Страница 17 из 22
– Вы отвергаете мое гостеприимство?
– Нет, – возразил Алан. – Мы воспользовались им в полной мере, и за это благодарны тебе. Мы хотим двигаться дальше, не доставляя тебе больше хлопот.
– Вы не доставляете мне хлопот. Мне доставляет их эта глупая обезьяна. Он оскорбляет меня. Называет меня своим братом.
С этими словами Апекс раздраженно сплюнул.
– Он думает, что ты принадлежишь к его племени, – сказал Пит. – Не обращай на его слова внимания. Они не стоят ничьей жизни.
Челюсти вождя Апекса плотно сжались. Он, похоже, обдумывал свой ответ, когда Урко крикнул:
– Но он и вправду мой брат по крови. И его отец – наш отец – до сих пор с тоской вспоминает его.
– Что?
– Груд не прекратил печалиться о сыне, которого считает давно погибшим.
К ним подъехал Гейлен. Глаза его были широко раскрыты, челюсть отвисла. Глядя на вождя Апекса, он пробормотал:
– Ты? Давно потерянный сын советника Груда?
– Я не сын гориллы, – презрительно фыркнул Апекс. – Я из Потерянного племени. Иначе пусть не говорит никто, ни человек, ни обезьяна.
– Гейлен, ты о чем? – спросил Алан.
– В Центральном городе ходят слухи о ребенке-обезьяне, который пропал много лет назад, – прошептал шимпанзе. – О сыне одного благородного семейства. Все эти годы его считали погибшим.
Изучающе взглянув на внушающее страх лицо Апекса, Гейлен добавил:
– Да, сходство есть. Особенно если присмотреться к носу и щекам.
– Молчать!
Это крикнул вождь Апекс, прыгнувший обратно в седло. Пришпорив своего аппалузского скакуна, он ринулся по направлению к Урко. Не ожидая этого, другая горилла постаралась удержать своего мышастого коня на месте, а своих взволнованных солдат от того, чтобы они открыли огонь.
Волосатые руки вцепились в винтовки. Но луки нацелились быстрее, с безжалостной точностью. Тетивы натянулись до максимума. Полетели стрелы.
Не прошло и секунды, как всадники Урко повалились со своих лошадей, которые бросились врассыпную во все стороны. Полилась кровь, из обезьяньих глоток раздались стоны. Ни одна из горилл, в которую угодила стрела, не поднялась на ноги. Многим пронзили сердце.
Урко остался на своем месте один. Глаза его сузились, в них разгоралась глубокая ярость. Пришпорив скакуна, он устремился навстречу отряду врагов в перьях.
Обернувшись, Апекс крикнул:
– Никому не вмешиваться! Я сам с ним разберусь!
Пит, Алан и Гейлен поспешили отъехать от двух всадников, набросившихся друг на друга.
– Я добуду твой скальп! – кричал Апекс.
Урко остановил скакуна прямо у своего противника, спрыгнул на землю и, сжав кулаки, двинулся вперед, намереваясь бороться врукопашную.
– Где твое оружие? – спросил Апекс, спрыгивая с седла.
– Мне не нужно оружие, чтобы уладить наш спор, мой брат-обезьяна!
При этих словах Апекс занес руку с томагавком и ударил было Урко, но офицер перехватил его руку. Началась борьба. Зазубренное каменное лезвие дрогнуло возле самых вздымающихся ноздрей Урко.
Наваливаясь всем телом, Апекс попытался вонзить острое каменное лезвие в плоское лицо Урко. Мышцы гориллы едва ли не заскрипели от нечеловеческого напряжения. Дюйм за дюймом лезвие приближалось, готовое впиться в обезьянью плоть.
Соперники топтались на месте, поднимая клубы пыли и не сводя друг с друга глаз. Наконец, мощным толчком Апекс все же сдвинул томагавк вперед, и если бы не огромная сила Урко, оружие рассекло бы тому лицо до самой кости. Но оно только порезало его темный лоб, выпустив струйку крови. Боль придала Урко еще большую силу. Заревев от ярости, он резко вывернул запястье Апекса, и томагавк упал на землю. Урко топнул по нему, разломав надвое рукоять из древесины пекана. Потом он ногой отшвырнул в сторону отдельные части.
Две волосатые обезьяны сшиблись грудью, размахивая и ударяя друг друга кулаками, стараясь вцепиться обнаженными клыками в пульсирующие яремные вены. Они уже походили не на почти цивилизованных существ, а на диких животных.
