Страница 62 из 84
И отправились племянник с дядей к себе по домам. Поп всю ночь не спал, все думал, за какую лошадь сколько просить, сколько за коров и овец и сколько за сарай с амбаром, и мечтает поп, как он на небо будет поживать и как он оттуда будет деньги присылать своей матушке.
Рано утром поп рассказал об этом своей попадье, та тоже очень рада, что такая благодать нала на их семейство: «Распродавай-ка, отец, все лишнее. Это лучше, чем с мужиками тут возиться! Там скорее пойдешь на повышение. Пробудешь года два попом, смотришь — в архиереи сюда назначат».
И начал поп распродавать скот; все распродал, только остался один амбар не продан. Наступил вечер, дядя с племянником опять отправились к дому попа; приходят к окошку, видят — сидит поп, посматривает в окошко. Они стукнули в окошко. «Это вы, святые ангелы?» — «Мы, батюшка. Что же вы, собрались или нет?» — «Нет, святые ангелы, попросите бога отсрочить, а то я не успел амбар продать». — «Ах, батюшка, и за вчерашний- то день бог обиделся!» — «Ах, святые ангелы, уж попросите бога, завтра обязательно буду готов». — «Да вот что, батюшка, не забудьте, возьмите полное облачение, крест, Евангелие и кадило, а то у нас обычай таков: как помрет поп, все это кладется с ним. Да захватите рублей семьсот деньжонок, там придется вам кой-кому сделать подарочки, да и себе на расход, покуда устроитесь. Да берите звонкой монеты, бумажки у нас не ходят». — «Хорошо, святые ангелы, все будет готово».
Ангелы отправились по домам. Наутро поп продал амбар, начал ездить по кабакам, по лавкам и менять кредитки на серебро, а вечером уж сидел в облаченье и держал в руках крест и Евангелие, кадило и мешок с деньгами. Дядя взял большой мешок, а племянник веревку и оглоблю от саней. Накрылись белыми полотнами, пришли к окну, где сидел поп, постучали в окошко. «Сейчас иду, святые ангелы!»
Простился поп с попадьей и вышел на улицу. Они ему говорят: «Только вам неудобно будет, как станем на небесную высоту подниматься, вы можете испугаться и упасть». — «А как же быть?» — «У нас есть мешок, нам уже не в первый раз доставлять на небо батюшек, так вы полезайте в мешок, вам и не видно будет высоты».
Поп залез в мешок, а один из ангелов спросил: «А это что у вас, батюшка, в мешочке?» — «Это я деньжонок взял». — «Давай их сюда, а на небе мы их вам отдадим».
Поп подал мешок с деньгами. Дядя с племянником завязали мешок, зацепили на оглоблю и понесли на плечах на барский двор. Около барского дома была поставлена лестница: дня два назад были трубочисты. Ангелы потащили попа по лестнице на крышу. Поп спрашивает: «Скоро ли, святые ангелы, долетим до неба?» — «Сейчас, батюшка; да вам придется подождать, бог еще спит, а проснется — тогда вас позовут».
Влезли на крышу, опустили мешок с попом в трубу и пошли домой. Утром, когда начали топить печи, полны комнаты дымом. Барин проснулся и спрашивает: «Почему это дым в комнатах, или галка гнездо натаскала в трубу?»
Вышел барин на крыльцо, а кучер с дворником полезли на крышу посмотреть трубу, не забилась ли сажа. Видят, в трубе мешок, кричат: «Барин, тут какой-то мешок». — «Какой мешок? Тащите и бросайте!» Те вытащили мешок и бросили по крыше: ударился оземь поп и крикнул: «Ой!» Лакей услышал, сказал барину: «Барин, тут что-то есть в мешке живое». — «Развязывай!»
Развязали мешок, а из него вылезает поп в облачение, держа в руках крест, Евангелие и кадило. Тогда барин понял, в чем дело, и сказал: «Кум, ведь сегодня не праздник, что ты? Или у меня молебен служишь?»
Поп взошел в дом к барину и рассказал, как его обманули, как он по дешевой цене продал свое имущество, и как у него ангелы взяли семьсот рублей денег, и какую с ним проделку сделали.
Барин долго смеялся над попом, а потом позвал племянника, доплатил ему договоренную плату и дал еще десять рублей на водку.
Хитрый мужик и жадный поп
Однажды заходит поп к мужику, а тот на дворе копается, грядки делает и что-то в них садит. Поп спрашивает: «Что, свет, делаешь?» — «Да вот золотые сажаю, — отвечает мужик. — Приходи поутру — посмотришь, сколько вырастет».
