Страница 5 из 5
Он нашел бабочку. Бабочки существуют. Его брат — жизнелюб и хлебосол, играет в футбол за сборную Думы. Мама — менеджер самого престижного частного университета, рекламой которого обклеены все вагоны метро. Папа — заслуженный пенсионер, да к тому же еще автор суперпопулярного сериала «Хорствессель» про советского разведчика в штабе у Роммеля. У Жени, правда, жизнь сложилась горькая. Сначала все было хорошо и обыкновенно. Она вышла замуж за олигарха, потом он стал опальным, потом они переехали в Лондон, и все было бы по-прежнему неплохо, если бы олигарха не хватил удар. И Женечка находилась при нем денно и нощно. Кириллу в письмах писала, что иногда очень хочет вернуться в прошлое, «ну хотя бы чуточку».
Кирилл посмотрел еще раз на анкету. Это был победный рапорт, диплом мага. Но что-то не давало ему покоя, и неудобная мысль рвалась, чтобы с ней посчитались. Ну да, так и есть. И это, в общем, очевидный вывод. Никто не изменился по сути, все изменились только по судьбе. Удача не сделала их другими, она сделала их всего-навсего удачливее. Но какой философ посмеет не признать, что удача — королева философских категорий? Удача дарит подлинную радость. За нее стоит бороться. Не за справедливость, не за принципы, не за деньги. Только за удачу, за богиню-фортуну. Она правит миром, ее-то и нужно любить и служить ей одной. Сердце у Кирилла забилось как у взволнованного миннезингера, извлекшего из любви децл божественного знания.
— Ну, вы уже очухались, мой пионэрский друг? — Борис Ефимыч булькал себе в рюмку, прикрываясь створкой секретера. — Не правда ли, мудро подмечено народом, что в прошлом — хорошо, а в настоящем — лучше?
— Борис Ефимович, мне кажется, в прошлом вы меньше пили.
— Недоказуемо, мой друг, не доказуемо.
Готлиб был совершенно пьян. Кирилл подумал, что очень даже все доказуемо, потому что с таким куратором он вряд ли выстоял бы в той жизни.
Готлиб подсел к нему на диван, дыша перегаром.
— О чем думается в такой миг? О доблести, о славе, о подвигах? Как будем дальше вспарывать гиперпространство?
Кирилл поморщился.
— Не знаю еще. Хочу только, чтобы было страшно и интересно; интересно и страшно. Чтоб дух захватывало. И чтобы обязательно победить. Если я проиграю, убейте меня.
Готлиб одобрительно рыгнул.
— И еще, Борис Ефимович, вы меня извините, конечно, но покорнейшая просьба: хорош бухать!
— Конечно, конечно! — Готлиб угодливо соскочил с диванчика, засеменил к секретеру, захлопотал там, наливая опять. И вдруг, враз изменившимся, как это бывает у алкоголиков, твердым и убедительным голосом сказал:
«Кирилл, а вы — ужасная сволочь! И очень страшный человек!»