Страница 44 из 91
Я делаю глубокий вдох и стучусь в дверь. Джек отзывается и разрешает мне войти.
— Привет, — говорю я, медля у двери.
— Привет, милая Джульетта, — отвечает Джек, заканчивая припудриваться. — Наш красавчик в ванной.
— До сих пор?
Слышатся приглушенные звуки рвоты.
Джек съеживается.
— Да. — Он встает и обнимает меня. — Повеселись, целуя его сегодня.
Он ободрительно сжимает мое плечо, и затем закрывает за собой дверь.
Я подхожу к ванной и стучусь.
— Уходи, — слабо отвечает Холт.
— Это я, — говорю я у двери. — Можно войти?
— Нет, — откликается он надтреснутым голосом. — Я чертовски отвратителен.
— Ну, мне не привыкать.
Я открываю дверь и захожу в ванную. Воздух пропитан едким запахом желчи, и я чуть ли не давлюсь. Потом я вижу Холта, привалившегося к стене, его лицо бледное и липкое от пота.
— О, черт, ты в порядке? — Я приседаю напротив него. — Дерьмово выглядишь.
И что плохо для чувства моего собственного достоинства, я все еще нахожу его невероятно привлекательным.
— А я-то думал, что ты попытаешься приободрить меня, — говорит он, притягивая ноги к груди. — Если же ты собираешься просто обзываться, то вали, я могу побыть жалким и в одиночестве.
— Я собираюсь помочь тебе, — говорю я. — Но тебе лучше следовать тому, что я буду говорить. Никаких вопросов.
— Ладно, фиг с ним. Только останови это.
Он уже в сценическом костюме. Белая рубашка на пуговицах с закатанными рукавами. Несколько верхних пуговиц расстегнуты, приоткрывая соблазнительный вид на его грудь. Также на нем были черные джинсы и ботинки.
Я беру его за левую ногу и начинаю развязывать шнурки.
Он напрягается.
— Какого хрена?
— Никаких вопросов, помнишь?
— Хорошо, но правила вступят в силу только, после того, как ты скажешь, что будешь делать.
— Мне нужно снять твою обувь.
— Зачем?
— Это уже другой вопрос.
— Тейлор…
— Потому что мне нужно помассировать тебе ступни.
Он выдергивает свою ногу и мотает головой.
— Нет уж. Так не пойдет. Мои ноги противные.
— Уверена, я это вынесу.
— Ага, ну а я вот – нет.
— Холт, — раздраженно говорю я. — Ты хочешь выйти на сцену и поразить всех или же хочешь потерпеть полное фиаско, и дать своему отцу повод сказать, что ты попусту растрачиваешь свою жизнь?
Его лицо мрачнеет.
Мне не по себе от того, что я играю нечестно, но какого черта? Ему надо подобрать сопли.
Он гневно фыркает и пихает в меня свою ногу. Я тотчас расшнуровываю ботинок и стягиваю его вместе с носком.
Несколько секунд я просто смотрю.
У него красивая ступня. Идеальная. Ему бы обувь рекламировать.
Я бросаю на него взгляд, и он пожимает плечами.
— Они уродливые. Слишком длинные. Пальцы костлявые.
— Ты ненормальный.
Я притягиваю его модельную ногу на колени, и он морщится.
— Доверься мне, хорошо? Моя мама – эксперт по разным методам альтернативной терапии, и хоть я думаю, что большинство из них притянуты за уши, рефлексология мне всегда помогала. К двенадцати годам я уже знала все о рефлекторных точках, так что расслабься. Я не сделаю тебе больно. Не сильно.
Он вздрагивает, когда я нажимаю большими пальцами на точку на своде стопы.
— Больно? — спрашиваю я. Если орган воспален, рефлекторные точки могут быть чувствительными. Тому подтверждение состояние моей рефлекторной точки, которая связана с маткой, в период критических дней.
— Нет, — говорит он. — Я… хм.
— Что?
Он вздыхает и откровенно испепеляет меня взглядом.
— Не смей подкалывать меня, но я очень боюсь щекотки, понятно?
Я тихонько прыскаю.
— Боишься щекотки?
— Да.
— Ты? Такой весь из себя брутальный, живущий под девизом «Отвалите все!»?
Он сверкает глазами.
— Отвали.
— Ну, что я говорила?
Он выдыхает и хватается за живот
— Просто продолжай.
