Плохой Ромео (ЛП)

— Ты ощущаешься потрясающе, — шепчет он напротив моих губ. — Я знал, что так будет, но…. Господи. — Он снова делает толчок, и я вскрикиваю, когда острая боль проходит сквозь меня. Когтями я впиваюсь в его плечи.

Он останавливается на секунду, но я понуждаю его продолжать.

Его толчки причиняют боль. Мышцы и ткани растягиваются и болят. Вспышка паники охватывает меня, когда мне вдруг приходит в голову, что он не вместится.

Боже, нет. Что если он не вместится?

Он двигается назад-вперед и с каждым разом ему удается проникнуть немного глубже. Его брови сосредоточено сведены вместе, и на протяжении всего времени он спрашивает в порядке ли я, не забывая целовать между вопросами.

— Прости, что это причиняет боль, — шепчет он. Я стискиваю зубы, когда он проникает глубже. — Я никогда не хотел сделать тебе больно. Никогда.

Еще один толчок. Потом еще. Я протяжно выдыхаю, он следует за мной. Потом его бедра прижимаются к внутренней стороне моих, и я понимаю, что… он внутри меня.

Полностью.

Его тело соединилось с моим.

Наконец-то.

Я поднимаю на него удивленный взгляд. Боль сменилась пульсирующим жжением, но мой разум все равно потрясен. Все его чувства отражены в его глазах. Радость, шок, страсть, любовь, сожаление, восторг. В такие моменты, он словно открытая книга. Ничто не сокрыто и не погребено.

Лишь мы одни. Единые в столь многих смыслах, а не только на физическом уровне.

Это самое невероятное, что мне приходилось чувствовать.

Я ощущаю такую наполненность им, что мне едва удается дышать. Это то, чего я ждала. Чего жаждала столько месяцев. Я понимаю, почему он прятался от этих чувств все это время. Они слишком сильны и опасны. Никогда не видевший Рая, не понимает, что упускает.

Но сейчас мы это видим. И он, и я. Он был слеп, отказываясь видеть это, и как бы сильно ему ни хотелось сейчас отвернуться, он не в силах это сделать.

Как и я.

— Кэсси…

— Я в порядке.

Он делает небольшой толчок, потом замирает. Все его мышцы напрягаются.

— Боже… Я не могу. Ты чувствуешься… невероятно.

Он прижимается головой к моей шее и просто дышит. Я обнимаю его и наслаждаюсь моментом. Глажу его по спине. Вкушаю все ощущения.

Я думала, что не хочу, чтобы это стало чем-то особенным, но вот они мы. Его лицо прижато к моей шее, и видно, как он пытается контролировать себя. Быть с ним вот так – это больше, чем нечто особенное. Это нечто важное. Представить себе не могу, что могла бы дать эту часть себя кому-то другому. Я пытаюсь запечатлеть этот момент в своей голове, потому что знаю, что в альбоме моей жизни он будет незаменимым.

Он приподнимается на локтях, и когда он двигается, он делает это медленно. Он наблюдает за мной взглядом, полным волнительной концентрации. Думаю, он пытается скрыть, насколько ему хорошо. Словно это неправильно, что он чувствует наслаждение, пока меня одолевает боль.

Ему не нужно волноваться. С каждым толчком, жжение уменьшается, и уже после пары минут, я задыхаюсь и выгибаюсь под давлением его глубоких толчков.

Толчки становятся более уверенными.

— Ты внутри меня, — говорю я.

Он целует меня в плечо и потом прижимается к нему лбом.

— Все по-честному. Ты была внутри меня все эти месяцы. Все нормально? — Его голос натянут.

— Хм-м-м. Ты ощущаешься потрясающе.

Он толкается глубже и стонет.

— Это я-то? Ты шутишь? Ты… — Он закрывает глаза и качает головой. — Кэсси, не существует слов, способных описать, как невероятно ты ощущаешься.

Он продолжает двигаться и, хотя никто из нас не способен больше говорить, звуки в комнате красноречивее всяких слов. Дыхание вперемешку со стонами. Прерывистые вздохи. Всевозможные бормотания, пока мы целуемся и держимся друг за друга.

