Страница 23 из 82
В дворцовой палате воцарилась удивленная тишина.
— Како ты сказал называется плавежная река в Грустинах? — переспросил царевич.
— Ташма.
— А вдруг это и есть Тома? А Грустины — суть эуштины? А?
— В том я не сведом, ваше высочество, — пожал плечами ученый швед. — Все может статься. Однако ж сие наблюдение интересно есть.
— Ну что ты теперь скажешь, дьяк? — торжествующе перекинулся на Нечая царевич. — Будешь и дальше упорствовать?
— Да ведь как не упорствовать, государь? — взволновался тот, — Ходили мои людишки по Обь, наскрозь ходили. По их росписи сливается она из двух рек поменьше — Быи и Кыи[50]. Быя вытекает из малого горного озера, а Кыя сама из себя. О Китайском никто из них и слыхом не слыхивал. А вот большое озеро Дзайсанг[51] встречали. Но в нем родится обской Иртыш, а вовсе не Обь… Широка она, приелико широка, но переплавиться через нее и за час можно. Я уж не беру Серпонову и Грустины. От небылиц к делу ничего не прибавится.
— Но ведь сказано было: записная книга посланца австрийского двора знаема на весь европейский мир! А в ней ландкарта с Китайским озером.
— И не токмо в ней, — почтительно дополнил ученый швед. — У Фра-Муаро, у Вида, у Меркатора…
— Кому же верить?
— А вот ему, — Нечай глазами указал на Тояна. — Он-то ужо из первых рук положит.
— Твоя правда, дьяк, — снова повеселел царевич. — Как это мы про сибирца забыли? Вопроси его поскорей про Китайское озеро.
Нечай моргнул Тевке Аблину, и тот перетолмачил вопрос Тояну.
Тоян покачал головой:
— Умар[52] — великая река. Зачем ей Китайское озеро? Китайская страна далеко, из Эушты ее не видно.
— А сколь велика Тома?
— От горы Карлыган до Умара десять дней плыть.
— Что за горы такие? Чем особенны?
— Там владения Ия[53] Тоом. У нее много подземных ручьев. На каждом камень лежит. Сняла Ия Тоом запор с самого большого, и родилась бегущая Тоом. Пол пути она течет в камне, пол пути в земле. Эушта считает ее своей матерью.
— Что есть Эушта? Откуда пошла?
— Так звали первого человека, который подружился с духом тайги Таг Ээзи. Он взял в жены его дочь. От них пошли дети — эушталар.
— И много у вас духов?
— Сильно много, — подтвердил Тоян и принялся считать: — Ой иясе — хозяин жилища…
— По-нашему домовой, — кивнул царевич.
— Су иясе — хозяин воды…
— По-нашему водяной, — снова кивнул царевич.
— Ек — вредоносные духи…
— По-нашему черти! — царевичу понравилось самому перетолковывать уже перетолмаченное Тевкой Аблиным.
— Куй — хранитель души…
— По-нашему ангел!
— Улят — олицетворение болезни…
Царевич задумался, не находя замены.
— Ене — божество огня…
И снова промолчал царевич.
— Оряк — привидение…
— По-нашему тако ж привидение, — облегченно вздохнул царевич и вдруг выговорил ученому шведу: — Ты чего это губы кривишь, Петрей? Я все вижу!
— Ошибаетесь, ваше высочество, — округлил и без того совиные глаза Петрей, но губы его продолжали насмешливо змеиться. — Совсем заслушался.
— Ну тогда поди сядь на лавку, пока я с Тояном перемолвлюсь.
Ученый швед с охотой вернулся на свое место, а царевич вновь занялся расспросами:
— А скажи, князь, откуда взялся на Томе первый человек?
— О-о-о! — одобрительно глянул на него Тоян. — Хорошо спрашиваешь. Слушай тогда. В давние времена, когда леса еще не было, а камни были мягкими, образовалась ямка с головой, руками и ногами, как у нас. Пришла большая вода и занесла ямку глиной. Потом пришло большое солнце и наполнило глину теплом жизни. Так Он и получился. А уж потом появился Сарт, который все знает и может. Он дал имя горам, рекам, духам, Эуште, другим людям, зверям и птицам. Вот как все было.
«Оба еще из сказок не выросли, хоть и в разных летах, — терпеливо слушал их Нечай. — Пора поворачивать к нашим делам, а то завязнем».
