Воровка

Выбирать не приходилось.

— Отпустите Ганса.

— Твоего друга?.. — Удивлённо переспросил он, покосившись на Патрика.

— Да. — Кивнула я, мысленно замерев от нехорошего предчувствия…

Посредник рассмеялся.

— Уведите её! — Сквозь смех выдавил он. — Если она выкинет ещё что-нибудь столь же забавное, я рискую умереть на месте от сердечного приступа. Ой, не могу!..

Посмеиваясь вместе с хозяином, браконьер бросился выполнять приказ. Он споро отстегнул те ремни, что привязывали меня к стулу, схватил за ноги, рывком сдернув на пол, и потащил прямо так, ни коим образом не заботясь о моей сохранности… Это было неприятно, больно и унизительно. Наверное, мне стоило возмутиться, попробовать вырваться, подняться и покинуть комнату с большим достоинством, но мне было на всё наплевать. Все мои мысли занимал один только Ганс, которого я так и не сумела спасти…

Не быть спокойствию. Предательство

Каюта, куда меня поместили, была маленькой и невзрачной. Всю лишнюю мебель, включая кровать, отсюда вынесли, стены обили чем-то мягким, как в древности обивали палаты для буйных в психиатрических больницах, даже дверь не забыли…

Ни стола, ни тумбочки, ни одежды, ни воровского оборудования… Хотя что мне оно, я бы всё равно не смогла им воспользоваться, я даже встать была не в силах — как Патрик бросил меня, так и лежала на боку. Рука, оказавшаяся снизу, давно занемела и потеряла чувствительность, но я спохватилась слишком поздно. У меня уже ни на что не осталось сил. Слёзы, и те кончились. Я молча и терпеливо ожидала своей участи, не следя за временем. Помощи ждать было неоткуда — Ганса больше не было, а Лауль не знает, где меня искать, да и станет ли?..

И тут меня наконец затопило чувство вины. Он столько для меня сделал, а я даже не успела с ним попрощаться и вряд ли уже сумею исправить содеянное. Какая же я неблагодарная невеста…

Неожиданно моё самобичевание было грубо прервано посторонним звуком — кто-то явно собирался зайти в камеру. Щёлкнул замок, и дверь мягко отодвинулась в сторону. Я не видела входа, расположившись к нему спиной, но почувствовала поток прохладного воздуха…

Кажется, дождалась…

Некто резко поднял меня в воздух, схватив за ворот, и усадил в более приличное положение к себе лицом.

— Ганс? — Не веря своим глазам, спросила я, оторвав голову от стены.

Напарник исподлобья посмотрел на меня, но не ответил.

— Ганс! — Радостно воскликнула я, аж подпрыгнув от переполняющего меня счастья. — Ты жив!

Он молча кивнул.

— Как ты? В порядке?

Напарник снова кивнул, присаживаясь рядом и протягивая мне небольшой питательный батончик. Отказываться я не стала, мигом выхватив еду у него из рук, только сейчас осознав, насколько голодна.

О, как я была рада! Мой друг жив, я напрасно убивалась всё это время! Конечно, ситуация продолжала оставаться напряжённой, но уже не казалась такой мрачной, потому что я больше не была одна.

Дождавшись, пока я дожую, напарник встал и понуро направился обратно к двери. Весь его вид говорил об огромных муках совести. И мне вдруг стало его так жалко…

— Я не злюсь на тебя. — Мирно улыбнулась я. — Тебя заставили, я понимаю…

— Ничего ты не понимаешь! — Вдруг резко развернувшись, огрызнулся Ганс.

Я отшатнулась и упала на спину. Несмотря на непонятную агрессию, друг не оставил меня в беде, бережно поднял с пола и снова усадил, на этот раз в угол, постаравшись обеспечить мне максимальную устойчивость и хоть какой-то комфорт.

— Ганс, ты чего?.. — Постаравшись забыть этот взгляд, полный боли и ненависти, осторожно спросила я. У меня было одно предположение такой реакции, и даже вполне логичное: — Ты не рад меня видеть? Что случилось?

— Ничего! — Вновь отворачиваясь, буркнул он. — Ты предала меня! Ты предала всех нас!..

Меня посетила жуткая догадка…

— Значит, ты сам, по своей воле?.. — Едва слышно протянула я.

— Да. — Твёрдо ответил Ганс.

