Страница 13 из 93
детально все школы философии в одной главе не представляется возможным, мы лишь попытаемся дать общую оценку учений ведущих школ и привести наиболее характерные примеры их концепций. Даосы пытались разорвать сети упадочного общества. Они проповедовали отказ от мира и возвращение к примитивной простоте. Они считали проповедь и активное распространение своего учения бесполезным и даже вредным: мудрец должен сам найти Дао (Путь) и затем своим пассивным примером вести людей за собой. Даосы полагали организованное общество злом самим по себе и отрицали возможность и ценность любых попыток что-либо изменить. Такое учение было недоступно обычным людям. Только мудрый мог отыскать Дао. Оно было аристократично и предназначено избранным. Конфуций был, по преимуществу, политическим философом. Он искал путь изменения мира в возвращении к "золотому веку" Яо и Шуня, совершенномудрых правителей глубокой древности, принципы которых были возвращены к жизни основателями династии Чжоу. Единственный способ исправить мир - это вернуться к изначальной добродетели. Поэтому конфуцианцы высоко ценили литературу прошлого и сохраняли ее. Они были настоящими консерваторами в том смысле, что твердо придерживались убеждения: прошлое содержит в себе модель для формирования настоящего и всего будущего общества. Школа моистов, преданная полному забвению после прихода к власти Цинь, учила наиболее возвышенной, по сравнению со всеми другими древними китайскими школами, морали. Мо-цзы был убежден, что лекарством от всех болезней мира является всеохватывающая, вселенская любовь. Не просто узкая любовь внутри клана и клановая преданность феодального общества, но равная любовь, выходящая за пределы семьи и государства. "Человек из Чу - мой брат". Поэтому он не тосковал по феодальному обществу, но осуждал войну как величайшее из преступлений и искал всемирного царства, основанного на любви. Эта система, проповедовавшаяся за пять столетий до рождения Христа, содержит все существенные аспекты христианства, за исключением вечной жизни для избранных и вечного проклятия для грешных. Мо-цзы не обещал рая и не грозил адом. Школа Ян Чжу оставила после себя меньше материалов, чем любая другая, хотя мы знаем от Мэн-цзы, что в его время она была одной из самых распространенных. Этот факт свидетельствует о крайней убогости эпохи и отчаянии мыслящих людей в период "Борющихся царств", ибо Ян Чжу возвел в кардинальную добродетель чистый эгоизм. Идя еще дальше даосов, Ян Чжу полностью игнорировал всякую человеческую деятельность. Плохое и хорошее, добродетель и порок - все это бессмысленные слова, человеческое общество и его беды не представляют никакого интереса для мудреца, единственной целью которого должно стать его собственное удовольствие. Он провозгласил, что если бы он мог спасти или уничтожить общество, подняв свой мизинец, то не предпринял бы таких усилий. Возможно, из-за того, что такие идеи столь сильно расходились с одержавшим полный триумф конфуцианством, учение Ян Чжу дошло до нас лишь во фрагментах. Возникшая последней школа легистов не была философской в строгом смысле слова. Наоборот, главной доктриной этой школы было провозглашение тщетности и вредности философских дискуссий. Так как она оказала очень глубокое влияние на китайскую культуру, лучше говорить о ней в свете ее взаимоотношений с оппонентами. Возникнув после, с одной стороны, нигилистического учения таких мыслителей, как Ян Чжу, и, с другой, после идеалистического учения Конфуция и Мо-цзы, школа легистов отрицала все эти системы и искала новый принцип государственности не в морали, но в абсолютной власти реорганизованного государства. Вслед за Сюнь-цзы, расходившимся с Конфуцием и Мэн-цзы в этом пункте, легисты провозглашали, что природа человека зла, а не добра, и поэтому было бы бесполезно пытаться реформировать общество, проповедуя идеалистические взгляды. История прошлого, заявляли они далее, обладает в качестве модели для современной политики малой ценностью, ибо времена изменились. Поэтому они превозносили закон и власть государства. Едва ли совершенный правитель мог быть частым явлением, поэтому власть государя должна укрепляться суровыми и строгими законами, равно применимыми ко всем. Тогда правление слабого человека не станет поводом для интриг и восстаний, ибо закон, действуя независимо от правителя, убережет его от ошибок. Вследствие победы легистской школы при династии Цинь, сочинения их оппонентов пережили печально известную катастрофу сожжения книг. Многое из древней литературы исчезло навсегда, а из того, что позднее было собрано и отредактировано, большая часть текстов ныне считается поддельной или искаженной. Для того, чтобы дать только общее представление об уцелевших текстах, следует кратко упомянуть главные сочинения древности. Самые известные из даосских текстов, которые могут считаться подлинными, - "Дао-дэ цзин", III век до н. э. и книга "Чжуан-цзы", излагающая как учение одноименного философа, так и