Змееносец

Мари посмотрела на его голову, показавшуюся в люке, и, указав пальцем на лампочку, свисавшую с потолка, сказала:

— Электричество. Свет.

Мишель взглянул на лампочку, зажмурился.

— Какой яркий факел. И не чадит совсем.

Он влез на чердак и подошел к Мари. Она осматривалась по сторонам. Всю жизнь, сколько себя помнила, сюда сносились старые ненужные вещи. Но сколько здесь было истории! Взгляд сразу упал на коробку с рождественскими игрушками. Где-то там, рядом — коробка с куклами. И еще ее самые первые эскизы. Их хранили отдельно. Мари подошла к шкафу, стоявшему в углу, и вынула оттуда папку. К ногам плавно спланировал на пол рисунок золотистой змеи. Мишель наклонился, поднял его и стал внимательно рассматривать.

— Что это? — удивленно спросил он.

— Гадюка. Чуть не укусила меня, когда мы ездили в Пампон. Мне было лет двенадцать.

— Но гадюка не тронула вас, верно? — спросил Мишель, возвращая рисунок девушке. — Она не могла вас тронуть. На вас было ваше ожерелье?

Сердце ее сделало несколько гулких ударов прежде, чем она произнесла:

— Что вам известно о нем?

— Оно оберегает своего хозяина от любых неприятностей. Так было и будет всегда. Когда-то очень давно оно принадлежало одной благородной семье. Но однажды исчезло, и горе обрушилось на них. Никто не знал, как и куда оно подевалось. Однако легенда говорит, что если ожерелье вновь окажется у своих владельцев, то мир и благополучие вернутся в их семью. Навечно.

Мари внимательно слушала то, что он говорил, а перед глазами стоял тот день в Пампоне. Она очень ясно помнила липкий ужас, накативший на нее при виде змеи. Но еще более ясно — как та словно бы отпрянула от одного вида ожерелья на ее шее. С тех пор Мари с ним не расставалась. Какой-то суеверный страх охватывал ее тогда, когда она оказывалась без этого странного золотого украшения.

— А вы мистификатор, Мишель, — сказала она, слабо улыбнувшись, — сказки писать не пробовали?

Его Величество озадаченно посмотрел не нее.

— Вы мне не верите? Что ж… Можете считать меня сказочником, — он взял несколько коробок, сбросил их с чердака и стал спускаться по лестнице вниз.

Мари с папкой в руках бросилась за ним, едва не подвернула ногу, спрыгивая с люка и чудом удержав равновесие.

— Если вам от этого станет легче, я могу поверить! — крикнула она ему в спину.

Мишель остановился и повернулся к Мари, продолжая держать коробки в руках.

— Вы очень любезны, Ваше Высочество, — улыбнувшись, сказал он и помолчал. — А где же обещанный вами ужин? Я, пожалуй, тоже проголодался.

— Ужин в дороге, — ответила она, — скоро будет. Бросьте вы их. Завершим позже. Идемте лучше поставим еще чаю. А вы мне расскажете про свое королевство. Я очень люблю сказки.

Она подмигнула ему и подошла ближе.

— Хорошо, — согласно кивнул Мишель. — Вы тогда ставьте чай, а я отнесу коробки в библиотеку и присоединюсь к вам.

Через двадцать минут он уже держал в руках чашку горячего чаю и неторопливо рассказывал Мари о себе:

— Наверное, вам это, правда, кажется сказкой. Королевство мое не очень большое, но и совсем не маленькое. Лежит оно среди тринадцати гор, которые нередко защищают нас от злых намерений соседей. Лучше этого места нет ничего на земле. Его основал мой предок, Эймар Наве много веков назад, едва впервые увидел нашу долину. И город, который стал столицей Трезмона, он назвал в честь матери, Фенеллой. Конечно, это не точно, так говорят древние рукописи… Фенелла не красивее ваших мест, но замок там настоящий, — Мишель усмехнулся и посмотрел на Мари.

Она улыбнулась в ответ и негромко сказала:

— Красивое слово — Фенелла.

— Красивое.

— Но в замке же вы не один? — осторожно спросила она. То ли непроизвольно, то ли на всякий случай.

