Страница 48 из 56
Сам вновь остановился, услышав это щёлканье, повернул большую голову с крупными, ещё покрытыми замшевой кожицей рогами и большими, чёрными глазами внимательно и опасливо посмотрел на людей.
В этом взгляде, во всей его насторожившейся фигуре был немой вопрос. И словно отвечая на этот вопрос, Учитель ответил полушепотом: - Да не тронем мы тебя! Гуляй и живи дальше!
Лось словно успокоенный этими словами повернулся и не торопясь, широко шагая, поднялся на берег пересохшей озеринки и мелькая среди невысоких сосенок, скрылся из глаз...
Все вдруг разом заговорили.
- Вот громадина-то - восхищался Володя, а Кирилл добавил: - А рога-то какие широченные. Как две развесистые лопаты!
Валера поцокал языком: - Мяса в нём не менее трёхсот килограммов. А ещё и камасы!
Учитель глянул на него улыбаясь, и подумал: "Этот добытчиком будет"
И сам прокомментировал: - Крупный бык. Его надо беречь - он своё здоровое потомство здешним лосям даст.
А потом подытожил: - Всему своё время. Сейчас нет резона лося стрелять. Жарко...
Пока вынесешь, мясо может испортиться, да и в деревне его тоже негде хранить. Можно конечно закоптить мясо, но во первых сейчас не сезон и нас могут как браконьеров осудить, а с дугой стороны, весь наш поход насмарку пойдёт...
- А так мы его видели - Учитель посмотрел вдаль - и теперь знаем, что он здесь живёт, сильный и красивый, и что здешние лоси будут такими же крупными и сильными. А значит их ни медведи, ни волки не тронут...
Вскоре, выйдя на пологий склон, посреди которого блестел мелкий ручеек, походники остановились на привал...
И так широко и чисто было вокруг, так безоблачно и прозрачно синело небо и светило яркое солнце, что у всех поднялось настроение.
Весело потрескивающий костёр, вкусный ароматный чай с бутербродами, прохладный ветерок и посвистывание коршуна парящего в синей вышине, делали этот обед в центре дикой тайги, праздником свободы и вечно молодой жизни...
Учитель прилёг у костра и глядя на счастливых, улыбающихся ребят проговорил:
- Вот за это я и люблю тайгу!
- Здесь, я себя иногда чувствую свободным и счастливым, как нигде и никогда больше...
Вот поэтому, я и вернулся сюда, хотя мог бы жить и в Питере, и за границей. Но нигде нет такого неба, такого чистого воздуха и такого единения с матушкой природой...
Он весело засмеялся: - Ну, я что - то расфилософствовался сегодня!
Ребята пили чай, сидя вокруг угасающего костра, слушали учителя и были довольны абсолютно всем на свете.
"Как замечательно, что мы здесь - восторженно думал Кирилл. - Ведь впереди ещё целое лето свободы. А потом город, учёба... Я точно пойду на охотоведение. Такая жизнь, мне очень нравится"!
...После большого привала стали спускаться на другую сторону полукруглой долины. По широкой пади, по заросшей вездеходной дороге спустились к смородинной речке, повернули налево, перешли по бревнышку прозрачный быстрый поток и по руслу, покрытому кое - где большими обкатанными водой валунами, поднялись к следующему повороту дороги налево.
Потом, перейдя ручей, спрятавшейся среди высоких кочек, поднялись на невысокий гребень и перевалили в другую падь...
Пройдя по краю широкой маряны раскинувшейся на весь склон слева, спустились к ручью и повернули на стрелку, влево, горбом поднимающуюся между двумя, заросших чащевитым кустарником и ёлками, распадков. Поднявшись в половину склона, Учитель, озираясь и глядя внимательно под ноги, вывел ребят на чуть заметную звериную тропу.
И когда тропка, в половине довольно крутого склона вышла к словно врезанной в него плоской площадке, показал рукой вперёд и проговорил: - Здесь и ночевать будем.
Только теперь ребята разглядели, под самым склоном незаметную, серо - коричневую зимовейку.
- Вот это да! - восхитился Володя. Так спрятана, что с двадцати шагов можно пройти мимо и не заметить!
