Плохой Ромео (ЛП)

— Хорошо продумано.

Она заканчивает с продуктами и принимается за пакет с лекарствами.

— А тут тайленол и адвил, и еще противоотечное средство, которое полностью вырубит его и поможет со сном.

Тяжелый кашель эхом разносится по всему коридору, и Руби корчит гримасу отвращения.

— Ладно, не пойми неправильно, но мне пора сматываться. От вида слизи любого рода меня тянет блевать. Тебе лучше вернуться к своему отвратительному пациенту, пока он не выкашлял себе легкие.

Я смеюсь и провожаю ее к двери.

— Ты останешься здесь на ночь? — спрашивает она, выходя на лестничную площадку.

— Да, если только он не исцелится волшебным образом в ближайшие восемь часов. Ты не против?

— Нет, конечно, при условии, что ты не станешь домогаться его, пока он спит.

— Руби, ты говоришь так, словно у меня нулевое самообладание рядом с ним. — Она смотрит на меня, поджав губы. Я смеряю ее взглядом. — Заткнись!

— Я ничего не сказала.

— Ты осудила меня глазами. Я говорю заткнуться им.

— Ты сможешь находиться с ним наедине всю ночь? — спрашивает она. — Или мне сделать тебе пояс целомудрия из алюминиевой фольги?

— Руби, между нами ничего не произойдет по двум причинам: первая, он действительно болен, и да, выглядит отвратительно. — Я забываю упомянуть, что это совсем не мешает мне хотеть его. — И вторая, я установила границы в наших отношениях, и пока он не признается в своих чувствах, я не намерена пересекать черту. У меня есть гордость, знаешь ли.

— Да, но не особо.

— Повторяю – замолчи.

Она обнимает меня, и я чувствую, как она улыбается напротив моего плеча.

— Сможешь позвонить Элиссе? — спрашиваю я. — Чтобы дать ей знать, что происходит?

— Не вопрос. Поговорим завтра.

После ее ухода я иду обратно в спальню Холта. Стучусь в дверь ванной, и приоткрываю ее на самую малость.

— Эй, ты там в порядке?

Тишину нарушает мокрый кашель.

— Да. Слизь, которую я выкашливаю, смахивает на что-то из фильма ужасов, но пар ослабляет тяжесть в груди. — У него пропадает голос, но полагаю, этого стоило ожидать после стольких приступов кашля.

— Собираешься выходить?

— Уже скоро. Дай мне минутку.

Я невольно кидаю взгляд через порог и резко втягиваю воздух при виде его обнаженной спины. Его плечи напрягаются, когда он прислоняется руками к стене.

О, боже.

Обнаженный Холт.

Обнаженный и мокрый.

Я опускаю взгляд на его превосходную задницу.

Да поможет мне Бог!

О, да, Руби, я смогу провести с ним ночь. Смогу контролировать себя. Без проблем.

Я не могу отвести взгляда от воды, стекающей по его мышцам.

— Идиотка.

Он поворачивает голову.

— Ты что-то сказала?

— Нет. Просто разговариваю сама с собой. — И заодно пялюсь на твою классную задницу.

Я поспешно отворачиваюсь и сосредотачиваю внимание на его кровати. Простыни скручены и смяты, и кажутся влажными.

Закрываю дверь и принимаюсь стаскивать их. Пока я застилаю ему постель, я прикладываю море усилий, чтобы не думать о его красивой спине, ногах и заднице, и о том, как бы они смотрелись в растянутом положении на этих свежих простынях.

Попутно я оглядываю его комнату. Царит небольшой бардак, но не в плохом смысле. На столе лежат груды книг и DVD-дисков, ворох бумаг и лэптоп, а на полу разбросаны диски с видеоиграми рядом с последней версией «X-Box». Но в остальном, здесь вполне чисто и не пыльно. Далеко не самая худшая комната парня на моей памяти.

Достаю чистую футболку из его комода, и только я начинаю увлеченно рыться в ящике с нижним бельем, как душ выключается. Испытывая немалое чувство вины, хватаю ближайшую пару боксеров и задвигаю ящик.

Когда доносится звук открывающейся двери, я поворачиваюсь и вижу Холта лишь в одном полотенце. Ореол пара клубится позади него.

Меня внутренне передергивает, когда песня Бейонсе начинает звучать в моей голове и все вокруг словно замедляется. Капельки воды поблескивают на его мышцах. Я чувствую, как у меня округляется рот, когда на моих глазах одна капелька проделывает путь вдоль его ключицы к пупку.

