Выстрел

- Денис… - так же тихо сказал Юрка.

- Что? – Денис посмотрел на друга. Тёмные глаза его блестели так, будто он что-то знал, и не решался сказать.

Неожиданно в белой тишине раздался хлопок. Денис и не понял сразу, что это. Как пробку из бутылки вытащили. Машинально оглянулся: пусто. И увидел, как медленно стал оседать на землю Юрка.

- Юрка! – заорал он.

Равнодушно чернели озябшие деревья. Равнодушно отражали свет окна серых домов. Равнодушным эхом отозвалась тишина.

Только сейчас до него дошло, что это за хлопок. Когда он увидел, каким чёрным стал под Юркой первый снег… Кто?

Кто это сделал?! Зачем?

Он склонился над Юркой. «Успеть бы, Господи, только бы успеть!» - машинально стучало в голове, пока он дрожащими пальцами набирал номер скорой. Почему они не берут трубку?

Блин, с сотового хрен дозвонишься! Денис вспомнил, торопливо набрал «112»…

«Поздно…» - стучало в голове, - когда он услышал в ответ усталое «Выезжаем».

- Юрка, - тихо позвал он, вглядываясь в побелевшее лицо друга. Как-то неестественно сливалось оно с белым снегом.

А Денис не знал, что делать. Взял друга за холодные длинные пальцы.

- Юрка, только ты, пожалуйста, не умирай, - прошептал он и испугался такого отчётливого в тишине своего голоса, - Юрка!

Слышит ли он его? Или уже поздно?!

- Как же я без тебя? А мать?.. Она же не выдержит… Юрка!

На тропинке никого не было. Только серое небо склонилось над ними, но сейчас оно ничего не могло сделать. Денис приподнял голову Юрке, сунул туда свой рюкзак. Медленно поднялся. Прошептал застывшему небу: «Не надо! Пожалуйста, не забирай к себе Юрку… Не надо! Он нужен здесь! Пожалуйста…»

Зачем они сюда приехали? Зачем они пошли здесь? Какой же он идиот, что предложил это! Но кому понадобилось стрелять в Юрку? Кому он помешал?!

…Уныло вдалеке запела сирена. Гадкая суббота…

Глава 12

Пчёлка

Вокзал – шумный муравейник. Мудрый муравейник. Раскинув свои огромные ручища рельсов с бесконечной чередой вагонов, с усмешкой наблюдает он за снующими по норам-переходам торопливыми людьми, временами гулким басом охрипших динамиков, торопя их ещё больше, сталкивая между собой, или наоборот разобщая близкие судьбы. Он живёт своей жизнью. Он древний, он такой же старый, как и разлуки в этом мире…

Дорога зовёт, дорога меняет человека, дорога быстрой змейкой двигает жизнь, эта верная спутница – подруга времени. Дорога – это маленькое и бесконечное чудо, она успокаивает, дарит надежду, раскрывает новые горизонты мечтам, удивляет своей бесконечностью и разнообразием сменяющихся пейзажей, дорога – это здорово, но… Расставаться не хочется.

- Шурка, ты приедешь на Новый год?

- Посмотрим, как у папы будет с работой. Если мы не сможем – тогда вы приезжайте!

Вот что ещё можно сказать? Не любил Антон прощаться – не умел, на вокзале сковывала тянущая неловкость вперемежку с горечью. Да и что говорить, когда уже десять раз друг другу всё сказано?

«Как сделать так, чтобы мы не расставались? Шурка, знаешь, было бы здорово, если бы мы жили в одном городе! Это, наверное, нереально… Хотя, нет, ведь если я буду поступать в Москву – мы сможем видеться и почаще… Только когда ещё это будет?!»

- Ну… Ты давай, пиши! – сказал Антон.

- Конечно. И ты пиши, и в скайп выходи. Мы камеру поставим, и можно будет видеть друг друга…

«Видеть, ага… И знать, что ты за сотни километров, от этого ещё грустнее… Эх…»

Славка молча смотрел на Антона, потом перевёл взгляд на отца Шурки. Уже в который раз за этот вечер спросил:

- Дядя Валера, а Юра не звонил?

Тот покачал головой. Снова поднёс трубку к уху. Снова опустил телефон.

- Что ж такое-то…

- Наверное, он опять опаздывает, - вздохнул Шурка и посмотрел на Славку. Славка опустил голову.

- Нужно идти, - сказала мама. - До отправления - пятнадцать минут…

- Ещё пять минуток! – умоляюще попросил Славка.

