Плохой Ромео (ЛП)

Он стонет мне в рот и углубляет поцелуй. Затем его руки уже под моей блузкой – поверх лифчика, ласкают меня и поглаживают. Мое желание настолько сильно́, что мне больно.

Он прижимается ко мне сильнее, но этого недостаточно. Я обнимаю его крепче и крепче, но что бы он ни делал, этого мало. Мне нужно больше. Весь он.

— Пожалуйста. — Я даже не знаю, о чем именно прошу. Чтобы он занялся со мной сексом? Здесь? Этого я хочу?

— Нам лучше не стоит. — Его дыхание тяжелое, когда он отрывается от моих губ и целует место прямо за ухом, его обжигающее и невесомое дыхание обдает мою кожу. — Это чертово безумие. Скажи мне остановиться.

— Не могу.

Он сильно присасывается к месту между шеей и плечом. Я знаю, что он оставляет след, но боль не имеет значения, если ему хочется заявить на меня права таким образом.

Он приподнимает меня, прислоняет к стене, и когда он прижимается ко мне между ног, я вскрикиваю от удовольствия.

Боже, он такой твердый. Я хочу, чтобы он оказался во мне и усмирил желание. Утолил голод.

— Господи. — Он двигает бедрами все быстрее, сжимая в руках мою задницу. — Кэсси, если ты не скажешь мне остановиться прямо сейчас, то клянусь Богом, я трахну тебя у этой стены. Ты чувствуешься так приятно. Я знал это. Я знал, что так будет.

Я извиваюсь напротив него. Я не смогу сказать ему остановиться, даже если к моей голове приставят пистолет. Он толкается напротив меня, я же способна лишь держаться за него и молиться о том, чтобы он продолжал двигаться. Все внутри меня натягивается и сжимается от невероятного удовольствия. Это несравнимо ни с чем, что я чувствовала прежде, и мне не хочется, чтобы это кончалось. Такое чувство, что я взбираюсь на вершину горы. Если он просто продолжит двигаться в том же ритме, то я достигну космоса.

— Кэсси, я не могу… я не должен. — Он дышит в унисон своим движениям. Он должен продолжать. Должен.

Я зарываюсь с головой ему в шею и присасываюсь к его сладкой коже, помечая так же, как он пометил меня. Горький привкус одеколона пощипывает на моем языке, пока мы оба стонем и чертыхаемся. Я задерживаю дыхание, готовясь к полету.

— Итан…

— Господи. Кэсси…

— Мистер Холт? Мисс Тейлор?

Мы застываем, когда слышим голос Эрики. Он перестает двигаться. Перестает дышать. Напряжение внутри меня раскручивается и растворяется.

Нет, нет, нет, нет, нет!

Я слышу шаги, потом ее голос.

— Вот вы где. А я-то гадала, куда подевались мои главные актеры, но смотрю, вы тут работаете над персонажами. Как преданно с вашей стороны.

Она прямо за нами.

В гримерной.

Я отрываюсь от шеи Холта, и он смотрит на меня глазами, полными паники. Мы оба тяжело дышим. Наши губы распухшие и красные.

Эрика откашливается, и я убираю ноги с пояса Холта, чтобы он смог опустить меня на пол.

Я разглаживаю свою футболку с юбкой, и вижу, как Холт проводит рукой по волосам, после чего засовывает руки в карманы и выдыхает.

Перевожу взгляд на Эрику. Она спокойно рассматривает нас.

— Ну, выглядит все так, словно у вас двоих была интересная… дискуссия. Я так понимаю, вы решили проблему и теперь сможете поцеловать мисс Тейлор, мистер Холт?

Холт прочищает горло.

— Ну, я почти добрался до… сути этой самой проблемы, когда вы застали нас.

Эрика усмехается.

— Я заметила.

Из меня вырывается нервный смешок, и я прикрываю рот ладонью, потому что боюсь, что вот-вот расхохочусь во все горло. Мое тело все еще колотит и пульсирует, сердце намеревается вырваться из груди, а ощущение того, что Холт стоит прямо за мной, никак не помогает.

— Ну, смею предположить, что вы не отказывайтесь от своей роли, так мистер Холт? — спрашивает Эрика.

Холт переступает с ноги на ногу.

— Похоже, нет.

Эрика кивает и улыбается.

