Как очаровать очаровательную

– Возможно. Моя первая жена нередко сетовала на почти полное отсутствие у меня чувства стиля.

– Это все объясняет. Видимо, вы никогда не любили модно одеваться. И не скажу, что удивлен, это вполне в вашем духе. – Маккриди восхищенно поглядел на жилет. – Он очень подходит к вашему костюму, милорд, и потому вы, видимо, инстинктивно его отвергаете.

Кирк ухмыльнулся.

– Скажешь, у меня нездоровые инстинкты?

Улыбка озарила морщинистое лицо камердинера.

– Милорд, я никогда не встречал человека, способного быстрее и вернее распознать модную вещь. Проблема лишь в том, что вы сразу начинаете эту вещь ненавидеть.

– Я как минимум постоянен.

За последние два месяца Кирк научился ценить дельные советы умудренного опытом Маккриди. В Эдинбурге лорд был занят преимущественно тем, что заново осваивал светские манеры, – все, что позабыл, и многие, которыми никогда не обладал. Теперь он понял, что из-за ранней смерти родителей, особенно матери, его воспитание сложно было назвать полным, и до недавних пор он даже не подозревал об этом. Его просто не научили – или за эти годы он успел об этом позабыть – ни изящно кланяться, ни подобающим образом приветствовать дворян различного ранга. Как и не объяснили, какие темы обсуждать к месту, а какие – нет, не говоря уже о множестве других салонных премудростей, над которыми ни одному здравомыслящему человеку и в голову не придет задумываться.

И он был абсолютно счастлив, ни о чем подобном не ведая, пока не встретил Далию Балфур. А ведь раньше Кирк усомнился бы в собственном рассудке, согласись он участвовать в подобном безумном предприятии.

«И все ради женщины, пожелавшей мне гореть в аду».

Но пока его влекла вперед тонкая, готовая в любой момент оборваться нить надежды, надежды на то, что Далия Балфур сможет преодолеть свое предубеждение и увидит в нем завидного жениха, а не того, кто пытался разорить ее семью.

«Проклятье, она обязана оценить мои усилия по достоинству!»

Прислонив трость к комоду, лорд Кирк захромал к кровати.

– Маккриди, пожалуйста, найди жилет, в котором я не буду выглядеть фатом.

Маккриди, мудро воздержавшись от возражений, вернулся к платяному шкафу.

Чтобы дать отдых ноющей ноге, Кирк оперся о спинку кровати. Дома в это время дня он сидел бы в кабинете, читал новую книгу о египетских раскопках, предмете своего последнего увлечения. Или пытался бы разобрать на рояле новые ноты Бетховена, заказанные им месяц назад в Лондоне. Страстную любовь к музыке он тоже унаследовал от матери. Она знала множество прекрасных пьес и могла играть часами. Кирк ее талантом, увы, не обладал.

Мысль о долгожданных нотах заставила его пожалеть, что он сейчас не дома, где повариха миссис Макаллис каждый вечер бы готовила ему одно из его любимых блюд, а дворецкий бы следил, чтобы камин в кабинете был растоплен. Вместо этого он торчит здесь, разряженный в эти проклятые неудобные тряпки, в надежде на то, что Далия все же одумается и поймет, что они созданы друг для друга.

Потому что Кирк понимал, что нет на свете двух людей, которые бы так подходили друг другу и по образу мыслей, и по склонностям. И подозревал, что молодая и преисполненная романтики Далия попросту не понимает, насколько это важно и насколько редко встречается. И даже представь ее герцогиня всем завидным женихам королевства, Далии все равно не найти того, кто подходил бы ей лучше, чем он.

Вот почему он так жаждал выиграть эту битву, сколь бы глупой она временами ему ни казалась, и готов был напяливать атласные жилеты и кланяться герцогу ниже, чем виконту. И раз уж он принял вызов света, сражаясь за ее руку, он не сдастся.

«Ибо Далия того стоит. Далия стоит гораздо большего».

– Я выгладил ваш сюртук.

Голос Маккриди вырвал лорда Кирка из раздумий.

– Спасибо.

– О, исключительно ради себя самого. – Маккриди достал из шкафа безупречно выглаженный сюртук и положил на кровать. – Ничто так не говорит в пользу камердинера, как ухоженный господин.

