Страница 57 из 91
Эрик задумчиво смотрит на меня.
— Ценность – очень субъективный предмет.
Он подходит к большому шкафу и достает шкатулку из орехового дерева. Протягивая ее мне, он просит меня открыть крышку. Когда я открываю, вижу, что внутри она отделана роскошным синим бархатом. В ней имеются шесть углублений для кубков, но вместо цельных бокалов, там просто куча осколков.
Я в замешательстве смотрю на Эрика.
— Когда я покупал «Бокал Крэнборнов», — поясняет он. — это было включено в набор. Это то, что осталось от других пяти бокалов. Аукционист посоветовал мне выбросить их. В конце концов, это просто осколки битого стекла. Но для меня это значило больше, гораздо больше. Леди или Лорд Крэнборн, должно быть, собрали битое стекло после ссоры. То, что эти бокалы символизируют – их брак, их историю, их любовь – слишком важно, чтобы избавиться даже от того, что неисправимо разбито.
Он улыбается нам с Холтом, потом закрывает шкатулку и помещает ее обратно в шкаф.
— Аукционист считал, что они ничего не стоят, поскольку не имеют денежной ценности, но, на мой взгляд, они бесценны. Это символ страсти, а без страсти жизнь бессмысленна, ведь так? Во всяком случае, это то во, что я всегда верил.
Он замолкает и с улыбкой направляется к двери.
— Мне лучше пойти помочь Марко с десертом. Он напрягается, если люди не суют что-то в рот каждые пять минут. Рассматривайте бокалы, сколько пожелаете. Подержите, если хотите. Они на самом деле не такие хрупкие, какими кажутся.
Он исчезает в коридоре, и затем остаемся только мы с Холтом, стоящие слишком близко, пока слова Эрика витают в воздухе.
— Ну, — начинаю я. — Как ты думаешь, кто сохранил осколки? Лорд или Леди Крэнборн?
— Лорд, — без колебаний отвечает Холт.
Я вопросительно смотрю на него.
— Он купил ей бокалы, — поясняет он, — и сказал что-то, что ранило ее. Он бы чувствовал вину.
— Да, но она была той, кто разбил их, — говорю я. — И может, сказанное им было правдой.
Холт качает головой.
— Это неважно. Если она так сорвалась, он наверняка был бессердечным козлом.
— Или может быть, она просто была королевой драмы.
Он задумывается на минутку и смотрит на меня, его глаза пронизывают.
— Может они оба сохранили их. Может, они аккуратно собрали все осколки, и потом занялись невероятным примирительным сексом перед камином.
Я приподнимаю бровь.
— Перед камином?
— Конечно. Возможно, над ним еще висела отрубленная голова животного.
— Ого. Как романтично.
— Знаю. Ничто так не говорит: «Я люблю тебя», как битое стекло и обезглавленное дикое животное.
Я смеюсь, и он тоже. Затем его улыбка гаснет, принимая знакомое мне выражение тоски, которое я так часто вижу в последнее время.
— Ты избегаешь меня, — говорит он тихо. — Я как-то разозлил тебя? Если да, то я не упустил бы шанса извиниться.
Я перевожу взгляд обратно на шкаф, стараясь игнорировать, как потрясающе выглядят его глаза в стекольном отражении.
— Ты ничего не сделал.
— Твой взгляд определенно говорит обратное.
Он встает позади меня, прижимаясь грудью к моей спине.
— Я мог бы поспорить, что ты злишься из-за того, что так сильно хочешь меня. — Он обвивает меня рукой за талию и поворачивает лицом к себе. — Разве ты еще не поняла, что мне известны все уловки? Мрачные взгляды, ярость, никаких прикосновений. Я поступал с тобой так же, потому что боялся впустить. Но ты не позволила держать себя в стороне. Ты подталкивала меня снова и снова. Может именно так мне стоит поступить сейчас? Заставить тебя посмотреть в лицо своим чувствам?
Мое сердце пускается вприпрыжку, когда он скользит своими пальцами сквозь мои волосы. Дыхание становится поверхностным, и я инстинктивно сосредотачиваюсь на его губах. На том, какими мягкими они кажутся. Какими восхитительными были бы на вкус.
— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, — говорит он. — Ты никогда не признаешься, и попытайся я это сделать, остановишь меня, но… ты хочешь этого. Ведь так?
Я опускаю глаза.
