Страница 68 из 91
Он, моргая, смотрит на меня мгновенье, вода ручьем стекает по его ресницам.
— Я думал, ты хочешь дать нам шанс. Именно это я и делаю. Чего ты еще хочешь?
Я смахиваю воду с лица, не вынося ощущение стекающего по щекам дождя.
— Боже, каким же бестолковым идиотом ты бываешь иногда! Я хочу большего. Чего угодно. Всего. Да хоть чего-нибудь, ради всего святого! Вот чего я хочу от тебя. Ты способен мне это дать?
Он смотрит на меня, желваки ходят по его челюсти. Он не отвечает.
— Так я и думала.
Я пытаюсь уйти, но он держит меня за руку. Его лицо омрачается, как грозовое небо.
— И что теперь? На этом все? Либо все, либо ничего? Если я не подарю тебе свои яйца в бархатной коробочке, то мы не сможем быть вместе? Откуда, черт возьми, это взялось? Я думал, тебе хорошо, когда мы вместе. Что ты довольна тем, как все обстоит.
— Ну что ж, я не довольна! Мне ненавистно прятаться то тут, то там, словно я преступница и то, что мы делаем – неправильно. Я не стыжусь того, что ты нравишься мне, Итан, но похоже ты не можешь сказать того же. Единственная причина, почему я согласилась держать наши отношения в секрете в том, что я думала, что тебе просто нужно время, чтобы осознать, что ты хочешь большего, но видно я была неправа. Ты даешь мне так мало себя, насколько это только возможно, одновременно сводя с ума тем, как сильно я хочу тебя.
— Думаешь, я не хочу тебя так же сильно? Господи, Тейлор ты, черт возьми, издеваешься надо мной?
— Я думаю, ты хочешь меня, но недостаточно, чтобы кому-то в этом признаться!
— Какого хрена другие имеют значение? Ты знаешь, что я хочу тебя! Я не могу скрывать то, что ты делаешь со мной.
— Я не говорю о сексуальном влечении, Итан! Я говорю о желании быть со мной. Я понятия не имею, что для тебя значу. Не знаю, есть ли у тебя ко мне настоящие чувства или я просто доступное тело. Удобное, но не столь необходимое.
— Ты думаешь, с тобой удобно?! — Он смотрит на меня несколько долгих секунд в таком гневе, что не может сформулировать слова. — С тобой, черт побери, не так-то и удобно! Будь с тобой удобно, я бы не сходил с ума! Будь с тобой удобно, я был бы способен сосредоточиться на учебе, попасть на которую у меня ушло три гребаных года, и не отвлекался бы постоянно на то, как сильно хочу тебя! Какой бы ты там ни была, Тейлор, нельзя сказать, что с тобой удобно!
— Тогда кто я для тебя? Скажи мне! Просто открой уже свой рот и объясни, что ты ко мне чувствуешь! Думаю, я была довольно откровенна касательно того, чего я хочу, но все, что я получаю взамен – то, чего ты не хочешь.
— Хочешь знать, чего я хочу? — говорит он, бросая рюкзак на землю. — Прекрасно. Я хочу этого.
Он обхватывает мое лицо руками и притягивает к себе. Меня застает врасплох, когда он заключает меня в объятия и целует так, словно он тонет, а я его кислород. В этом поцелуе нет ничего осторожного, ничего отдаленно двусмысленного и нечестного. Это чувственно и потрясающе; его жгучее отчаяние распаляет меня, несмотря на холод и дождь. Долгие минуты он целует меня с такой настойчивостью, что мир переворачивается, потом выравнивается, и проделывает новый оборот вокруг своей оси.
Он целует меня вдоль шеи, его голос груб и напряжен:
— Вот чего я хочу, Кэсси. Я не смогу выразиться еще яснее. Даже не пытайся отрицать и говорить, что не хочешь этого. Зачем ты все так усложняешь?
Он целует меня снова и все превращается в смешение рук, языков и губ. Это несправедливо, что он так объясняется, потому что спорить с этим я не могу. Ощущения слишком велики, чтобы их описать; и слишком сильны, чтобы отрицать, и хоть это никак не улучшает положение, мне хочется забыть обо всем плохом.
Но именно это я и делала все это время. Закрывала глаза и уступала. Была ослеплена желанием, и игнорировала свои чувства. Я не могу продолжать это делать.
