Страница 19 из 91
— Это же преступление, что тебя даже не целовали по-настоящему.
Я смотрю на его грудь. Она быстро вздымается и опускается. Как и моя.
Я закрываю глаза.
— Ну так сделай это. — Слова срываются с моих уст, прежде чем я успеваю подумать, но я не жалею о них. — Покажи мне, как правильно целоваться.
Я открываю глаза, и у меня перехватывает дух от его напряженного взгляда.
Мгновение он не двигается, и мне хочется взобраться на стену, чтобы выбраться из этой унизительной ситуации. Но в следующий миг он наклоняется вперед так медленно, что его движения едва уловимы. Мне кажется, я не дышу, потому что у меня щемит в сердце. До этого момента, я не осознавала, как сильно хочу, чтобы он меня поцеловал, но теперь каждая клеточка моего тела жаждет этого. Все тело покалывает от предвкушения чего-то порочного.
Выражение лица Холта серьезное. Взгляд темный и пронизывающий. Его руки опускаются на мои бедра, и я прислоняюсь спиной к двери, пока его пальцы сжимаются и разжимаются в грубом ритме.
Я наконец вдыхаю, и чувствую его тепло-сладкий аромат, так близко он стоит ко мне.
Это случится. О, боже, позволь этому случиться.
Я закрываю глаза и размыкаю губы, чуть ли не плача оттого, что так сильно хочу почувствовать на себе его губы.
Но потом, все останавливается. Его дыхание больше не обдувает мое лицо, и его теплые руки не прикасаются к моему телу.
— Ты правда думаешь, что после того, как я прочел все это, я поцелую тебя? — говорит он грубым голосом. — Господи, Тейлор, я даже не могу находиться в одной комнате с тобой.
Когда я открываю глаза, он уже перекидывает рюкзак через плечо и выходит за дверь.
Унижение и чувство стыда заполняют мои легкие до предела, и я сползаю вниз по стене и закрываю лицо руками, желая стать невидимкой.
Я все еще жду, что земля разверзнется и поглотит меня, когда входная дверь с грохотом закрывается.
6
БЕЗОГОВОРОЧНЫЙ ВЫБОР
Наши дни
Нью-Йорк
Четвертый день репетиций
Сегодня в кофейне царит суматоха, но здесь есть бесплатный Wi-Fi. Идеальное место, чтобы вытащить свой айпэд и забыться на время обеденного перерыва. Большинство дней я делала записи в своем дневнике. В основном, потому что Тристан продолжает настаивать, что это удержит меня в здравом уме в связи с безрассудностью возникшей ситуации. И как обычно, он прав.
Разумеется, теперь я веду онлайн-дневник, где у меня стоит зашифрованный пароль и мне обеспечена система безопасности надежнее, чем у самого президентского кортежа, но все же это не сравнится с ощущениями, которые возникают, когда ты излагаешь свои мысли на бумаге.
Каждый день Элисса с Итаном предлагают мне присоединиться к ним за ланчем, но об этом не может быть и речи.
Я прихожу на работу, выполняю свои обязанности, и за кулисами держусь от Итана настолько далеко, насколько это возможно. Он продолжает подстерегать меня, чтобы вывести на разговор, но я научилась сторониться и отмахиваться лучше, чем чемпионы мира по боксу.
Разговоры не приведут ни к чему, разве что мы ударимся в мучительные и болезненные воспоминания. Никто из нас не нуждается в этом.
Я допечатываю последнюю запись в дневнике, когда рядом со мной приземляется огромная порция салата «Цезарь». Я уже было собираюсь сказать, что не заказывала его, как поднимаю взгляд и вижу Элиссу.
— Ты становишься худой, как щепка, — говорит она, устраиваясь рядом со мной со своим обедом. — Женщине не выжить только на кофеине и никотине, знаешь ли.
— Неправда, — говорю я, улыбаясь ей. — Я — яркий тому пример.
— Ну, по мнению вашего ассистента режиссера, ты становишься похожа на китайский болванчик16, так что давай ешь. Я угощаю.
Только когда я смотрю на салат, осознаю, насколько голодна.
— Да, мэм.
Убирая планшет в сторону, я замечаю на противоположном конце кафе одиноко сидящего Холта.