У попа глаза разгорелись. Очень заинтересовался он и раззавидовался. Ночью не спалось, а наутро прибежал проверять.
Мужичок покопался в грядках. Смотрит поп, и вправду — вместо одного золотого вынимает пять. Поп и говорит: «Нельзя ли и мне это устроить?» — «Давай и тебе посажу», — отвечает мужик. Поп на это согласился. И пошли они к попу на огород сажать золотые.
Наскоро сделали грядки, посадили. А через несколько дней обещал мужик прийти и выкопать золотые…
Приходит он в назначенное время к попу, идут они на огород, и начинает мужик землю рыть. II верно, выходит: где был золотой — вынимает он пять, где был золотой — снова пять.
У попа дыхание сперло, глаза разгорелись, не верит себе от радости и говорит: «Эх, жалко, мало посадили. Засеяли бы сто — сколько бы уродилось!» — «На один — по пяти, а при хорошем урожае — и по десяти. Тысяча бы уродилась!» — мужик говорит. «Давай, свет, — говорит поп, — сделан такую милость, посади сто золотых, я буду тебя благодарить и поминать»… Вынес поп несколько пригоршней золотых — только сажай!
Посадил мужик золотые, а ночью тайком пришел на огород да все и вырыл.
Поутру поп призывает проверять урожай. Приходит Иван, начинает землю рыть — ни одного золотого! Поп и говорит: «Иван, что ж такое? Золота ведь нет!» — «А ты чего же хочешь? — отвечает мужик. — Хлеб на хлеб и то не сеют, дают земле отдохнуть. А ты снял хороший урожай, опять посеял и снова хочешь урожай получить! Так не бывает. Вот видишь — земля и не уродила!»
Войлок для попа
Я катать раньше не умел валенки-то. Ходили, ходили мы с Гришкой, никто нам не дает катать валенки.
Идем Черновским селом — один с колодками, а другой с лучком и с битком. Поп увидел в окошко нас и подозвал: «Что вы, — говорит, — катанщики?» — «Катанщики». — «Вы можете ли скатать войлок?» — «Как не можем!» — «А где же станете катать?» — «Батюшка, на кухне неловко, а в бане у вас хорошо, можно в бане».
Шерсти навесил полпуда, и ушли мы в баню.
Разбили шерсть и думаем: «Подстилка у нас мала (для валенок невелика ведь подстилка), а войлок большой. Надо бы выпросить нам половик или что-нибудь, да мы не сообразили».
Я подумал, подумал, что нашить на подстилку, и увидел: на кухне висит зипун. Принес зипун, нашил на подстилку и давай катать.
Катали-катали, и вкатали зипун в войлок.
Вкатали зипун и думаем: «Чего делать-то станем? Поп увидит — за зипун надо платить да за войлок…» Подумали: «Давай убежим».
Бежать неудобно, по-воровски — могут поймать и забрать снасть нашу. И порешили на том: сходить к батюшке.
Выдумали, будто мы спорим: я с лучком и с битком, а он с колодками побежим. Гришка спорит: «Я тебя догоню!» А я: «Не догнать».
Пришли к попу и говорим: «Батюшка, мы выдумали водки напиться». — «Как, — говорит, — водки напиться? Как?» — «А вот он говорит, что поймает меня, а я — что не поймать меня».
Ударили по рукам и пошли за ворота; у него котомка за плечами, а у меня лучок на плече.
Поп в окошко глядит: «Миленький, не поддавайся! Не поддавайся!»
А поп-то любитель до водки сам был. Думал, что и ему попадет.
Вот я и побежал. «Миленький, убирайся скорее!» А у нас уговор был: «Как станешь догонять меня, и приупади, а я вперед».
Так и убежали от попа.
Поп-сапожник
Жил-был поп. Очень уж любил деньги. Как- то у него оторвалась от сапога подошва. Зашел поп к сапожнику. Починил сапожник сапоги и взял за работу два рубля. У попа глаза разгорелись: за одну подошву два рубля!
На другой день — а это было в воскресенье — после службы поп объявил: «Православные, у кого есть худые сапоги или новые кто шить думает, несите ко мне — я починю и новые сошью».
Через день приходит мужичок и приносит заказ: сапоги сшить. Принял поп и сел за работу. Сшил сапоги — ни надеть, ни смотреть.