Он тихо стонет, когда я вырываюсь и по взгляду его глаз ясно, что он понимает, что то, что он предлагает – недостаточно.
Отступаю назад, и мы смотрим друг на друга, оба запыхавшиеся и промокшие насквозь.
— Я не могу больше притворяться, что мне этого достаточно, — тихо говорю я. — Я никого не обманываю. Ни тебя, ни наших друзей, ни особенно саму себя. Если когда-нибудь будешь готов стать настоящим, дай мне знать.
— Кэсси…
— Увидимся на занятиях, Итан.
Я ухожу, каждый мой шаг тяжел как свинец, в желудке разливается желчь. Поворачивая на дорожку, ведущую к моему дому, тайком оглядываюсь.
Он все также стоит на том же месте, где я его оставила; руки сцеплены на затылке, голова опущена. Во мне возникает нездоровый порыв рвануть назад и заставить его забыть обо всем, что я только что наговорила. Что я приму от него все, что он готов мне дать.
Но я не могу этого сделать. Это было бы очередной ложью.
Вместо этого, ежась от холода, я иду к своей квартире и отпираю дверь дрожащими руками. Только я оказываюсь внутри, как сбрасываю с себя одежду и направляюсь в ванную, преисполненная решимости простоять под горячим душем до тех пор, пока порыв вернуться к нему, не пройдет.
К сожалению, когда спустя вечность горячая вода сменяется холодной, я все еще жду.
Наши дни
Нью-Йорк
Я стою у прилавка кафетерия через дорогу от театра, когда чувствую прикосновение теплой руки к своему бедру. Я поворачиваюсь, ожидая увидеть Холта, но вместо него, вижу Марко, который улыбается мне с многозначительным взглядом.
— Мисс Тейлор.
— Мистер Фиори.
— Хорошо отдохнули на вчерашней благотворительной акции?
Его тон и приподнятая бровь намекают на то, что он видел, как мы с Холтом целовались.
Проклятье.
— Да, прекрасно.
— Не сомневаюсь.
— Пожалуйста, не поднимайте из-за этого шумиху.
— Что? Два моих главных актера зажимаются в углу, как парочка подростков? Даже не мечтай.
— Это ничего не значило.
— Дорогая моя, я видел вещи, которые ничего значат, и позволь тебя заверить: то, что вы делали вчера с мистером Холтом, определенно не из этого числа. Я думал то, как вы целуетесь на репетициях горячо, но, очевидно, это меркнет в сравнении с реальной вещью.
— Марко…
— Все в порядке. Я не расстроен. Напротив, в восторге. Можешь представить, как пресса выкрутит это?
Из меня вырывается стон, когда бариста протягивает мне кофе.
— Серьезно? Думаете, они видели?
— Я уверен в этом. Наш публицист хочет встретиться с нами до начала репетиции. Полагаю, внимание каждого бродвейского сайта и бульварной газеты обращено на это. Вы двое у всех на устах.
— О, боже.
Он смеется и ободрительно похлопывает меня по плечу, ведя меня к выходу из кафетерия и помогая перейти улицу. Когда мы заходим в репетиционную студию, я сбрасываю с себя сумку и иду в дамскую комнату, пытаясь унять прилив тошноты.
После того, как мы с Холтом покинули мероприятие, он проводил меня домой.
Когда мы дошли до моей квартиры, он поцеловал меня на ночь.
Ну, по правде говоря, это было больше чем просто поцелуй. Это больше походило на петтинг всего тела в вертикальном положении напротив двери моей квартиры. В действительности, если бы Мистер Липман, который живет через площадку, не чихнул, пока подглядывал за нами в глазок, как извращенец, мы бы наверно загремели в тюрьму за абсолютно незаконный акт в общественном коридоре.
Когда же я наконец-то смогла оторваться от него, то была в растерянности равносильной растерянности гетеросексуала на трансгендерном конкурсе красоты. Я дала себе слово, что не буду спешить с Итаном. Я намеревалась не спешить, и все же всего за один вечер, я как-то умудрилась дважды поцеловаться с ним, дойти до чрезвычайно насыщенной второй базы и завладеть его бейсбольной битой прямо через перед его брюк.
Ни в одном сценарии пьесы, это не считается медленным.