Я улыбаюсь и снова начинаю массировать. Одна часть моего мозга отмечает, что его боязнь щекотки умилительна, а другая – концентрирует усилия на приведении его в божеский вид, чтобы он мог выйти на сцену через полчаса.
Уже спустя несколько минут его дыхание замедляется.
— Легче становится? — спрашиваю я, массируя его стопу и надавливая на точки, отвечающие за кишечник, толстую кишку и поджелудочную железу.
— Да. — Он вздыхает. — Спазмы немного уменьшились.
Я продолжаю совершать пальцами круговые движения, его нога становится тяжелее, по мере того как он расслабляется.
Его стопа большая. Я невольно вспоминаю о пустячном факте, утверждающем, что размер ноги сопоставим с размером пениса.
Я пытаюсь сконцентрироваться на своих действиях. Рассуждения о его пенисе в такой момент могут привести к катастрофе.
Я массирую еще несколько минут, пока с его лица не сходит измученное выражение. Потом натягиваю обратно на его ногу носок с ботинком, и наблюдаю как он зашнуровывает его.
— Спасибо, — говорит он, благодарно улыбаясь. — Мне стало лучше.
— Настолько чтобы убраться из этой вонючей ванной?
— Да. — Он встает и подходит к раковине, на которой лежат зубная щетка, зубная паста и жидкость для полоскания рта. — Э-э… дай мне минуту, хорошо? Не хочу, чтобы ты целовалась с кем-то, кто на вкус как срыгнутый сэндвич с индейкой.
Я торопливо мою руки, прежде чем он прогоняет меня. Я сажусь на диван и слушаю звуки самого тщательного очищения полости рта с тех пор, как изобрели зубную щетку. Он заканчивает, ставя мировой рекорд по продолжительности полоскания рта. Я качаю головой, когда осознаю, что даже звуки полоскания, исходящие от него, звучат сексуально.
Я определенно взбудоражена.
Наконец он выходит, благоухая запахом свежей мяты. Я жестом велю ему сесть на пол по-турецки.
Я немного успокаиваюсь оттого, что помогаю ему, но все также не чувствую уверенности в том, что смогу показать сегодня хорошее выступление.
Словно почувствовав мое волнение, Холт указывает на мои ноги.
— Э-э… ты хочешь, чтобы я… ну знаешь… помог тебе или сделал что-нибудь еще?
Он так смущенно выглядит, пока говорит это, что я едва не выпаливаю «да», чтобы просто досадить ему.
— Я пас, — говорю я. — У нас не так много времени. Давай просто сосредоточимся, чтобы мы могли выйти туда и поразить публику.
Он кивает с благодарным видом.
Я говорю ему закрыть глаза и сосредоточиться на изображении, которое его успокаивает. Я же стараюсь представить себе обычную белую простыню, развевающуюся на ветру. Это прием, который использует Мерил Стрип, чтобы успокоиться. Обычно мне это помогает, но не сегодня.
Я слишком сильно ощущаю присутствие Холта рядом с собой. Его запах и энергия заставляют мое тело гудеть и дрожать, не оставляя ни малейшей надежды на достижение душевного покоя.
Не думаю, что он преуспевает больше моего, его дыхание прерывисто и неровно. Он досадно стонет и говорит:
— Ничего не получается.
Я открываю глаза.
Он пристально смотрит на меня.
— Ты так близко и так далеко.
В этот момент микрофон у двери щелкает, и помощник режиссера говорит:
— Дамы и господа, коллектив спектакля «Ромео и Джульетта», до начала спектакля пятнадцать минут. У вас пятнадцать минут, чтобы занять свои позиции. Спасибо.
Уверена, мое лицо яркое воплощение слова «паника».
Я не готова. И близко не готова. Я не сосредоточена. Не погружена в роль.
Где, черт побери, Джульетта? Я не могу найти ее.
Я вскакиваю и принимаюсь метаться по гримерной.
— Мы должны были начать раньше. Мы были здесь весь день, черт бы меня побрал!
— Тейлор, успокойся. Мы справимся. — Его голос на удивление спокойный.
— Нет, не справимся, — говорю я, встряхивая руками и мотая головой. — У нас недостаточно времени.
— Просто дыши.
Я подхожу к двери и прислоняюсь к ней лбом, делая неровные глубокие вдохи.
В моем воображении начинает вырисовываться зал, в котором зрители занимают свои места и просматривают программки, полные волнения и предвкушения перед спектаклем, который с треском провалится. Их ждет большое разочарование.