— Нет.
— Вранье.
Он берет мое лицо в свои ладони.
— Посмотри мне в глаза и скажи это, и тогда возможно я поверю тебе.
Мой желудок сжимается, и все мое тело вспыхивает, но я заставляю себя встретиться с ним взглядом.
— Я не хочу, чтобы ты целовал меня.
Мой голос нетверд и слаб. Прямо как моя решимость.
— Господи, Кэсси, — говорит он, поглаживая мою щеку. — Ты признанная критиками актриса и это все, на что ты способна? Это, охренеть, как ужасно. Попробуй еще раз.
— Я не… Я не хочу, чтобы ты целовал меня.
— Еще как хочешь, — говорит он спокойно и уверено. — Я не собираюсь этого делать. Мне всего лишь хочется услышать это из твоих уст.
Он может с таким же успехом попросить меня пройти по натянутому канату на высоте ста футов, без страховки. Я вперяюсь взглядом в его грудь.
Он вздыхает, и мне непонятно, это вздох разочарования или облегчения.
— Кэсси, посмотри на меня. — Когда я колеблюсь, он прикладывает палец к моему подбородку и приподнимает его до тех пор, пока я не смотрю на него. — Я просто хочу, чтоб ты знала: в ту самую секунду, когда ты будешь готова начать все сначала, я зацелую тебя до смерти. Я буду целовать тебя, пока ты не увидишь звезды, не услышишь ангелов, и не сможешь стоять целую неделю. Надеюсь, ты понимаешь это.
Мое сердце громыхает.
— Холт, если я когда-нибудь буду готова, ты будешь первым, кто узнает. Обещаю.
Он одаривает меня полуулыбкой.
— Значит, поцелуев в меню сегодня нет, но знай, я также раздаю бесплатные объятия – чисто платонические – любой красивой женщине, которая их потребует.
Я смеюсь, и, получается, пожалуй, чересчур громко, потом подаюсь вперед и обнимаю его. Лицом он утыкается в мою шею, и я крепко сжимаю его едва наши тела соприкасаются.
— Боже, ты так потрясающе пахнешь, — шепчет он напротив моей кожи. — Ничто в этом мире не пахнет так приятно, как ты.
— Звучит не слишком-то платонически.
— Ш-ш-ш. Не разговаривай. Просто позволь мне вдыхать твой запах.
Я отстраняюсь и изгибаю бровь.
— Ладно, ладно, — говорит он, и закатывает глаза. — Больше не буду нюхать. Блин, обломала мне весь кайф.
Он снова обнимает меня, и я вздыхаю.
— Уже готова к поцелую? — спрашивает он, крепче обнимая.
— Еще нет.
Он проводит носом вдоль моей шеи и вдыхает.
— Просто хотел убедиться.
Шесть лет назад
Вестчестер, Нью-Йорк
Гроув
Дневник Кассандры Тейлор
Дорогой дневник,
Уже почти две недели, как мы с Холтом официально решили стать неофициальной парой, и за это время я испытала столько сексуальной неудовлетворенности, сколько, я уверена, не положено испытывать человеку.
Между нами случались редкие сеансы «поцелуев и тисканий», когда он провожал меня домой после занятий, но на этом все. Не лови я изредка, как он разглядывает меня, словно хочет приготовить из моих сисек обед из трех блюд, я бы никогда не подумала, что вообще нравлюсь ему.
Моя проблема в том, что только по одному моему виду понятно, что он по-настоящему нравится мне. Я слишком громко смеюсь над его шутками, и сажусь слишком близко к нему на занятиях. Его демоническое сексуальное притяжение достигло предела, и я просто не могу им насытиться.
Совсем не помогает и то, что недавно я видела чрезвычайно эротические сны о нем. Сны, в которых мне удалось увидеть то, что он прячет в своих штанах. Следовательно, время, отведенное мною на просмотр порно, достигло экстремальной отметки. Я посмотрела бесчисленное количество видеороликов о том, как доставить мужчине удовольствие, и пусть у меня большие сомнения относительно применения моих псевдознаний на практике, я правда хочу этого.
Он придет ко мне сегодня вечером, чтобы мы могли подготовиться к завтрашнему опросу по истории театра. Я хочу соблазнить его, но не совсем пониманию, что включает в себя соблазнение. Думаю, у меня есть два часа, чтобы выяснить это.