Смерть и побрякушки

- Да что же это такое, - возмутилась Марина, - Только от одних отбились, другие пожаловали, - она заметалась по квартире, лихорадочно сметая вещи в сумку. Натягивая костюм, Марина принялась отдавать приказания няньке, - Через час пойдешь с ним гулять, смотри, чтоб снег в рот не тянул, потом покормишь, в холодильнике суп и тефтеля...

Очумевшая от Марининой стремительности нянька застыла столбом посреди комнаты и только нервно поводила шеей, да следила глазами за хозяйкой.

- ...И творожок на ужин, - закончила Марина, одновременно застегивая молнию в сапоге, - Все, маленький, мама опять побежала спасать твое наследство, - она подхватила Сашку на руки. Тот посмотрел на нее испытывающе, окинул взглядом сумку и пальто и раззявил рот, собираясь зареветь.

- Александр, - строго отрезала Марина, - Мама должна работать. Если мама не будет работать, придут злые дядьки и съедят и тебя, и маму.

Распахнутый рот моментально захлопнулся. Сашка секундочку подумал и вдруг всем тельцем прижался к Марине. Крошечные губки нежно ткнулись ей в щеку. И тут же Сашка принялся вывинчиваться из объятий, так что Марине поспешила опустить его на пол прежде, чем он свалиться сам. Подхватив машинку, Сашка солидно пошагал к своим игрушкам.

- Первый раз, - Марина прикрыла лицо ладонью. Она чувствовала на своей щеке Сашкин поцелуй, словно присевшую бабочку, - Наверное, не надо было про злых дядек вспоминать.

- Вечером разберешься в ваших запутанных отношениях, - Марго уже тянула Марину к выходу.

Вечером на тонкие проблемы детской психологии сил у Марины уже не оставалось. Наехавшие на газету непрошеные покупатели, может когда-то и были клиентами покойной Аллочки, но без нее большой опасности не представляли. Вроде бы на что-то намекали, потом попытались пригрозить, но тоже как-то неуверенно, а увидев Маринину недоуменно поднятую бровь совсем скисли и принялись торговаться.

Через пару дней Марина обзавелась клиентами на свободные от притязаний главного инвестора 30% печатных площадей. И засадила половину сотрудников за разработку комплексной предвыборной пропаганды. Коридоры "Worldpress" наполнились ощущением праздника и скрываемого торжества. Открыто радоваться никто не решался, потому что нежданную удачу приходилось тщательно прятать от шмыгающих по коридорам налоговиков. Один раз Марине даже пришлось заталкивать лидера "своей" партии в шкаф, когда дотошный дядя из налоговой вломился к ней в кабинет, размахивая очередным счетом. Налоговика, словно пчелы медведя, тут же облепили ребята из бухгалтерии и утащили к себе. Мысленно прокручивая извинения, Марина кинулась к шкафу, рванула створку... Покряхтывающий клиент вылез из укрытия и задумчиво глядя на дверь, пробормотал:

- Права налоговиков надо бы ограничить... И дверь всегда запирать.

Навоевавшись за день, Марина вваливалась в дом и принималась воспитывать няньку. Тупица оказалась редкостная: то накормит не тем, то после прогулки не переоденет, и вечно пялиться в телевизор. И Сашка вместе с ней, а детям, между прочим, вредно! Так если бы еще слушала, что ей говорят! Нет, уставиться оловянными глазами, и видно, что ни словечка до нее не доходит. Словно рыба в аквариуме, прямо зла не хватает!

Но уволить дурищу не было никакой возможности, у Марины просто не оставалось времени найти новую. Выставив, наконец, противную девчонку за дверь и накормив Сашку, Марина подавляла в себе неистовое желание завалиться на диван, и начинала прихорашиваться. Тщательно мыла голову, укладывала волосы, подновляла макияж и надевала самые соблазнительные брючки и блузочки. Потом укладывала Сашку спать, а самая устраивалась с книжкой на кухне. Пила чай и внушала себе, что не должна, ни в коем случае не должна прислушиваться к шорохам, выглядывать в коридор и каждые пять минут выбегать на балкон.

За эти дни она открыла для себя несколько истин: самовнушение на нее не действует - внушай не внушай, а балконная дверь только хлоп да хлоп, еще не дай бог, Сашка простудиться. А наводить лоск после целого дня беготни - легче вагоны грузить. Последняя истина была самая непреложная - никто и никогда больше не появится в ее коридоре словно бы ниоткуда. Ну и хватит с нее "никто из ниоткуда", пропади они пропадом. Марина решительно смыла макияж и бухнулась в кровать. Впервые спала спокойно, без сновидений, вот только утром голова болела и подушка была вся мокрая. С чего бы это?

