Плохой Ромео (ЛП)

— Не будете ли вы так любезны прочесть слова на доске?

— «Прости меня».

— Хорошо, — говорит Эрика. — Я драматург. Это мои слова. Что они в себе несут?

Холт пожимает плечами.

— Вам виднее.

— Нет, мистер Холт, это не так. В мои обязанности, как драматурга входит дать вам эти слова. А вам, как актеру, надо их интерпретировать.

Она жестом указывает на него, требуя повторить реплику.

Он прикрывает ладонью уши, делая вид, что не слышит ее.

— «Прости меня?».

Она кивает.

— Видите? Вы сделали выбор. Очень осторожный, скучный и, тем не менее, это выбор.

— Но актеру не всегда предоставляют выбор, — настаивает он.

— Верно, — говорит Эрика. — Режиссеры часто подталкивают актеров на более смелые рискованные варианты, так что давайте испробуем и это. — Она становится по другую сторону от него и скрещивает руки. — В этот раз я хочу, чтобы вы произнесли эту реплику так, будто разговариваете с кем-то, кто вам важен. С членом семьи или любимой девушкой.

Темная тень проходит по лицу Холта.

— За что я должен извиняться?

— Вам виднее, — говорит Эрика с улыбкой.

Он выдыхает и потирает лицо рукой.

— Просто скажите мне что делать, и я сделаю.

— Нет, это так не работает. Ваша задача заключается в создании чего-то – идеи или эмоции – с материалом, который я вам предоставляю. В данном случае, это эти два слова, которые вы должны сказать дорогому вам человеку. Условия вам известны. Как вы их будете использовать?

Он окидывает взглядом комнату, выглядя беспокойно и смущенно.

— Мистер Холт?

— Я думаю, — рявкает он.

— О чем?

— О том, перед кем я буду извиняться.

— И кто это?

Он мельком смотрит на меня, и говорит:

— Друг.

— И за что вы будете извиняться?

Он перестает дергаться.

— Какая разница? Разве это имеет значение?

Она качает головой и жестом просит начать.

— Вовсе нет. Начинайте, когда будете готовы.

Он закрывает глаза и вдыхает полной грудью, затем медленно и равномерно выдыхает. В аудитории возникает томительное чувство ожидания.

Когда он открывает глаза, его взгляд останавливается на определенной точке в задней части аудитории и сосредотачивается на ней. Выражение его лица меняется. Становится мягче. Раскаивающимся.

— Прости меня, — говорит он, но получается не так искренне.

— Так не годится, — говорит Эрика. — Попробуйте еще раз.

Он снова концентрируется на той же точке, черты его лица дергаются.

— Прости меня, — повторяет он, явно сопротивляясь эмоциям.

— Копните глубже, мистер Холт, — требует Эрика. — Вы способны на большее. Продемонстрируйте мне это.

Он моргает и качает головой, и на секунду его взгляд становится остекленевшим.

— Прости меня!

Его голос становится громче, но его настрой по-прежнему оборонителен. Искра без пламени.

— Этого недостаточно, Итан! — голос Эрики повышается одновременно с его. — Прекрати бороться с эмоциями. Позволь нам увидеть их. Все. Неважно, насколько ты их стыдишься.

Он сглатывает и стискивает зубы. Сжимает руки в кулаки, переминаясь с одной ноги на другую.

Повисает тишина.

— Мистер Холт?

Он моргает еще несколько раз, потом опускает взгляд в пол.

— Нет, — шепчет он. — Я… не могу.

— Слишком личное?

Он кивает.

— Слишком… уязвимое?

Снова кивает.

— И это вас… пугает?

Он испепеляет ее взглядом. Ему нет необходимости отвечать.

— Садитесь, мистер Холт.

Он возвращается на свое место и плюхается на стул.

— Так, теперь вы согласны, что требуется немалая смелость, чтобы быть актером? — тихо спрашивает Эрика.

Он судорожно сглатывает.

— Очевидно, что да.

Эрика переводит взгляд на всех остальных.

