Страница 64 из 91
— Очевидно, что бы я к нему ни чувствовала, этого было мало. Мне всего было мало после тебя.
Когда он смотрит на меня, я вижу его гнев. Но под гневом – боль, такая глубокая и неприкрытая, что я не могу смотреть ему в глаза, так его боль отзывается внутри меня.
— Думаешь, я не знаю, что это моя вина? — спрашивает он, наклоняясь вперед. — Я знаю это, ладно? И меня, черт побери, это убивает. И еще хуже то, что я мог отдать тебя кому-то вроде Коннора. Кому-то, кто никогда бы не обращался с тобой так, как я.
Я бросаю мимолетный взгляд на другой конец зала, где стоит Коннор. Он с беспокойством наблюдает за нами с Холтом. Наша ссора для него очевидна.
Холт переминается с ноги на ногу, стараясь держать себя в руках.
Я не знаю, что сказать ему. Его ревность беспочвенна. Так всегда было. У него никогда не было веских причин для ревности.
— Почему у тебя не сложилось с ним? — спрашивает он, ставя бутылку пива на скамью рядом с нами и опуская взгляд на пол. — Ты сказала, он хотел большего. Почему же ты не хотела?
— Я задавала себе этот вопрос так много раз, что сбилась со счета.
— И каков ответ?
Делаю вдох.
— Не знаю. Коннор думает, что я так и не дала ему шанса, потому что все еще была влюблена в тебя.
Он внимательно всматривается в мое лицо, потом облизывает губы и спрашивает:
— И что же ты думаешь?
Стараясь, чтобы мой голос не дрожал, я отвечаю:
— Думаю, он, скорее всего, прав.
Он долго смотрит на меня, пока шестеренки его мозга обрабатывают мои слова, отмечая, что я сказала «была» влюблена. Не признав своих нынешних чувств.
Я молю, чтобы он не стал меня спрашивать, потому что сказать я этого не смогу. Не сейчас. Это все равно, что вскрыть мою грудную клетку и снова отдать ему сердце, а я и близко к этому не готова.
— Ну и к чему нас все это приводит? — спрашивает он, хмуря брови. — Судя по тому, как Коннор смотрит на тебя, одно твое слово, и он уйдет с тобой отсюда прямо сейчас.
— И ты позволишь ему?
Он не сводит с меня глаз несколько долгих секунд, и потом отвечает:
— Если это то, чего ты хочешь. Если ты думаешь, что он сделает тебя счастливее, чем могу сделать я.
Делаю неровный вдох и кладу руку на его грудь, первый добровольный контакт с моей стороны за многие дни. Он удивленно моргает.
— Так, если я скажу, что не хочу тебя и не люблю, а хочу видеть в своей жизни Коннора, то ты просто… перестанешь бороться за меня? Просто… отпустишь?
Он стискивает зубы и кладет свою руку поверх моей руки, прижимая ее к груди.
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что это будет ложью.
Я испускаю прерывистый вздох.
— Да, будет.
Вдруг его руки оказываются на моем лице, и не успеваю я вымолвить хоть слово о том, что мы в помещении полном людей, как он уже целует меня. Мое дыхание сбивается, когда его губы начинают нежно двигаться поверх моих, а ощущения так захватывают меня, что мне уже больше нет дела ни до Коннора, ни до Марко, ни до членов бродвейского пресс-клуба, которые окружают нас.
Мой желудок проделывает сальто, когда он наклоняет мою голову и целует глубже. Его дыхание шумное и поверхностное между стонами и вздохами, которые он испускает мне в рот. Придерживая меня руками за лицо и шею, он притягивается меня ближе и гладит таким образом, что я теряюсь во времени и пространстве, и просто растворяюсь в нем словно мы два легковоспламеняющихся химических соединения, которые загораются при вступлении в контакт.
Одна из причин, почему я так и не забыла Холта в том, что только он вызывает во мне такую реакцию. Остальные мужчины были подобны спичке, зажигавшей тусклую страсть, кратковременную и несущественную. Итан же, как вулкан. Бесконечный цикл упоительных извержений, пробирающих до костей.
