наведя оружие прямо на голову женщины и сделав поправку на понижение, как научился. Тошнота усилилась. Ему уже доводилось убивать. Он убил Пардела. Но это было убийство из жалости. Теперь же ему предстояло совершить хладнокровное убийство.
А эти люди… необожженные, как и он, без внутренней сущности… Разве он теперь не более похож на представителей Первой расы, чем на представителей Второй? Эти люди ближе к нему, чем Калио, Котте и Арния.
Таул медлил. Он вспомнил, что способность к убийству – отличительная особенность Первой расы, ее губительный изъян. Способность Первой расы убивать сделала мир таким, каким он существует сейчас. То самодовольное удовлетворение, с каким представители Первой расы убивали, преобразило планету и, в конечном итоге, послужило толчком для появления Второй расы. Оно сотворило Бога, и Бог прекрасен, потому что Бог – это способность Первой расы убивать с широчайшим размахом, но под контролем. Высший потенциал, вечно сдерживаемый во имя славы, проявление великого могущества и великой любви.
Величайшее доказательство этого постулата – это их реликвия. Священное писание.
Тошнота стихла. Теперь Таула охватил праведный гнев. Первая раса впустила в мир насилие. Его представители заслужили, чтобы их убили за такое святотатство.
Его палец замер на спусковом крючке.
И тут посреди спокойствия леса раздался оглушительно громкий выстрел. Один из мужчин дернулся, словно туго натянутый канат с лопнувшей прядью. Правая сторона его лица превратилась в кровавое месиво. Покачнувшись, он плюхнулся в воду.
Распахнув глаза от изумления, Таул опустил винтовку – он так и не нажал на спусковой крючок.
На поляну выехали трое всадников. Их лошади на полном скаку устремились в воду, вздымая брызги.
Это были солдаты Третьей расы.
Обезьяны.
Мускулистые темные существа, покрытые черной шерстью, по цвету походившей на их черные кожаные доспехи. Грудь каждого пересекали патронташи, а один держал в руках винтовку, упиравшуюся прикладом в бедро. Из его пасти с острыми, похожими на кинжалы клыками, вылетали отрывистые приказы. Его спутники размахивали длинными дубинками.
Дикие люди пустились врассыпную. Один из мужчин попытался убежать через озеро, но всадник быстро догнал его и, ударив со всего размаха дубинкой, свалил с ног. Мужчина с разбитой головой полетел в воду, подняв брызги.
Женщина сбежала вместе с сумкой.
– Сидите здесь! – строго прошептал Таул остальным.
– Но как ты… – начала было Арния.
– Я сказал оставаться здесь! – отрезал Таул и повернулся, чтобы побежать, но застыл. Обезьяна с ружьем развернула своего коня и направила его в их сторону. Копыта животного заплескали по мелкому водоему. Всадник пристально всматривался в кусты, где прятались паломники, как будто услышал их голоса. Глаза его сузились, брови нахмурились.
Воин казался поистине огромным, с мощными руками и плечами. Глубоко посаженные глаза под нависшими бровями светились жестокостью. Таул никогда не видел обезьян вживую. В суровых пустошах запада представители Третьей расы встречались крайне редко. Они появились позднее других и находились ближе всех к животным, но при этом и отличались самой большой силой.
Разглядывая обезьяну сквозь листву, Таул вдруг поймал себя на мысли, что его невольно завораживает исходящая от этого существа угроза. Завораживают его лиловая униформа, кожаная броня, перчатки и переброшенные через грудь ленты с патронами. Завораживают уздечка и седло. Блестящие капли воды на гриве лошади и в волосах обезьяны.
И винтовка, зажатая в цепкой лапе. Особенно винтовка.
Она почти ничем не отличалась от той, что держал Таул. Вручая ему оружие, старейшины сказали, что нашли его и патроны возле трупа в пустыне. А как иначе? Как еще они могли раздобыть винтовку – не отнимать же ее у такого мощного существа?