— Нет, конечно! Город обнесен крепостной стеной. Трезмонский замок — это цитадель. И он полон людей. Придворных, слуг, стражей… Признаться, всех и не сосчитать, здесь даже я теряюсь. Есть лекарь Андреас, он занимает соседние комнаты. Потребовал их еще при жизни отца, дабы заботиться обо мне, когда я был еще ребенком. Есть советники, которые также имеют свои комнаты в замке, хотя чаще живут в собственных домах в Фенелле. Но так уж положено. Еще у нас обитает брат-цистерцианец, Паулюс Бабенбергский. Этому чудаку недавно вздумалось устроить виноградники. Уж не знаю, где этот плут раздобыл лозу, но утверждает, что следующим летом соберет первый урожай. Вам скучно? — спросил он у Мари.

Она медленно водила кончиками пальцев по чашке и задумчиво рассматривала собственное отражение на подрагивающей поверхности напитка.

— Нет, мне интересно. Скажите, а в каком это все было… году? Лекарь, монах, остальные… — спросила она и быстро глянула на Мишеля. Нет, он совсем не похож на сумасшедшего. Но в голове не укладывался весь этот странный рассказ.

— В 1185, - серьезно ответил Мишель.

Что-то в ней похолодело.

— А вы знаете, какой сейчас год?

— Точно — нет, но, должно быть, на восемь столетий больше…

— 2015, - Мари отпила из чашки и снова посмотрела на собеседника. — Как вы сюда попали?

— К сожалению, именно этого я не смогу вам объяснить. Потому что и сам не понимаю, — он улыбнулся. — Видите ли, это сделал один мэтр…

Король хотел еще что-то добавить, но неожиданно, перебивая его, раздался звонок в дверь. Мари вздрогнула и чуть расплескала чай.

— А вот и пицца! — звонко объявила она и вылетела прочь из гостиной, тщетно пытаясь унять дрожь во всем теле. И никак не могла понять: грезит она, или все это происходит наяву. Поверить в такую чушь — немыслимо!

Глоток свежего воздуха и короткий диалог с разносчиком пиццы — нормальным, обыденным, из реального мира, заставили ее выдохнуть.

Назад возвращалась, твердо намереваясь ужинать в своей комнате. Но едва вошла назад в гостиную и увидела «короля Трезмонского», спросила:

— Вы, наверное, никогда такого не ели?

Поставила на стол коробку с пиццей и открыла ее.

Высоко подняв брови, Мишель заглянул внутрь и увидел большой плоский пирог. Пахло вкусно. Или Его Величество был слишком голоден?

— Нет, такого блюда точно наша старая Барбара не готовит.

Мари живо посмотрела на Мишеля. Вот! Хоть одно имя! Никаких монахов и мэтров!

— Кто такая Барбара? Можно с ней как-то связаться? — вкрадчиво спросила Мари.

— Барбара — наша кухарка. Она прекрасно готовит. Знает огромное количество старинных рецептов. Из дичи и рыбы. А знали бы вы, как она тушит фенхель с имбирем! Но, Мари, я не думаю, что с ней можно как-то связаться, — он снисходительно посмотрел на девушку. — Ведь нас разделяет несколько веков.

Она медленно кивнула и бросила тоскливый взгляд на пиццу. Аппетит таинственным образом пропал.

— Мне… — начала она и запнулась. — Простите, но мне пора спать. Я очень рано встала. Я… пойду… Вы можете устроиться здесь. Комплект постельного белья на диване.

— Спокойной ночи, Мари. И спасибо вам.

Мишель с аппетитом съел несколько кусков пирога. Постелил. Внимательно осмотрел стены и нашел выключатель. Щелкнул им, и свет потух.

Его Величество Мишель Трезмонский лег на диван и стал мечтательно разглядывать причудливые узоры на потолке, которые рисовал свет от луны, проникая сквозь неплотные шторы.

X

Межвременье, Бретиньи-Сюр-Орж

Серебряные лучи лились в окна. Сквозняк чуть шевелил занавески. А там, на улице, сквозь свет фонарей неслись в воздухе белоснежные хлопья снега. Они двигались в причудливом магическом танце, с каждым мгновением отдаляя осень, с каждым ударом сердца приближая зиму.

От стены отделилась черная тень и приблизилась к королю Мишелю.

— Ты не причинишь ей вреда, — звучным и вместе с тем зловещим старческим голосом почти пропела она, — я не позволю.

Тень взметнула полами плаща и скинула капюшон, открыв благородное лицо старца с полубезумными глазами.

Мишель сел и взглянул на появившегося из ниоткуда человека. Слишком много магии для одного дня.