– Рад, что я тебя не посрамлю.

– А я вам и не позволю, – усмехнулся Маккриди. – В свое время я был первоклассным боксером. И практически уверен, что уложу вас, несмотря на разницу в возрасте.

– Не сомневаюсь.

Маккриди не походил ни на одного из известных Кирку камердинеров. Когда личного слугу Веллингтона после ранения на Пиренейской войне было решено отослать домой, камердинером при требовательном и взрывном главнокомандующем назначили служившего у его светлости конюхом Маккриди. И тот под строгим руководством герцога постиг все премудрости службы камердинера и сделался подлинным мастером своего дела. Он ваксил сапоги до зеркального блеска, накрахмаливал шейные платки так, что их невозможно было согнуть, и держал в узде самых наглых лакеев.

А поскольку поначалу Маккриди служил конюхом и прошел с герцогом все тяготы бесславной Пиренейской войны, он, не в пример прочей челяди, умел обращаться с оружием, стрелял из любого пистолета и досконально разбирался в военно-полевой медицине. Последний навык оказался особенно полезен лорду Кирку, ибо камердинер знал немало средств, помогающих облегчить боль и ломоту в ноге.

Однако сейчас камердинер не помогал ему никак.

– Красный цвет жилета подчеркивает черный цвет вашего вечернего сюртука. – Маккриди приложил вечерний сюртук лорда к жилету и с надеждой взглянул на хозяина.

Кирк не сомневался, что Далия высмеет нелепый жилет. Ему вдруг вспомнился ее смех – на удивление глубокий и очень привлекательный. Хорошо бы вновь его услышать! За вчерашним обедом она удостаивала его лишь мрачными взглядами.

– Хорошо, милорд. Решили так решили. – Маккриди тяжело вздохнул. – Если не желаете угодить никому, кроме себя, я уберу атласный жилет и принесу добротный и не вызывающий у вас возражений шерстяной. – Камердинер вытащил шерстяной жилет и положил его на кровать рядом с красным.

Кирк посмотрел на два жилета. Без яркого красного атласа черная шерсть выглядела пресно и скучно. Он вздохнул.

– Черт возьми, дай мне атласный жилет! Раз уж я решил сделаться щеголем, к чему останавливаться? Главное неудобство в этом, – он указал на свои лосины, – по сравнению с ними жилет – это сущая ерунда.

Изборожденное морщинами лицо Маккриди скривилось в улыбке.

– О, вы опять за свое? Чем вам не угодили лосины?

– Я предпочел бы брюки посвободнее.

– Да-да, как носили лет двадцать назад.

Лорд Кирк вздохнул и, морщась от боли в ноге, сел на край кровати.

– После обеда я прикажу приготовить вам ванну. – Маккриди с сочувствием посмотрел на него. – И у меня еще осталась та чудодейственная мазь, надо будет растереть ею вашу ногу.

– В прошлый раз она помогла.

– Вот еще раз и разотрем, если позволите. Мышцы надо растянуть. Если как следует поработать, вам полегчает, и не исключено, что вы и верхом сможете ездить. Или даже обойдетесь без трости и будете ходить, не хромая.

Кирк поднял на него взгляд.

– Не хромая? Вообще?

– Возможно, если хорошо поработаете, как я уже сказал.

– Я с радостью последую твоему совету, когда все это закончится. Однако боюсь, займись я этим сейчас, ты загоняешь меня так, что моя хромота только усугубится.

– Да, по меньшей мере, вначале.

– Точно. А мне не хотелось бы предстать перед мисс Балфур инвалидом.

– О, у вас очень трудный случай, милорд.

– Трудный случай?

– Да, милорд. Любовь.

– Мы с мисс Балфур очень подходим друг другу. Это куда важнее любви.

– Не ожидал услышать от вас подобную глупость, милорд, – покачал головой камердинер.

– Это не глупость. Я уже был женат и знаю, что такое любовь.

– Ах, значит, вы любили свою жену, но не мисс Балфур?

– Я любил жену со всем безрассудством и пылкостью юности. – Лорд Кирк усмехнулся. – Это чувство было прекрасно для того возраста, но не более. Мои чувства к мисс Балфур совсем другие. Нам просто хорошо вместе.

– Бедная мисс Балфур.