Апекс и Урко и сражались как дикие животные, вцепляясь друг в друга зубами и когтями, расцарапывая кожу и покрываясь алой кровью. Из их глоток вылетало гортанное рычание.
Кровь из оставленной томагавком раны ручейком стекала вниз, ослепляя один глаз. Горилла-офицер потряс головой, пытаясь стряхнуть капли солоноватой жидкости, но неудачно. Из раны потекло еще больше крови. Покрывая глазное яблоко, она сворачивалась и мешала видеть.
– Почувствуй горечь своего поражения! – воскликнул Апекс.
Вождь поторопился провозгласить свою победу. От этой насмешки Урко только удвоил усилия и с размаху ударил врага кулаком по носу. Вождь невольно подался назад; при этом боевой убор из перьев слетел с его головы, но Апекс устоял на ногах, только рассвирепев еще сильнее.
Зарычав, он бросился вперед. Косматые кулаки замелькали в воздухе, нанося один сокрушительный удар за другим. Затрещали костяшки пальцев. Могучие великаны то увертывались от кулаков, то принимали удары, пытаясь обхитрить соперника.
Человек на их месте давно бы сдался или упал бы в беспамятстве, если бы вообще не умер. Но ни одна из двух обезьян даже не споткнулась. Обе они отказывались признавать свое поражение.
Длинными, покрытыми волосами руками они били друг друга по глазам, ушам и горлу. Кулаки все чаще попадали в цель, посылая во все стороны алые брызги крови, но поединок не заканчивался.
Со временем их рычание и выкрики становились все тише, удары теряли свою мощь. Грудные клетки обезьян будто распирало тяжелым дыханием, и противники запыхтели, словно мучимые жаждой псы.
В конце концов руки их беспомощно повисли, ноги подкосились, и оба они рухнули на спины. Но и перекатываясь в пыли, гориллы продолжали рычать и бросаться друг в друга землей, пока не выдохлись полностью.
Наконец, звуки затихли, силы их покинули. Осталась одна лишь ненависть.
Через некоторое время Апекс содрогнулся и, пошатываясь, поднялся на ноги. Вправив себе рукой вывихнутую челюсть, он подковылял к другому тяжело дышащему примату, плюнул кровью на его запачканную грудь и процедил:
– Это научит тебя никогда не приходить больше в мою долину.
– Это еще не конец, отступник, – прохрипел Урко, едва поднимая руки и стуча ладонью по земле.
– Конец. Потому что я закончил. Когда отдышишься, ступай на юг. Если пойдешь на север, твой труп будет валяться проткнутый стрелами, а твой скальп будет висеть на моем поясе.
С этими словами Апекс подошел к охваченному дрожью коню Урко и от души хлопнул его по крупу, отчего тот заржал и поскакал прочь. Теперь поверженному врагу вождя придется унизительно покидать поле поединка на своих двоих.
Подобрав и водрузив на голову свое потрепанное украшение, Апекс подошел к своему аппалузскому жеребцу и не без труда взобрался на него. Прищурив покрытый застывшей кровью глаз, он огляделся и отдал приказ ехать на север. За ним последовали воины Последнего племени, гордо подняв свои головы с перьями в волосах. В конце вереницы, как всегда, ехали Алан Вердон, Питер Берк и шимпанзе Гейлен.
С трудом вдыхая пыльный воздух, Урко лежал и изрыгал проклятья. Подняв косматую руку со сжатым кулаком к солнцу, он потряс ею в ярости.
– Я еще отомщу! Всем вам отомщу! Ты слышишь меня, предатель?
Но его произнесенную в сердцах клятву отомстить услышали только черные дрозды на деревьях. Рычание Урко переросло в хрипение, похожее на кваканье лягушек; с каждым словом из его рта толчками вытекала кровь вперемешку с пеной.
Вереница воинов почти час двигалась по сердцу долины, пока ноздри путников не защекотал приятный запах костров, горевших в Резе.
– Урко вернется с отрядом побольше, вождь, – заговорил Алан.
Апекс медленно покачал головой.
– Не вернется. Урко не станет убивать того, кого он ошибочно принимает за своего брата по крови. В этом его слабость. Вот почему я всегда побеждаю его. Он боится убить меня.
– Почему же ты тогда тоже не прикончил его? – спросил Пит. – Ты бы мог забрать его скальп.