Зато днем ей удалось уболтать сборщиков податей на налоговый компромисс. Выглядело это примерно так: "Нарушений мы не нашли, поэтому как невиновные можете платить не целый штраф, а только половину. А будете спорить, останемся здесь навсегда!" Скрепя сердцем Марина подписала чек и налоговики торжественно отбыли. Отдел предвыборной агитации перестал прятаться в подвале и все вздохнули с облегчением.

Когда Марина, наконец, выпала из полупустого троллейбуса, темень стояла невероятная. Очень хотелось добраться до дому побыстрее, но ноги просто не желали передвигаться. Страшным усилием воли она толкала уставшее тело вперед, рассекая мрак двора. Темнота Марину не пугала. После целого дня общения с налоговой в глазах плавали ярко-красные круги, с успехом заменявшие уличные фонари. Хотя одного она все же боялась: врезаться в торчащий посреди двора загаженный мусорный бак. Дома наверняка ждет переполненное ведро, нянюшка в жизни мусор не вынесет! Да черт с ним, с мусором, хоть бы накормить Сашку не забыла!

Вонь застарелых отбросов предупреждающе пощекотала нос и тут же из мрака выступил темный прямоугольник. Марина брезгливо поморщилась, но одновременно и облегченно вздохнула - до дома два шага. Она внимательно всмотрелась под ноги: где-то тут должна быть тропка к подъезду.

Бак грохнул, лязгнул и безапелляционно заявил:

- Няньку твою я уволил. Дура редкостная. Захожу: она телевизор смотрит, а Сашка с голой попой бегает.

- Спокойно! Спокойно! - пробормотала себе под нос Марина, дико глядя на бак, - Ты ничего не слышала, мусорники не разговаривают. Стресс, переутомление...

- Не понимаю ни слова, что ты там бубнишь, - высокая фигура вынырнула из-за бака и встала рядом с ней. Марина потрясла головой, разгоняя застилающую взор муть, неверяще вгляделась в его лицо.

- Устала? - спросил Кирилл, привычным, словно бы домашним движением забирая из ее рук сумку.

"Господи, я выгляжу как чучело!" - подумала Марина и обречено кивнула.

Но Кириллу она, похоже, не показалась чучелом. Он на мгновение обнял ее за плечи, прижал к себе, потом легонько подтолкнул в сторону подъезда.

- Давай, пошагали. Нет, погоди, ведро заберу. Вечно мусора накопишь - кулек рвется, пришлось вместе с ведром тащить.

Он скрылся за баком. И тут же Марина отчетливо поняла: у нее только что была галлюцинация. Ну не мог Кирилл стоять здесь, возле мусорного бачка! Просто не мог!

Однако галлюцинация оказалась очень устойчивой, потому что Кирилл уже спешил к ней, помахивая знакомым светло-бежевым ведерком. Даже если Кирилл - видение, то уж ведро-то точно реальное!

Ей хотелось задать так много вопросов - "Где ты был? Почему не приходил? Как мы будем жить дальше?" - но первым наружу прорвался самый привычный:

- Где Сашка?

Кирилл пожал плечами:

- В кровати, конечно. Где еще может быть ребенок в 11 вечера?

- Я не могла прийти раньше... - Марина автоматически настроилась на защиту.

- Знаю, - кивнул Кирилл, - Мои ребята сказали, ты с налоговой бодаешься.

Опять "мои ребята"!

- Я с вокзала сразу такси взял, чтобы пораньше приехать, Сашку уложить.

- С вокзала? Тебя не было в городе? - Марина непонимающе смотрела на него.

- Естественно, не было! Деньги со счетов снять надо? Надо. С последнего клиента получить, аренду на офис закрыть... На все нужно время. Слушай, я же тебе еще не рассказал! - Кирилл так светился радостью, что нужда в фонаре отпала окончательно, - Я нашел в вашем городке двух ребят: один по юридической части, у второго связи по всему бывшему Союзу. Ну и я по своей специфике... Скооперируемся и открываем дело, будем спасать фирмы, которые вляпались сама понимаешь во что... От рэкета защитим, от налоговой отсудим. Мы выкупили Аллину "Де юре", она за копейки шла. Добавили к ней еще одно подразделение, я решил назвать его "Де факто". - он усмехнулся и поглядел на нее, ожидая, что она оценить его чувство юмора.