Он приподнимается на руки, и мне непонятно, хочет ли он продержаться подольше или же отпустить. Его лицо прекрасно. Каждый нюанс его чувств выливается в замысловатую деталь. Он показывает мне все те частички себя, что были сокрыты внутри. Безусловно, страх еще есть, но есть и сила, и смелость, ранимость и глубокие эмоции. Я хочу сказать ему, как он поразителен, но у меня нет слов. Я слишком заворожена, чтобы даже просто попытаться подобрать их. Боюсь, что, если отвернусь, то он исчезнет.

Вскоре, я больше не могу держать глаза открытыми, поэтому я закрываю их и просто отдаюсь ощущениям. Ощущениям того как его пальцы держат меня. Бедра соприкасаются. Мышцы дрожат, а кожа горит. Напряжение натягивается внутри меня, и когда я открываю глаза, вижу, что он смотрит на меня, рот его приоткрыт, а глаза наполнены тяжестью.

— Кэсси…

Он шепчет мое имя в моменты, когда не целует меня. Оно звучит как мольба. Во имя чего, я не знаю. Что бы он ни хотел, это в его распоряжении. После того как он открылся мне с этой стороны, он уничтожил меня. Как я смогу быть с кем-то другим, после такого опыта с ним?

Он так глубоко внутри меня, что кажется словно он вытатуировал себя в каждом нервном окончании. Удовольствие, боль, совершенство вздохов.

— Кэсси, я не могу. Я сейчас… О, боже. О, боже.

Выражение его лица меняется. Толчки становятся лихорадочными, и каждый его выдох больше походит на стон. Он хватает меня руками и держит так близко, что создается ощущение словно у нас одно оглушительное сердцебиение на двоих. Удовольствие, что горит внутри меня, расцветает в пышный огонь. Все что я могу делать, это держать глаза открытыми и наблюдать за ним.

Гортанный звук вибрирует в его груди, прежде чем толчки прекращаются. Он наваливается на меня и шепчет несвязные слова, уткнувшись мне в грудь.

Я вздыхаю под его весом, чувствуя тяжесть и удовлетворение. Я не могу двигаться, да и не хочу. Мы дышим друг напротив друга, и я все ещё чувствую его внутри себя. По какой-то причине, слезинка скатывается по моей щеке.

Думаю, часть меня верила, что мы никогда не дойдем до этого. Что он никогда не согласится быть частью столь интимного акта. И все же вот они мы, лежим обнаженные и запыхавшиеся после того, как подарили друг другу те части себя, которыми не обладает никто другой.

Я пытаюсь подавить свои эмоции, но не могу, так что я просто даю волю слезам.

Вот как бывает, когда ты влюблен? Ты чувствуешь несметную благодарность к человеку, с которым делишь нечто столь удивительное? Ты знаешь, что самое удивительное, что он может дать тебе – это он сам?

— Спасибо, — говорю я, стараясь сдерживать дрожь в голосе.

Он сжимает меня в объятиях, и я удивляюсь, когда чувствую влажность на своем плече. Я пытаюсь посмотреть на него, но он уткнут лицом мне в шею.

— Итан?

Он ничего не отвечает и просто крепко держит меня. Его дыхание поверхностно. Сквозь грудную клетку мне слышны громкие звуки его сердца, и я глажу его по спине, давая время прийти в себя.

Наконец, он выдыхает. Глубоко и прерывисто. Он приподнимает бедра, чтобы медленно выйти из меня, и когда он полностью выходит, внутри меня возникает странное чувство пустоты. Сама того не осознавая, я усиливаю хватку вокруг него. Он целует меня, потом приподнимается и снимает презерватив.

— Пошли. — Он выбирается из постели и протягивает мне руку. — Надо помыть тебя.

Он наполняет ванну водой и дает мне немного понежиться в ней. Я закрываю глаза, пока он намыливает мне спину. Боль еще не отступила, но эта боль сродни той, что я чувствую, когда тренирую мышцы, которые не привыкли к работе.

Итан ведет себя тихо, но одной рукой всегда придерживает меня. Удостоверяется, что я в порядке.

Когда мы забираемся обратно в постель, я приникаю к его груди. Его сердцебиение звучит как-то странно. Словно звук отзывается в его ребрах чрезмерно громким эхо. Но он гладит меня по руке и вскоре, я слышу лишь тихое громыхание под ухом.

Когда я засыпаю, я вижу его во сне.

Итан стоит передо мной и одевается. Он натягивает на себя одежду слой за слоем, скрывая все части тела, которые только что занимались со мной любовью. Храбрые части. Любимые части.