— Актерство тесно связано с тонкими эмоциями человека. Необходимо отыскать их в себе и позволить другим увидеть. Но для этого актер должен быть готов показать свою неприглядную сторону. Он должен быть достаточно смелым, чтобы раскрыть перед всеми каждый свой страх и постыдный поступок. Ничего не должно быть скрыто. Вопреки распространенному мнению, вы не должны стремиться получить отклик у зрителя. Вы должны обнаружить что-то внутри себя и позволить зрителю стать свидетелем этого.

Она указывает на Холта, который смотрит на пол и грызет ногти.

— То, что случилось сегодня с мистером Холтом, в какой-то момент случится с каждым из вас. Будут моменты, когда вы не сможете исполнить какую-нибудь роль или передать определенные черты характера, поскольку для вас это может оказаться пугающим или слишком личным. Но это ваша работа, и вы обязаны найти в себе силы показать другим свою уязвимость. Это главное качество хорошего актера. Как гласят чудесные слова Кафки17: «В наших руках растопить лед внутри себя, пробудить дремлющие клетки, заставить чувствовать себя полностью живыми, полноценными людьми, и в то же время быть более индивидуальными и более связанными друг с другом». Вот почему мы делаем то, что делаем.

Ее слова находят отклик во мне. Я смотрю на Холта. Он пристально смотрит на пол, его плечи сгорблены. Он знает, что она права, и это пугает его до смерти.

— А теперь, — говорит Эрика, подходя к своему столу и беря лист бумаги. — вы все прослушивались на участие в малоизвестной пьесе под названием «Ромео и Джульетта», рассчитанной на студентов первого курса… — Все смеются. — И я рада вам сообщить, что кастинг завершен.

Все выпрямляются на своих местах. В комнате возрастает волнение.

Думаю, мое прослушивание прошло неплохо и, несмотря на недостаток опыта, я хочу получить эту роль. Очень сильно.

Эрика начинает с оглашения второстепенных ролей. Ее слова сопровождаются приглушенным шепотом, ругательствами и восторженным визгом, но по мере того, как мы приближаемся к главным ролям, вся группа постепенно умолкает.

— Роль Тибальта получает… Лукас.

Лукас громко выкрикивает «Ура» и победно вскидывает кулак в воздух.

— Бенволио будет играть… мистер Эйвери.

Джек кивает и самодовольно говорит:

— Так-то. Бенволио настоящий мужик.

Следует смех и одобрительные возгласы.

— Няню будет играть мисс Седики.

Раздаются аплодисменты, у Айи такой вид, что она того гляди зальется слезами.

Эрика объявляет, что Миранда, Трой, Маришка и Тайлер сыграют родителей Капулетти и Монтекки.

Настает время оглашения главных ролей.

У меня пересыхает во рту и внутренности сжимаются. С тихой мольбой, я закрываю глаза.

Эрика откашливается.

— Нашей Джульеттой становится… — боже, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Мисс Тейлор.

Да!

Внутри меня все переворачивается, а сердце бешено колотится. Не думаю, что я когда-нибудь была настолько счастлива.

Все аплодируют и такое ощущение, что моя грудь вот-вот взорвется от гордости.

Я – Джульетта.

Я.

Никто из ниоткуда, без опыта.

Черт, да!

Я бросаю взгляд на Холта. Он не смотрит на меня, но улыбается. Наверное, думает «Я же говорил тебе» и хвалит себя за то, что убедил меня пойти на прослушивание.

— И, наконец, — говорит Эрика, оглядывая аудиторию. — Главные мужские роли вызвали бурную дискуссию среди членов комиссии, но, думаю, мы приняли верное решение. Это не самый очевидный выбор, но ведь из самых рискованных решений и получается что-то интересное.

Холт выпрямляется. Я знаю, он хочет роль Меркуцио. Он уже играл эту роль, и по слухам, успешно с ней справился.

Коннор идеально подошел бы на роль Ромео, и думаю, мы бы отлично сработались. Он смотрит на меня, держа пальцы крестиком.

— В постановке этого года, Меркуцио будет играть мистер Бейн. Роль Ромео достается мистеру Холту.

Вся группа взрывается аплодисментами, но я не следую их примеру.

Мой желудок словно свинцом наливается.

Судя по выражению их лиц, Холт и Коннор чувствуют то же самое.

Мы трое неуверенно переглядываемся между собой, не понимая, что за чертовщина только что произошла.