Мигом сбросили рюкзаки и расправляя плечи, натруженные за длинный день похода, занялись ужином и заготовкой дров.
Пока ребята собирали валежник и разводили костёр, Учитель сходил с эмалированным ведром за водой на ближний ручей, протекающий где то метрах в ста пятидесяти от зимовья по тёмному дну распадка, заросшему молодым редким ельником.
Вернувшись, поставил варить кашу и кипятить чай.
Все снова уселись у костра, поглядывая на зимовейку, из трубы которой поднимался дымок - решили протопить печку перед ночлегом и просушить внутри...
Похоже, что в зимовье никого не было ещё с прошлой осени. Дрова были нарублены и сложены в поленницы снаружи. А внутри было тесновато, но уютно. Был и стол сделанный из тёса, и печка, и нары на две стороны, на которых вполне могло уместиться человек пять - шесть...
Скоро солнце село за противоположный высокий склон, но долго ещё оставалось светло.
Поели не торопясь и с большим аппетитом. Уже допивая чай, Учитель глянул на часы и спросил.
- Я хотел бы показать вам здешний солонец. Не хотите ли пройти туда? Это метрах в двухстах - и он показал рукой направление.
Ребята с радостью согласились....
Учитель вёл их через лес, и только подходя к солонцу, вышли на глубоко набитую в земле звериную тропу. А вскоре показался и солонец - поляна с низким скрадком в дальнем её конце, покрытым чёрным рубероидом....
Вышли к выгрызенной зверями в земле яме, к которой со всех сторон сходились радиусы звериных троп и тропинок.
Когда люди появились на поляне, в мелком густом сосняке, на дальнем краю, вдруг раздался треск и стук крупных копыт.
Несколько раз сквозь зелень хвои промелькнуло что -то коричнево - рыжее. Довольный Учитель прокомментировал: - Это изюбрь - рогач. Когда он бежал, я даже рожки у него заметил. Они в это время приходят сюда ещё по свету и долго стоят в чаще выслушивают и вынюхивают. Когда у них панты, то они очень осторожны!
Ребята подошли к краю ямы и увидели множество следов на подсыхающей грязи в яме. Тут были и козьи, и оленьи, и лосиные...
А по краю ямы были видны плоские, похожие на отпечатки продолговатых лепёшек, медвежьи.
- Хозяин приходил - проговорил Учитель, показывая на эти отпечатки.
Ребята промолчали, но лес вокруг внезапно наполнился тайной опасностью и тревогой.
Учитель понимая их состояние успокоил: - Сейчас медведь сытый и на зверя не нападает. Он сейчас молодой травкой питается, а на солонец из любопытства заглянул, проверить, всё ли в порядке...
Он тихо засмеялся, но в душах ребят осталось прохладное ощущение тревоги...
Вернулись к зимовью в сумерках.
На угли подбросили сухих сосновых веток и костер, затрещав, вспыхнул ярким пламенем. Вновь поставили кипятить чай, сели вокруг поудобнее и стали разговаривать.
Учитель, а больше говорил он, - ребята только задавали вопросы, - объяснял всё так, будто он разговаривает со взрослыми или даже своими ровесниками и это всегда подкупало ребят, в немолодом уже Учителе...
Разговор зашёл об учёбе в школе и как сделать так, чтобы они вырастали хорошими людьми. Учитель умел так выстроить беседу, что после, ребята ещё долгое время обдумывали её.
Учитель, в этот раз говорил о том, что взрослые- родители и учителя, отвечают за воспитание детей, постепенно превращая их из маленьких эгоистичных животных в человеков, достойных своего прародителя - Бога...
- Но взрослые, - продолжал он - в ответе и за тех детей, кто своего места в этой жизни не находит. И если кто-то из подростков, потом, через несколько лет, становится алкоголиком, наркоманом или преступником, то в этом есть большая вина взрослых...
Он о чём то глубоко задумался и надолго замолчал, а ребята сидели притихшие и пристально смотрели в костёр, стараясь разгадать таинственный, меняющийся рисунок пламени...
В обычное время, из глубокой узкой долины, снизу, пришли сумерки. Небо потемнело и только на западе, над горизонтом долго ещё пламенела вечерняя заря...