Мама напряженно посмотрела на отца. Борис кивнул. Валера снова набрал номер.

«Он не придёт» - думал Тошка. Он не знал, почему и откуда взялось это гнетущее ощущение потерянного ожидания. Бывает так, ждёшь и понимаешь, что напрасно… Хуже всего - это то, что они потом ещё не скоро встретятся. И Славка ждёт, он тоже хотел увидеться со своим новым другом, тем более, что Юра обещал, что придёт с Денисом.

«Если опаздываешь, можно хотя бы позвонить, – хмуро думал Антон, - или не обещать уж тогда…»

- Может, он не смог сегодня приехать, - тихо сказал Шурка, - Славка, ты не грусти!

Славка молча кивнул.

- Папа тебе позвонит… Или нет, ты ему сам позвонишь, Антон, ты запиши себе его номер!

- Конечно, позвоню, - ответил Шуркин отец. – Всякое бывает, может, телефон забыл или ещё что…

- А если что-то случилось? – отчаянно спросил Славка.

А в Тошке резонансом отозвалось унылое эхо тревоги. Не стихающее, собирающее в сердце отголоски звуков расставания, сомнений, переживаний и страха. Капельки вины и обиды.

- Нужно идти, - сказал Борис.

Холодно. Непонятно, ноябрь по календарю значится, как осенний месяц, а погода - как зимой или даже хуже: снега практически нет, а влажность замерзает, и кажется, что на улице минус десять, хотя на самом деле - всего около ноля… Голый асфальт платформ ещё резче контрастирует с этим осенне-зимнем воздухом: он кажется холодным и засохшим, как и всё вокруг. Поезда греют бело-жёлтыми окошками, а с потоками ветра передаётся печаль.

- Пока, Шурка!

- Пока, Антон! Славка, не грусти!

- Ага…

- Пассажиры, побыстрее пожалуйста, поезд скоро отправится!

Вагон дышал паром дороги. Странно так: вот он Шурка со своим папой за пыльным стеклом, - вроде рядом и уже - не здесь. Вагон, словно спутник на орбите дальнего пути, соединяет разные пространства. Пространства – отрезки жизни в разных участках одной планеты.

- Я буду скучать, - выдавил Тошка, глядя в синие глаза отца.

- Ну… - Вздохнул папа, - не надо скучать… Это всё временно, а потом мы снова будем вместе…

«Ненадолго…» - отозвался Антон и сказал:

- Ага…

- Сынок, береги маму и Славку – ты за старшего у меня…

«Ага…» - и уже ничего не ответил – не смог. Грустно.

- Славка, - папа присел на корточки перед братом, - не вешай нос! Всё нормально будет…

Славка только тихонько прижался к отцу…

- Оль, как приедете, звони!

- Обязательно!

… И вот уже папа рядом с Шуркой и дядей Валерой. И тоже рядом и уже – далеко. Потому что не спеша стала уходить платформа. Точнее поезд стал уходить, неспешно прощаясь с платформой и вокзалом – муравейником.

Почему так быстро летит время? И почему так скучаешь, когда расстаёшься с дорогим человеком? Вроде и знаешь, что с ним всё в порядке, что встретишься ещё, а щемящая тоска нет-нет да и всколыхнёт в памяти свежие воспоминания. Тошка попытался её прогнать, глядя в тёмное окно с мелькающими ниточками фонарей: «Шурка приедет к нам под Новый год! Это всего через полтора месяца. И отец тоже… А полтора месяца – это всего шесть недель…».

По отцу он скучал сильнее, чем по другу. Может из-за притаившегося ощущения вины? Да вроде они с ним помирились…

… Когда в тот злополучный вечер отец обессилено сел на диван, Тошка словно проснулся. Тревога нарастала в нём, когда они ждали его с Шуркой возле кинотеатра, усилилась – когда вернулись домой и увидели там только взволнованных мам, и поглотила его двумя страшными часами неизвестности, когда они с Шуркой, притихшие и виноватые, молча слонялись по комнатам. Каждое движение воздуха, каждая вещь в доме передавали напряжение, словно ток по невидимым проводам. А это напряжение колыхало в Тошке мутное и тяжёлое чувство вины. Двойной вины – потому что он, он поссорился с отцом… Помирись он с ним раньше – не пошли бы они с Шуркой в тот вечер в кино – остались бы играть с ним в шахматы или смотреть фильмы дома… Или позвонил бы ему Тошка, сказал что они задержатся… А теперь… Что теперь делать?!