Он прижимает меня к постаменту, его руки ласкают мое лицо, и в этот момент чувства переполняют меня. Он слишком важен, а мои чувства к нему – слишком велики для моего израненного сердца. Я отталкиваю его и, испытывая головокружение и неустойчивость, хватаюсь за его рубашку.
— Прости, — говорит он, задыхаясь. — Но… боже, Кэсси, ты не можешь просто сказать, что хочешь меня и ждать, что я не потеряю голову. Знаю, ты не можешь сейчас всецело отдаться мне, но я нуждался хоть в какой-нибудь частичке тебя. Частичке, где нет Коннора и других мужчин, с которыми ты была. И, надеюсь, Коннор, и все остальные мужчины в этой комнате видели этот потрясающий поцелуй, потому что любой, кто стал свидетелем этого, не сможет отрицать, что мы созданы друг для друга, и уж точно не сможешь отрицать ты сама.
Я отступаю назад и прислоняюсь к постаменту, еле переводя дух и стараясь успокоиться.
Он прав. Этот поцелуй рассеял все мои сомнения о том, хочу ли я снова видеть его в своей жизни, но это не значит, что я готова целоваться с ним в помещении полном наших коллег.
Я до того нахожусь под влиянием момента, что даже не замечаю, сколько камер телефонов люди направили на нас.
16
ОТРИЦАНИЕ
Шесть лет назад
Вестчестер, Нью-Йорк
Гроув
— Тейлор, просто засунь его в рот.
— Не торопи меня. Я никогда не делала этого прежде.
— Да, и лучший способ научиться – просто сделать это.
— Я не знаю, какого черта делаю!
— Перестань находить отговорки. Просто обхвати его губами и затянись. Не нужно быть гением, чтобы сделать это.
— О, боже мой, Кэсси, — говорит Зои, закатывая глаза. — Либо уже сделай это, либо передай по кругу. Другие тоже ждут своей очереди, знаешь ли.
Она с укоризной смотрит на меня, пока я разглядываю зажженный косяк в руке. Меня так и подмывает передать его другим, но я не хочу выставить себя наивной девочкой, какой, впрочем, и являюсь, поэтому зажимаю косяк между губами и глубоко затягиваюсь. В итоге, я вдыхаю едкий дым обжигающий легкие.
Все начинают смеяться, а я захожусь в приступе сильного кашля.
Холт легко похлопывает меня по спине.
— Держи губы немного приоткрытыми, когда вдыхаешь, — говорит он, сдерживая смех. — Так ты вместе с дымом вдохнешь немного воздуха, и жечь будет меньше.
— Ты не мог сказать мне этого раньше? — хриплю я, когда он протягивает мне бутылку воды.
Он пожимает плечами и улыбается.
— Ну, так же не весело.
Я ударяю его по руке и принимаюсь пить воду.
— Попробуй снова, — говорит Лукас, махая рукой в мою сторону. — Сделай так, как сказал Итан и втяни больше воздуха, потом удерживай его в легких как можно дольше. Это лучший способ словить кайф.
Я делаю, как он говорит. Дым по-прежнему обжигает, но мне удается удержать его внутри добрых десять секунд, прежде чем выдохнуть.
— Неплохо, — комментирует Лукас и все тихо мне аплодируют.
Джек берет косяк.
— Мы сделаем из тебя профессионального торчка в кратчайшие сроки.
— Зашибись, — слабо проговариваю я, снова прикладываясь к бутылке Холта.
— Я никак не могу поверить, что это твой первый раз, — презрительно говорит Зои. — Какой уважающий себя американский подросток достигает девятнадцати лет не словив кайф хотя бы раз?
Пожимаю плечами.
— Дочь Самого Строгого в Мире Папочки?
Лицо Зои искажает гримаса.
— Кэсси, это не оправдание. Ты что не смотрела «Свободных»?34 Дочь проповедника делала все, разве что только проституцией не занималась после церковных служб. Наличие чрезмерно строгого папочки должно было сделать тебя более сумасбродной, а не менее. Ну и ну!
По какой-то причине, Джек и Лукас находят ее комментарий забавным и тут же покатываются со смеху. Я невольно улыбаюсь. Зои замечает это, и ее лицо проделывает очень странный танец между раздражением и радостью. Радость, в конце концов, побеждает, и она улыбается мне, а Джек тем временем передает ей косяк.