Проклятье. Из всех закусочных этого огромного города, ему приспичило прийти именно сюда. Предполагалось, что это зона свободна от Холта.
Словно предугадав мой следующий вопрос, Элисса говорит:
— Я решила пообедать с тобой, потому что устала от его компании. Всякий раз, когда я спрашиваю его, как обстоят между вами дела, он замыкается в себе.
Я пожимаю плечами и продолжаю есть. Я уже давно смирилась и бросила попытки понять мотивы Холта.
— Вы едва ли обмениваетесь парой слов на репетициях. Ты даже не смотришь на него, тогда как он только и делает, что пялится на тебя. Не хочешь сказать мне в чем дело?
Я украдкой смотрю на Холта, который что-то читает и рассеянно тыкает вилкой в тарелку с картофелем.
— Ни в чем, — говорю, делая глоток газировки. — Просто много работы.
Она склоняет голову в сторону, внимательно изучает меня несколько секунд, и затем говорит:
— Ты трахаешь моего брата?
Я одновременно начинаю смеяться и кашлять. Кола струйкой стекает по моему подбородку, и я хватаю стопку салфеток, чтобы привести себя в порядок.
Судя по его виду, Холту неведома тема нашего разговора. Слава богу.
— Конечно же, нет, — шепчу я. — Думаешь, у меня полностью отсутствует инстинкт самосохранения?
Она кидает беглый взгляд на Холта, потом шепчет в ответ:
— Думаю, когда дело касается моего брата, ты не можешь ясно мыслить, и, если ему вздумается затащить тебя в постель, тебе потребуется не более трех секунд, чтобы раздвинуть перед ним ноги.
— Неправда.
— Серьезно? — говорит она. — Энергия, которая вспыхивает между вами на репетициях, способна обеспечить теплом половину Нью-Йорка. У вас обоих виноватый вид. Если вы не трахаетесь, тогда что?
Определенно на этот разговор я не настроена сейчас, да и не буду ни потом, никогда.
Я вздыхаю и качаю головой.
— Слушай, я бы солгала, если бы сказала, что меня до сих пор не влечет к нему. Но, боже, Элисса, это все. Я не собираюсь связываться с ним снова. Никогда.
— Но, вероятно, у тебя еще остались к нему чувства. Я думала, ты умчишься за миллион миль, когда узнаешь, что у него главная мужская роль. Почему же ты этого не сделала?
Пожимаю плечами.
— Понятия не имею.
Это не совсем правда. Я должна была увидеть его. Мне необходимо было услышать слова извинения о том, что он совершил ошибку, но сейчас я начинаю сомневаться, что это когда-нибудь случится. Полагаю, теперь я просто хочу пройти через это, дабы доказать себе, что смогу жить дальше без него.
— Ну, ты точно не из робкого десятка, — говорит Элисса. — В смысле, я люблю своего брата, но поступи со мной кто-нибудь так, как поступил с тобой он… — Она вытирает губы салфеткой. — Скажем так: я понимаю, почему ты перестала отвечать на мои звонки. Когда Итан сказал мне, что ты получила роль, я подумала, что это шанс наладить между нами отношения.
— Лисса, ты не портила наши отношения. Твой брат сделал это.
— Знаю. Но я рада, что мы снова общаемся. Я скучала по тебе.
Я беру ее за руку и сжимаю.
— Я тоже по тебе скучала. — До этого момента, даже не осознавала, как сильно.
— Ха, после обеда Марко собирается прогнать сцену с поцелуем? — говорит она, поливая кетчупом картошку. — Нервничаешь?
— Нет. Мне не впервой приходится играть с твоим братом, когда я его на дух не переношу.
— Верно. Но с тех пор много воды утекло.
— И я была слишком молода, чтобы отделить реальность от фантазии. — Я набиваю полный рот салата, хоть у меня уже и пропал аппетит.
Элисса доедает свой последний тост с сыром и говорит:
— Значит, ты без проблем поцелуешь его? Это не возродит прежние чувства?
Пожимаю плечами.
— Тут нечего возрождать. От прежних чувств ничего не осталось.
Она смотрит на меня несколько секунд, и потом качает головой.