— Ответь и мне, князь, — вставился он к слову. — Из каких родов состоит ныне эушта?
— Да, да, из каких? — поддержал его царевич.
И Тоян начал считать: люди князя Ашкинея — раз, люди князя Басандая — два, люди князя Еваги — три. Каждый своим юртом стоит. Каждый сам себя кормит. Все считают Тояна старшим, но мир с ним держат не всегда. Земля соединяет, жажда власти разъединяет. Есть еще юрты князя Тигильдея и князя Енюги. Они не входят в эушталар, но тоже как родня. Выше по Томе живут другие люди — шоры, таяши, аба, иоты, дауты, — всех не учислишь. Одни кормятся охотой и рыбной ловлей, другие делают из железа таганы, копья, стрелы, крепла для конской сбруи, абылы[54], куяки[55], да и меняют их у кочевых соседей на скот, войлок или степную пушнину. От киргизцев они откупаются, с эушталар торгуются. Урону от них нет никакого, только польза. Самые большие среди кузнецов Базарак и Дайдуга.
Каждое слово Тояна, а тем паче каждое имя писчая братия тот час хватала на перо. Пока Алешка Шапилов дописывает про иотов и даутов, Андрюшка Иванов строчит про абылы и куяки. Переглянутся и гонят дальше, в две руки, без пропусков, один за другим.
— Подать сюда чистые листы! — распорядился царевич.
Легко вышагнув из тронного кресла, он стал показывать длинноволосому с жемчужной ниткой на челе, как уложить листы, соединяя с чертежными. Потом подозвал Тояна.
— Будь рядом, князь, дабы вместе смотреть, — он повел пальцем по линиям: — Это Обь. Это Тома. А дальше? Откуда она притекает? Отсюда? — он зачерпнул пустоту с приставного листа. — Или отсюда?
Тоян переводил заинтересованный взгляд с царевича на непонятный ему бумажный расклад и вновь обращал его к царевичу. Лицо у него темное, как у старого деревянного божка, глаза большие, неожиданно светлые, но с раскосинкой, нос чуть приплюснут. Ростом они вровень, но Тоян поплотней, подородней.
— Ну что ж ты, князь, такой недогадливый, а? — начал терять терпение царевич. — Вот тебе уголь. Ставь его сюда, — он направил широкую, с медным отливом руку Тояна к оборванным линиям. — Теперь вели, куда надо, — он потянул ее вниз, оставляя на белом листе угольный след. — Уразумел? Дальше сам. Хочу узреть, где ваша Ия Тоом ключевой камень открыла.
Ия Тоом, понимаешь? Исток твоей реки!
В глазах Тояна мелькнула догадка. Он прицелился и поставил жирную точку на пустом месте. Полюбовавшись на дело рук своих, соединил ее с обрывком Томы.
— Кыр-йул! — не без гордости объявил он и, опережая Тевку Аблина, разъяснил по-русийски: — Ис-ток!
— Давно бы так, — похвалил его царевич и запоминаючи повторил: — Кыр-йул.
— Теперь покажи, где кузнецы Базарак и Дайдуга, — снова вернул разговор в сегодняшний день Нечай.
Тоян показал.
— А где Алтысарский аймак[56] твоего обидчика киргизского Номчи?
Тоян подумал, потом отступил от истока Томы вправо и вычертил ветку, а под ней нечто, похожее на рыбу.
— Здесь река Уруп, — принялся объяснять он. — Она вливается в Кара-Июс. Кара-Июс соединяется с Ак-Июсом. Они делают Чулым. Здесь, — Тоян указал на подобие рыбы, — лежит Тенгри Куль, Божье озеро. Это земля аймака Номчи. Они идут до самого Кэма[57].
— И много под Номчей обиженных? — перехватил вопрос царевич.
— Ой много, — Тоян начал перечислять: — Басагары, тинцы, ачи, калмары, байгулы, кизылы, шусты… Всех алманом[58] обложил!
— Ишь, размахнулся! — царевич взыскующе глянул на Нечая: — А ты куда смотришь? У тебя недалеко Кетский острог значится.
— Мал он, государь-наследник, слабосилен. До Номчи пока не дотянулся.
50
Бия и Катунь.
51
Зайсан.
52
Обь (татарское название).
53
Дух, хозяин какого-то места.
54
Мотыга.
55
Латы из кованых пластин по сукну, шлемы.
56
Несколько кочевых улусов.
57
Енисей (татарское название).
58
Дань.