— Отлично. В таком случае, у нас еще много работы. Увидимся на сцене через пять минут.

Она поворачивается и выходит из гримерной. Мы с Холтом снова остаемся одни, охваченные слоями сексуального напряжение, по мощности способного обеспечить теплом целый дом.

Я искоса смотрю на него. Он выглядит как заключенный, разрабатывающий план побега.

— Слушай, Тейлор… — Он потирает глаза. — Этот поцелуй был…

Удивительным? Изумительным? Ошеломительным?

Я знаю, он не собирается использовать ни одно из этих прилагательных.

— Это было глупо, я знаю. Еще я знаю, что ты хочешь попытаться сделать вид, что ничего этого не было, потому так и сделаем. Обоюдный план.

Не могу поверить, что один поцелуй перевернул мой мир с ног на голову. Раньше я думала, что хочу его, но сейчас то, что я чувствую даже не умещается в понятия этой Вселенной. Это необъяснимое влечение. Мощное и неутолимое. Хотелось бы мне вернуться назад к привычной мне неопределенности.

Он знал, что это случится. Мне стоило бы его слушать.

Он нервно шаркает ногами.

— Я приму участие в постановке, что бы она в себя ни включала, но вне сцены мы просто…

— Друзья. Ага. Понятно. — Мы должны предотвратить катастрофу, причиной которой можем стать.

Держаться на расстоянии и пытаться не стать одержимой.

Вот только боюсь, я уже одержима.

8

Е-МЕЙЛЫ И ДЗЕН

Наши дни

Нью-Йорк

Конец четвертого дня репетиций

Когда я захожу в свою квартиру, меня встречает шум тропических лесов. Проклятый звук журчащей воды и птиц в сочетании с каким-то раздражительным мелодично-электронным дерьмом, от которого мне хочется рвать на себе волосы.

 — Твою мать.

 — Я все слышал, — доносится из гостиной расслабленный голос. — Пожалуйста, не загрязняй наше святилище своими агрессивными высказываниями. Ты тревожишь мой покой.

Мое эмоциональное истощение давит на меня как свинцовое одеяло. Я бросаю сумку в коридоре, затем плетусь зомби-походкой в гостиную и плюхаюсь на диван.

 — Пожалуйста, выключи эту хрень. — Я вздыхаю, откидывая голову назад и вперяясь взглядом в потолок. — Это не расслабляет. От этого мне хочется пытать щенков. И тебя.

Мой сожитель, Тристан, сидит передо мной на большом коврике: ноги скрещены, руки на коленях. Глаза закрыты, дыхание ритмичное и размеренное. На нем короткие шорты. Больше ничего. Я задумываюсь о том, как многолетнее занятие йогой сотворило из его шести с половиной футового тела – вершину мужского совершенства. Его длинные черные волосы убраны в конский хвост, лицо расслабленное и безмятежное. От матери-японки и малазийца-отца он унаследовал своеобразную экзотическую внешность, которая должна быть увековечена художником. Из него бы вышла великолепная статуя.

Сексуальный Будда.

В отличие от меня, он воплощение проклятого Дзен.

— Неудачный день? — спрашивает он.

Я провела большую часть дня, целуясь со своим очень привлекательным бывшим, которого я и близко не забыла. «Неудачный» – не то слово.

— Ты представить себе не можешь насколько.

Тристан открывает глаза и оценивает меня взглядом.

— О, боже, Кэсс. Твои чакры переполняют комнату. Что, черт возьми, случилось?

— Мы с Холтом поцеловались. — Мой голос уставший и охрипший. Мозг словно в тумане. Я так утомлена, что едва могу говорить.

Тристан вздыхает и качает головой.

— Кэсси, после стольких разговоров. После того, как ты поклялась мне, что не свяжешься с ним снова. После того, как дала Клятву Самосохранения.

— Это был не случайный поцелуй, Трис. Это было частью сценария.

Он выключает стерео. Слава богу.

— Ох. И?

— И…

Он ждет ответа, но я не могу говорить. Стоит мне открыть рот, как вихрь горечи вырвется из меня и обнажит до костей.

— Кэсси?

Я качаю головой. Он понимает.

Он садится рядом и заключает меня в крепкие объятья.

— Девочка моя. — Он вздыхает, и я обнимаю его в ответ так, словно он единственное создание в мире, способное удержать меня в реальности.