некоторые другие, либо принадлежащие поздним даосам, либо являющиеся позднейшими интерполяциями. Конфуцианская школа, ради которой ханьские реставраторы древней литературы не щадили трудов, естественно, представлена лучше. Эта литература, обычно называемая канонической, включает в себя не только учения самого Конфуция, Мэн-цзы и Сюнь- цзы, но также и многие старые тексты, которые конфуцианское благоговение перед прошлым спасло от забвения. Из них самой важной является "Шу цзин", или "Книга истории", собрание древнейших документов, речей и выступлений, которая считается самым ранним письменным источником по китайской истории. Книга испытала немало превратностей при Цинь, и сейчас известна лишь ее часть, причем в двух вариантах. Текст, называемый "новым", записанный при ханьской династии, был получен от Фу Шэна, ученого весьма преклонного возраста, который помнил наизусть двадцать девять глав . Второй, или "старый" текст бы найден в стене дома Конфуция, где он был спрятан главой семьи, его потомком. Другие конфуцианские книги постигла такая же участь, но некоторые сохранились лучше, чем "Шу цзин" - она, казалось, истреблялась с особым ожесточением. "Книга песен", "Ши цзин" - одна из них. Это собрание очень древних стихов, гимнов и песен из различных государств Китая. Антология ханьскими учеными без всяких оснований была приписана самому Конфуцию. "Книга песен" представляет огромную ценность для понимания обрядов и верований, хотя традиционная интерпретация стихов не всегда может быть принята. "И цзин", "Книга перемен" представляет собой текст глубокой древности. Она использовалась как гадательная книга. По сути, это не один текст, а два, соединенных вместе. Одна часть - это ритмическая интерпретация обычных сельских примет, вроде этой: "Если баран бьет в изгородь и не может податься ни вперед, ни назад, дело не осуществится", что весьма напоминает жизненный опыт бывалого крестьянина всех стран. Другая часть текста представляет собой наставления по гаданию и содержит формулы, расшифровывавшиеся по костям оракула и панцирям черепахи. "Десять крыльев" были добавлены к этой книге последователями конфуцианской школы, но не самим Конфуцием, как долго считали китайские ученые последующих эпох. Значение этих "крыльев" обусловлено тем, что сунские ученые, в XI-XII веках н. э. заново оформившие конфуцианскую доктрину, взяли в качестве основания для своих концепций именно эти приложения к "И цзину". Гадательный текст "И цзина" большое внимание уделяет интерпретации восьми триграмм (ба гуа). Эти символы, согласно традиции, созданные Вэнь-ваном, отцом чжоуского правителя У-вана, всегда играли огромную роль в гадании: в последующие века, да и ныне их изображения используются как для украшений (например, на фарфоре), так и для защиты от нечисти. Именно по этой причине они часто вывешены в домах. "Ли цзи" ("Записи ритуалов") и "Чжоу ли" ("Чжоуские ритуалы") - две книги по ритуалу, которые, хотя и были переоформлены и дополнены в ханьские времена или ближе к концу феодальной эпохи, содержат детальное описание ритуалов при дворе Чжоу и в феодальном обществе. Эти церемонии, как, например, "одевание шапки" юношам, становящимся мужчинами, ритуалы, соблюдаемые на пирах, турнирах по стрельбе из лука и похоронах, без сомнения, представляют собой идеализированное поведение, которое традиционалисты хотели видеть всегда соблюдаемым. Что касается ритуалов, исполняемых Сыном Неба, то нельзя сказать, что они основывались на реальной практике, ведь ко времени создания текста, к III веку до н. э., владения чжоуских ванов ограничивались столицей Лояном, и они не обладали никакой властью над правителями борющихся царств. В "Ли цзи", собрание текстов разного времени, входит в качестве главы "Да сюэ" (Великое учение), которое позднее стало новым источником конфуцианской философии благодаря ученым династии Сун. "Анналы Весен и Осеней" ("Чуньцю"), история царства Лу с 722 по 481 год до н. э., также приписывалась конфуцианцами последующих поколений самому Учителю. Это сухая, но аккуратно датированная хроника, подобия которой, как не без оснований можно полагать, создавались во всех крупных царствах. "Цзо чжуань", - это другая, более объемная и более живая хроника феодальной истории, в которую включен краткий ритуальный комментарий к "Чуньцю". Это произведени более многоплановое. Оно было написано неким Цзо-ши (Цзо Цю-мином) около 300 года до н. э. или же приписано ему. На самом деле между этими двумя книгами нет внутренней связи, да и "Чуньцю" не была написана Конфуцием. Школа Мо-цзы весьма скудно представлена в сохранившихся текстах. Сочинение самого Мо-цзы в пятидесяти трех книгах, часть из которых определенно поддельные - единственное изложение его учения, и этот текст, сохранившийся больше как диковинка, нежели классический раритет, под рукой переписчиков подвергся немалым искажениям. Поздние моисты известны лишь фрагментарной книгой Гунсунь Луна и некоторыми включенными в собрание разрозненными текстами.