— Как ты мог?! — Возмущённо возопила я, забыв о всякой снисходительности. — Ты хоть понимаешь, на что я пошла?! Что чувствовала, узнав о том, что ты попал в беду?! Как рисковала, как боялась не успеть, потерять, опоздать?! Да я с ума сходила, места себе не находила, оплакивала твою участь, а ты… Ты… У меня просто нет слов!

От переизбытка чувств я вся дрожала. Я была зла, нет, я была просто в бешенстве! И как никогда близка к истерике…

На мою тираду напарник хладнокровно смерил меня задумчивым взглядом, будто бы враз превратившись в робота. Но я знала, что на самом деле это настоящий живой человек… Мой старый знакомый, которого я уже никогда не смогу назвать другом.

— Сначала меня действительно поймали при попытке слинять с Мерита и стать грабителем межпланетного уровня. — Негромко начал он. — По собственной глупости я упомянул твоё имя в качестве отсылки на успешно выполненные мною задания, и попал сюда. Здесь меня собирались склонять к сотрудничеству традиционными насильственными способами, однако сначала рассказали о твоих похождениях и предложили согласиться по-хорошему… Узнав правду, я не пожелал больше иметь с тобой ничего общего, выразил готовность помочь и успешно влился в команду…

— Зачем ты вообще решил поменять сферу деятельности?! — Зло воскликнула я, обрывая его пустые оправдания. Во мне кипел едва сдерживаемый гнев, который требовал немедленного выхода. — Тебе что, дома не сиделось?!

— Хотел быть подальше от тебя! — Взорвался Ганс. — Зачем ты вообще вернулась!

— И чем это я вдруг стала тебя не устраивать?!

— Чем?! Ты ещё смеешь спрашивать?! Мало того, что связалась с Инквизитором, так ещё и замуж за него собралась!

— А тебе-то какое дело? Я свободная женщина!

— Мне?! — Зарычал Ганс. — Да вообще никакого! Совершенно! Мне всего лишь хочется жить, а если и умереть, то на свободе, а не на плахе или шарковом астероиде!

— И кто тебе мешает?! Я? Да нужен ты мне очень! Живи своей жизнью в своё удовольствие, а я буду жить своей!

— С Инквизитором?

— Да, с Лаулем!

— Ты сошла с ума! Ты хоть знаешь, кто он такой?!

— Знаю! Его прозвище говорит само за себя!

— И невзирая на это, ты спокойно живёшь в его усадьбе, спишь с ним в одной постели и ходишь с ним под руку?! Да она у него по локоть в крови!

— Ты смотришь слишком ограничено! Я знаю его с другой стороны, и он совсем не так плох, как мы привыкли думать. Вспомни хотя бы то, как он отнёсся к нам, застав в бункере. И у себя. Тебе это ничего не сказало?!

— Мне — нет! Как и тебе моё поведение!

Я притворно рассмеялась:

— О, тут всё очень просто! Ты самый обыкновенный предатель!

Напарник побагровел:

— Нет! Предательница тут ты. А я… — он помедлил, — …я просто тебя люблю.

Тихо бросив последнюю фразу, он стремительно развернулся и покинул комнату, оставив меня переваривать услышанное.

Дверь беззвучно закрылась за его спиной.

Не быть спокойствию. Нападение

Я вздрогнула и огляделась. Мне показалось, что меня кто-то толкнул, но в каюте я всё так же находилась в одиночестве.

Вздохнув, я попыталась устроиться поудобнее, насколько это было возможно с учётом связанных конечностей, уже привыкших к вечной неподвижности, и вновь погрузилась в размышления. Я не знала, сколько времени просидела здесь совсем одна. Ганс, да и никто другой, ко мне больше не заглядывал, оставив меня самостоятельно справляться со всеми естественными надобностями. Лишь изредка некто кидал в камеру крошечный питательный батончик, до которого мне потом приходилось ползти, чтобы подобрать его губами прямо с пола, да наливал в плошку рядом с дверью немного воды. Но и этот человек тоже ни разу не показался мне на глаза.

Если предположить, что меня кормили раз в сутки, то в плену я содержалась минимум шестой день.

О, сколько всего я успела передумать за эти дни, сколько вспомнить!.. Я даже начала скучать по родительскому дому, что было мне совсем несвойственно, но что ещё мне было делать? Пугаться будущего тоже уже изрядно надоело.