Страница 9 из 18
- Большую часть времени ты среди друзей, - пояснил отец. - Но когда-нибудь может оказаться так, что рядом окажется враг, и, возможно, он решит подстроить тебе ловушку во сне или вообще попробует убить, и ему будет невдомёк, что ты уже не спишь и готовишь ловушку ему.
Пока никто убивать Хасла не пытался, но совета отца он никогда не забывал.
- Кого ещё будить? - шёпотом спросил он, зевая. Время, кажется, уже перевалило за полночь, значит, он спал часа четыре.
- Никого. Мне сегодня не спиться. С возрастом после волнений засыпать становится всё сложнее.
- А.
Охотник и старик уселись у пустого дверного проёма приютившей их развалюхи.
- Кажется, что совсем не хочешь спать, а назавтра весь день мучаешься. - Эзмел какое-то время помолчал, а после горько усмехнулся. - Но, возможно, завтра нам придётся позвать Друга, и, если наступит моя очередь, спать мне больше никогда не придётся.
- Никто не знает, что бывает с теми, кого уводил Друг.
- Кроме того, что они никогда не возвращаются.
Теперь настала очередь горько усмехаться Хаслу.
- Наверное, поэтому мой отец плакал, валялся у него в коленях и просил пощадить.
Какое-то время Эзмел молчал, но после паузы всё же осторожно произнёс:
- Я видел людей, которые вели себя и похуже. Один даже пытался напасть на Друга, но это было давно, двадцать три года назад.
- Не скажу, что это меня сильно успокоило.
- Тебя и не должно. Это был твой дед.
- Никому об этом не рассказывай.
- Я и не рассказываю. Ни я, ни Хоркле, ни Викле. Друг, определённо, благо для нас, людей, без него нас давным-давно пожрал бы Серый Зверь, или какое-нибудь древнее зло вырвалось бы из Бергатта, и кто знает, что могло остаться в Шранкте. Но, на самом деле, никому не хочется уходить с Другом. Здесь слишком много дел - дети, внуки, работа, друзья... те, что не успели уйти. Тебе проще, ты молод, те, кто ушли, для тебя лишь полузнакомые старики.
Хасл не знал, что ответить, поэтому промолчал, так ему всегда советовал отец. Но ночь была слишком тихой и спокойной, а его гнело любопытство.
- Ты говорил, что отец с Викле поссорились из-за женщины.
- Зря я это сказал, - прямо ответил Эзмел. - Но раз я уже сказал об этом, а ты спрашиваешь, я должен всё рассказать до конца. Слушай, и думай, как не сделать так же плохо.
Твой отец старше Викле на четыре года, но так уж вышло, что им нравилась одна девушка, а она была ещё на год младше Викле. Варл уже тогда был умным и удачливым человеком, я, откровенно говоря, тогда разве в рот ему не смотрел, да и многие из молодых - тоже. Но когда дело доходило до Миреки, ему как будто мозги отшибало. Потому что сама она отвечала на ухаживания Викле, а от отца твоего не приняла ни одного подарка. Ему это очень сильно не нравилось, а Викле, которого как хуторянина и так никто не любил, ему не нравился ещё больше.
Хорошо это кончиться не могло. Оно и не кончилось. Не знаю точно, как было дело, знаю только итог. Твой дед, кстати, тоже Хасл, и родители девки сговорились выдать её замуж за Варла, чтобы та не ушла на хутор. На следующий день после третьего Йоля кто-то так отлупил Викле, что тот на сватанья не появился, а Варл насильно взял в жёны Миреку. Через четыре дня бедняжка повесилась. На отца твоего потом ещё года два страшно было смотреть, как он переживал... но случилось и ещё кое-что.
На следующий Йоль после свадьбы Викле и семья девки всё рассказали Другу, да ещё и выставили так, что кругом виноваты только Варл и Хасл. Друг очень сильно разгневался, но сразу наказывать никого не стал, сказав только, что тот день, когда он заберёт их к себе, они запомнят надолго. Потому твой отец и боялся уходить с Другом.
Потому, парень, так не любит тебя Викле, да и, наверное, вся его семья. И, поверь, все догадываются, почему ты никого из девок ещё не сосватал. Не знаю, что ты собираешься делать, но если...
- Нет! - резко сказал Хасл. - Подобного не повторится. По крайней мере, мы любим друг друга.
- Тише-тише, парень. Просто знай, что Друг хоть и несёт всем благо, но может сделать так, что его прихода ты будешь ждать как худшего в своей жизни момента. А теперь, - Эзмел так сильно понизил голос, что охотник едва различал его слова, - глянь-ка туда, не видишь чёрный силуэт среди камней?
Хасл напряг зрение и почти сразу заметил крадущегося чужака. Того самого, что они встретили в Бергатте. Молодой охотник потянулся за ножом, но Эзмел положил на его локоть ладонь.