Черт. Так красиво!

— Хей, — произносит он почти севшим голосом.

— Хей! — Я выбираюсь из сладостных грез и с чрезмерным энтузиазмом машу ему чистой одеждой. — Это для тебя. Как прошел душ? Ты все еще мокрый. Тебе надо вытереться. Конечно, не с помощью полотенца, обернутого вокруг твоего пояса, ведь тогда ты будешь голым и… ну, если хочешь, можешь воспользоваться этим полотенцем. В смысле, это же твоя спальня, и если тебе хочется побыть здесь голым, то пожалуйста. Я могу посмотреть, то есть – уйти. Если хочешь побыть наедине с собой голым, я могу подождать в гостиной. Или сходить на прогулку. Как тебе будет угодно.

Он смеется, или же я принимаю это за смех, потому что его голос настолько осипший, что напоминает персонажа из мультфильма.

— Тейлор, хватит болтать.

— Конечно.

— Дай мне одежду.

Я протягиваю ему одежду, и он идет обратно в ванную и закрывает за собой дверь.

Плюхаясь на кровать, я хватаюсь рукой за голову и вздыхаю. Мое непомерное влечение к нему, – даже когда он, по сути, рог изобилия для слизистых бактерий – просто ужасает.

Дверь ванной открывается, и он подходит ко мне, его волосы уже более сухие, и тело не столь обнаженное.

Встаю и притрагиваюсь к его лбу.

— Уже не так горишь.

— Да? Здорово.

Он с мгновенье смотрит на меня, и мне приходится напомнить себе, что если я хочу держаться от него подальше, то не должна позволять ему смотреть так на меня.

— Полезай в постель. — Мой голос звучит прерывистее, чем того хотелось бы.

Он хмурится.

—Тейлор, я польщен, но сейчас мне нездоровится. Может оставим это на потом?

— Обхохочешься. Нет, серьезно, забирайся под одеяла. Ты весь дрожишь.

— Потому что холодно.

— Вовсе нет.

— Будь по-твоему. — Он забирается в постель и натягивает одеяло по самый подборок. — Я вздремну минутку. Это стояние под душем немного выбило меня из сил.

— Ну а как же! Ты же актер, и не привык так сильно напрягаться. — Он с упреком смотрит на меня. — Нуу, пойду принесу тебе еду и лекарства.

Чуть погодя, я возвращаюсь с подносом, нагруженным супом быстрого приготовления, стаканом ананасового сока, баночкой лекарства от кашля, антибиотиками, и тайленолом.

Холт крепко спит.

— Эй, просыпайся.

Он стонет и переворачивается на другой бок.

Ставлю поднос на ночной столик и осторожно трясу его за плечо.

— Ну же, Холт. Твой наркодилер прибыл. Ты должен проснуться.

Его голова сползает в сторону, но сам он не шевелится.

— О, нет! — охаю я. — Я пролила на себя суп в кухне, и мне пришлось снять кофту и лифчик. Срочно накрой мои голые сиськи своими огромными руками!

Он тотчас же просыпается и несколько секунд озирает мое полностью одетое тело, потом валится обратно на подушки и вздыхает.

— Это было низко и излишне. Нельзя обещать умирающему человеку сиськи, а потом обломать.

— Ты не умираешь.

— А если бы умирал, ты бы показала мне сиськи?

— Нет. Это право принадлежит моему парню, а поскольку это не ты…

Черт, Кэсси. Не шантажируй его своими сиськами. Это удар ниже пояса.

— Извини, это было…

— Все нормально, — говорит он, прочищая горло и потирая глаза. — Ты права.

Он опускает взгляд на свои руки, я понимаю, что нам надо многое обсудить, но сейчас не время.

— Сядь прямо, — говорю я, взяв тайленол и сок. — Прими это. А потом поешь суп.

Он делает, как велено.

Через пятнадцать минут он уже уминает большую часть супа, принимает антибиотики, лекарство от кашля, и выпивает весь ананасовый сок.

Я уношу поднос на кухню, а когда возвращаюсь, его веки уже подрагивают.

Накрываю его одеялом.

— Как ты себя чувствуешь?

— Малым ребенком, — отвечает он зевая. — И немного под кайфом. Что, черт побери, в этом лекарстве от кашля?