Страница 1 из 51
СБОРНИК ФАНТАСТИКИ
Из журнала
«ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ»
1959-60
© Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая Гвардия»
© «Техника — молодежи», 1960
Валентина Журавлева
ЗВЕЗДНЫЙ КАМЕНЬ
Научно-фантастический рассказ
Техника — молодежи № 1, 1959
Рис. Р. Авотина
В этом номере мы печатаем научно-фантастический рассказ В. ЖУРАВЛЕВОЙ из города Баку. Жизненный и творческий путь молодого литератора еще невелик. Не так уж давно Валентина Николаевна окончила Бакинский медицинский институт. Она комсомолка, готовится к работе над диссертацией на тему «Лекарственные растения Азербайджана».
В. Журавлева написала за 1956–1958 годы пять научно-фантастических рассказов.
Валентина Николаевна и дальше намерена работать в трудном, но весьма важном и любимом молодежью жанре научной фантастики.
Пять веков назад около города Энзисгейма на Верхнем Рейне упал метеорит. Его приковали цепями к стене церкви, чтобы дар небес не был взят обратно. Искусный гравер выбил на нем надпись: «Об этом камне многие знают многое, каждый что-нибудь, но никто не знает достаточно».
Думая об истории Памирского метеорита, я невольно вспоминаю эти старинные слова. Да, мне многое известно о нем, пожалуй, больше, чем кому бы то ни было. Многое, но далеко не до конца. И все же главное, основное я помню отчетливо. Так отчетливо, как будто бы это случилось только вчера.
Я помню, как полгода назад в газетах впервые промелькнуло сообщение о падении в районе Памира крупного метеорита. Сообщение было коротким — несколько скупых строчек, но оно сразу же заинтересовало меня.
Казалось бы, что интересного для биохимика в падении метеорита? Однако мы, биохимики, с волнением следим за каждым сообщением о метеоритах. В осколках «небесных камней» мы ищем разгадку возникновения жизни на Земле. Говоря менее романтично, но более точно, изучаем углеводороды, содержащиеся в метеоритах.
В газетах появилось второе сообщение о Памирском метеорите. Экспедиции удалось разыскать его и на вертолете спустить с высоты четырех тысяч метров. Метеорит, указывалось в сообщении, представлял собой каменную глыбу длиной около трех метров и весом свыше четырех тонн.
Я подумал, что утром надо позвонить Никонову. Но — случаются же такие совпадения! — именно в этот момент раздался телефонный звонок. Я снял трубку — это был Никонов.
Следует сказать, что Евгений Федорович со школьных времен отличался хладнокровием и выдержкой. Никогда еще, — а мы знали друг друга почти полвека, — я не видел его взволнованным или потерявшим самообладание. Но на этот раз уже по первым словам — отрывистым, путаным, по голосу — сдавленному и лихорадочному — я понял: произошло нечто совершенно необыкновенное.
Нужно срочно, немедленно, как можно скорее приехать в Институт астрофизики — таков был смысл слов Никонова.
Я вызвал машину.
Она понеслась по опустевшим улицам. Моросил дождь. Цветные огни реклам и вывесок отражались в мокром зеркале асфальта. Я думал о тех, кто не спит в этот поздний час. О тех, кто в окуляре микроскопа, за хрупким стеклом колб, на бумаге, исписанной длинными рядами формул, ищет Новое. Я думал об удивительной судьбе открытий: сегодня еще никому не известные, они завтра властно врываются в жизнь, меняя и перекраивая ее.
В окнах многоэтажного здания Института астрофизики горел свет. Еще не зная, в чем дело, я подумал, что это связано с Памирским метеоритом. Впрочем, что могло быть особенного, необычного в метеорите?
А институт гудел как потревоженный улей. По коридорам сновали сотрудники — взволнованные, сосредоточенные; из приоткрытых дверей доносились оживленные голоса.
Я прошел к Никонову.
Евгений Федорович встретил меня на пороге своего кабинета. Должен признаться, что до этого момента я не придавал особого значения случившемуся. В конце концов мы, ученые, склонны иногда преувеличивать свои удачи и неудачи. Когда после долгих попыток удавалось осуществить какую-нибудь реакцию, у меня тоже появлялось желание поднять на ноги всю Москву.
Но Никонов… Только тот, кто знал выдержку Евгения Федоровича, мог понять, насколько он был взволнован.
Евгений Федорович не ответил на мое приветствие, только крепко пожал руку. И от этого пожатия, быстрого, нервного, его волнение передалось мне.
— Памирский метеорит? — спросил я, догадываясь, какой будет ответ.
— Да, — ответил Никонов.
Евгений Федорович достал пачку фотографий и веером разложил передо мной. Это были снимки метеорита. Я принялся их рассматривать, ожидая увидеть… Нет, нет, разумеется, я не знал, что именно увижу. Но был уверен — нечто исключительное.
К моему удивлению, метеорит выглядел так, как десятки других, виденных мною в натуре и на снимках метеоритов. Веретенообразная каменная глыба, ноздреватая, с оплавленными краями…
Я протянул снимки Никонову. Он покачал головой и сказал глухим, каким-то чужим голосом:
— Это не метеорит. Под каменной оболочкой — металлический цилиндр. В нем живое существо.
Сейчас, когда я как бы со стороны оглядываюсь на события той ночи, мне кажется странным, что я долго не мог понять Никонова. А между тем все было достаточно просто. Впрочем, именно эта простота и создавала ощущение нереальности, неправдоподобия, мешавшее мне сразу понять Евгения Федоровича.
Метеорит оказался космическим кораблем. Каменная оболочка имела небольшую толщину — что-то около семи сантиметров, — прикрывала цилиндр, сделанный из плотного темного металла. Евгений Федорович предполагал (в дальнейшем это подтвердилось), что каменная оболочка предназначалась для защиты от метеоритов и опасного перегрева. То, что я принял за ноздреватость и пористость камня, на самом деле было следами столкновения с метеоритами. Судя по обилию этих следов, космический корабль много лет находился в полете.
— Если бы цилиндр был сплошным, — говорил Никонов, машинально перебирая фотоснимки метеорита, — он весил бы не меньше двадцати тонн. А его вес без каменной оболочки немногим больше двух тонн. От цилиндра в трех местах отходят тонкие провода. Они оборваны. По-видимому, при падении сломались какие-то приборы, расположенные вне цилиндра. Гальванометр, подсоединенный к обрывкам проводов, показал слабые электрические импульсы…
— Но почему обязательно живое существо? — возразил я. — В цилиндре могут быть автоматически действующие приборы.
— Нет, это исключено, — быстро ответил Никонов. — Он стучит.
Я не понял.
— Кто стучит?
— Тот, кто внутри цилиндра. — Голос Никонова дрогнул. — Понимаешь, когда подходят люди, он начинает стучать. Каким-то образом он видит…
Зазвонил телефон. Никонов схватил трубку. Я видел, как тень пробежала по его лицу.
— Цилиндр прощупывали ультразвуком, — сказал он, медленно опуская трубку на рычаг телефона. — Металл имеет толщину меньше двадцати миллиметров. Внутри металла нет…
Только теперь мне пришло в голову самое естественное возражение. Цилиндр совсем невелик — как в нем могут поместиться живые существа? Ведь им нужно не только пространство, но и продукты, вода, какие-то приборы для поддержания постоянной температуры, для регенерации воздуха. Разве можно все это разместить в цилиндре длиной менее трех метров и диаметром около шестидесяти сантиметров?