- Он идёт в поля, - буквально прошелестел старик, - пусть идёт, дорога оттуда одна, а вдвоём мы ему помешать не сможем, только вспугнём, и ищи его потом, видел я, как он бегает. Кто знает, может, он встретит там убийцу, и одной проблемой станет меньше. В любом случае, назад мы никого из них не выпустим.
Хасл проследил за тем, как чужак бесшумно скользнул вниз по склону и растворился в ночной темноте.
- Иди спать, парень. Поспи ещё полчаса, а потом будем поднимать остальных.
- Что-то мене сегодня тоже не спится, - покачал головой охотник.
- Как знаешь. Остаток ночи поспать не получится.
- Я и не собираюсь. Но прежде чем всех будить, нужно проверить каменщиков, кабы с ними ничего не случилось.
- А ты мозговитый парень. Подожди пару минут и иди, а я пока подготовлюсь к встрече.
***
Через час они собрались у тропы, злые и не выспавшиеся. Каменщики, которым следовало бы повиниться, наоборот, злились больше всех. Один даже принялся уверять Хасла с Эзмелом, будто им на посту привиделся кошмар, мол, он сам видел сон про чёрное горбатое чудовище с крыльями.
- Так это чужак из развалин, идиот! - прошипел Хасл.
Каменщик заткнулся, но друзья его всё равно продолжили возмущаться.
- Заткнулись! - рыкнул в конце концов Эзмел. - Берём оружие, какое осталось, и одним отрядом идём к полям. Одиннадцать человек легко справятся с одним чужаком, даже когда не выспались.
Заморосил холодный дождик. Облава медленно и шумно спускалась по холму вниз. Хасл готов был убить каждого из них, но, с другой стороны, их шум запросто мог напугать чёрного, и, если он захочет спрятаться в полях, до рассвета драться им не придётся. Молодой охотник сказал об этом вслух, но его попросили заткнуться.
Хасл шёл по скользким камням, пытаясь сквозь сопение, ворчание и вздохи товарищей услышать шаги или дыхание чужака. Возможно... Нет, хватит гадать, просто нужно быть наготове. Охотник держал правую руку на ноже, но на самом деле готовился как можно быстрее схватить лук и натянуть тетиву - он был в этом лучшим. Хотя, конечно, большого опыта стрельбы в кромешной тьме у него не так уж и много. Если б не дождь, он достал бы лук сразу и шёл с наложенной на тетиву стрелой, тогда от него даже мышь не прошмыгнула бы - даже в такой темноте...
- Стойте, - сказал Эзмел. - Дальше пока не пойдём.
Они остановились в паре десятков метров от того места, где каменистый холм переходил в плоскую покрытую травой равнину. Здесь холм резко обрывался, давая разницу в высоте в два десятка футов, не считая того места, где шла тропа - она спускалась более плавно, и не сказать теперь насыпали ли её древние, или это просто особенность рельефа.
Люди напряжённо всматривались в темноту перед ними. Серого Зверя на такой высоте можно не бояться, а вот чужак мог появиться в любой момент. Но не сунется же он прямо к ним в руки?
- Зверя как будто нет, - проговорил Хасл. - Может, спустимся? Или будем стоять здесь всю ночь?
- Я предлагаю выставить стражу, а остальным лечь спать, - предложил кто-то из каменщиков.
- Под дождём? - фыркнул кто-то в ответ.
- Вас-то только на стражу ставить, - добавил Эрли.
- Да не сунется же он против одиннадцати...
- ... он же не человек...
- ... да хрен с ними с хуторянами, я бы подождал, пока всех мужиков поубивают, а сам пошёл бы к бабам...
Хасл всматривался в поле, будто спрашивая у него, куда подевался чужак. Поле молчало... но в то же время как будто и хотело ответить ему - чёрные застывшие стебли пшеницы словно были направленны в сторону охотника. Они пронизывали его тело, метку Друга на груди, вонзались в его глазные яблоки дальше и дальше, проникая в стебельки глаз; проходили насквозь, проползая сквозь уши, окутывая ушные перепонки; заходили под кожу, затрагивая каждый нерв на подушечках пальцев и в ступнях; шершавые колосья скребли по его языку, ввинчивались в дёсны, оставляя во рту лёгкий привкус грязной воды и тлеющей травы. Каждый угнетённый магией росток пшеницы стал частью Хасла, его зрением, нюхом и осязанием. Так изредка бывало с ним на охоте, и никто, даже отец, не знал об этом. Но сегодня они охотятся не на зверя, а на чудовище, похожее на человека, и грозят им не пустые с вечера желудки, а верная смерть. Потому Хасл пожевал губами, будто пытаясь распробовать поражённые волшбой и спорыньёй колосья, и тихо сказал: