Страница 6 из 845
На худом лице пилота блестели капельки пота. В его памяти всплывали байки космонавтов, над которыми он когда-то посмеивался, — о планетах-миражах, где посадочные дистанции предательски обманчивы, о живых планетах, о планетах смерти. И его ничуть не успокаивало, что ни одна из этих диковин так и не была открыта. Ведь их корабль первым вышел в межзвездное пространство. Но именно их корабль мог столкнуться с любой из этих опасностей, и мысль об этом не давала покоя.
Навигатор Зальцман пытался осуществить неисполнимый трюк: одним глазом считывал показания шести приборов, вторым же старался рассмотреть несущуюся навстречу красную планету. При этом он сжимал ручку вспомогательной тяги — на тот случай, если что-то произойдет с главным двигателем. Или с Маглио. Будь у него третий глаз, он еще следил бы и за бортинженером Оливером.
Оливер в ожидании вероятного нападения противника сидел за большой атомной пушкой. Сняв ее со всех предохранителей, он наставил пушку в центр планеты. Его палец напружинился на спусковом крючке. За последние дни он почти убедил себя в том, что по ту сторону планеты, за ее краем, их подкарауливает космический флот инопланетян. А может, взять да и пальнуть, просто чтоб неповадно было?
Когда они подлетели ближе, Зальцман смог различить раздвигающиеся контуры суши. На лице планеты проступили красные, розовые и фиолетовые леса. Корабль с ревом пронизывал все более плотные слои атмосферы. Разбросанные по лесам черные точки увеличивались, превращаясь в города и поселки. Зальцман наспех отметил расположение населенных пунктов — он был слишком занят приборами, чтобы четко отпечатать в памяти все подробности местности.
Капля пота закатилась в правый глаз Маглио, но он не решался ни протереть его, ни даже моргнуть. Поверхность планеты приближалась, раздвигаясь во все стороны. А вдруг она распахнется гигантским ртом, как любили подшучивать на базе Плутона? Или случится что-нибудь похлеще? Маглио сильнее сдавил рукоятку тяги в ожидании какого-нибудь подвоха.
Корабль ревел, рассекая воздух и постепенно теряя скорость…
…Но в конечном итоге снижение прошло без происшествий. Маглио взял себя в руки, высмотрел свободный участок и элегантным маневром посадил корабль. Оливер в конце концов поборол страхи и поставил орудие на предохранители. Зальцман поднял дрожащую руку и внимательно рассматривал отпечаток ручки управления на ладони.
Все было в порядке. Ни оравы нападающих инопланетян, ни чудовищ — по крайней мере, пока. Ни двадцатиметровых драконов, ни зеленоглазых упырей. Только красный лес — немного подпаленный там, где корабль прошел над верхушками деревьев, но все еще мирный.
После мгновения тишины космонавты бросились хлопать друг друга по спине, загомонили от избытка чувств, от того, что тревоги остались позади. Зальцман подхватил невысокого Маглио, широко улыбнулся ему и перебросил к Оливеру. Бортинженер крякнул, поймав Маглио, и на мгновение растерялся. Потом решил, что его достоинство унижено до конца полета, и перебросил пилота обратно Зальцману.
— Эй, обезьяны, полегче, — возмутился Маглио, вырываясь из объятий и приглаживая волосы, — или я сдам вас юфангам.
Зальцман улыбнулся и снова взлохматил пилоту волосы. Он знал о юфангах все. Семейство черно-оранжевых летающих рептилий с плавниками для подводной охоты, питающихся исключительно человеческими глазами.
Юфанги — характерный пример мифотворчества, составной части сложной истории освоения космоса. Первые люди на Марсе были разочарованы, не встретив разумной жизни, поэтому сочинили истории о вистиях и сербенах. Они пугали взрослых людей детскими страшилками о неведомых опасностях, таящихся на юпитерианских лунах. Первопроходцы Юпитера тоже не встретили разумной жизни — ни монстроидной, ни гуманоидной, поэтому пополнили галерею чудовищ глазоядными юфангами, поселив их на Сатурне.
Теперь, когда Солнечная система изучена вдоль и поперек — пусть и остается местом первозданным и пустынным, — чудовища, по общему мнению, переместились в дальний космос. Согласно поверьям, они могут скрываться где угодно, готовые в любой момент наброситься на космонавта, стоит только зазеваться.
Зальцман задавался вопросом, насколько сильно Маглио верит в эти сказки. Пилот носил на запястье маленький амулет для отпугивания чужаков. Или — в продолжение вопроса — насколько сильно Оливер верит в то, что полчища агрессивных инопланетян только и ждут, чтобы разнести их корабль в щепки?
Или — насколько сильно во все это верит он сам? Зальцман понимал, что у него нет иммунитета к страху, хотя и сознавал, что суть всех пугающих историй сводится к одному: где-то там, сразу за границей исследованного пространства, существует разумная жизнь. Встретить братьев по разуму — давняя мечта Земли. И не важно, какими они окажутся. Лишь бы только знать, что в бесконечности космоса мы не одиноки.
Они приземлились ранним утром и к полудню были готовы отправиться на разведку. Зальцман и Оливер отбирали последние пробы воздуха, а Маглио листал книгу комиксов, которую тайно пронес на борт.
— Все в порядке, — сообщил Зальцман, втискиваясь в рубку управления. — Воздух пригоден для дыхания. По составу очень близок к земному. Из местных никто не объявлялся?
Маглио покачал головой. На фронтальной панели обзора — никаких признаков любопытных туземцев.
— Ну тогда навестим их сами. Полная защита, бластеры, дыхательные аппараты и радиопередатчики.
— С кем это ты собрался говорить по радио? — поинтересовался Маглио и тут же воскликнул: — Ну уж нет!
— Да, — улыбнулся Зальцман, распаковывая бластер. — Будешь нас подстраховывать.
— Нет, — обиделся Маглио. — Я хочу в разведку. Я ведь тоже герой, ясно?
— Нет, — отрезал Зальцман, заканчивая спор. — Я возьму тебя завтра утром, если все пройдет хорошо. Но сегодня главное — безопасность.
Зальцман и Оливер выбрались через люк и спустились по изогнутой лестнице на боку корабля. Оливер сошел первым. Он осторожно коснулся ногой земли, словно опасался, что она вот-вот разверзнется, даже несмотря на то что корабль стоял на ней вполне устойчиво.
Спустившись на землю, космонавты помахали Маглио и направились к лесу. Они дышали чужим воздухом, их лица были открыты, а тело защищали почти невесомые, но непроницаемые для излучения скафандры.
— Я поведу, — сказал Зальцман Оливеру, когда они подошли к лесу. Бортинженер то и дело нервно касался оружия. Вспомнив, как местность выглядела сверху, Зальцман прикинул направление, ведущее к ближайшему городу.
Шагая по лесу, космонавты были готовы к любому повороту событий. Оливер держал руку на бластере, готовый отстреливаться от толпы дикарей, которая вот-вот выскочит из-за деревьев. Живое воображение Зальцмана рисовало иные картины: опасности, падающие с неба, вздымающиеся из-под земли, материализующиеся прямо из воздуха и возникающие десятком других способов — как одновременно, так и по очереди.
Ветер шелестел в красных кронах деревьев. Но больше ничего не происходило.
Город оказался небольшим поселением, больше похожим на деревню, к тому же очень тихую. Широкие мощеные улицы пустынны. Ни животное не выскочит из-за угла, ни птица не пролетит над головой. С оружием наготове космонавты обследовали один из домов. Постройка из белого камня и розового дерева свидетельствовала о мастерстве строителей. Внутри дома обнаружились столы, стулья, диваны, шкафы…
— Они наверняка люди! — воскликнул Оливер, впечатленный формой мебели. Он хотел было присесть на стул, но подскочил как ужаленный. — А вдруг это ловушка, — пробормотал он, подозрительно глядя на стул.
— Логичнее было бы заминировать дверь, — заметил Зальцман, опускаясь на стул. Стул не взорвался, и Оливер облегченно вздохнул. — А размер-то у мебели подходящий.
Внезапно и безотчетно он почувствовал себя ребенком из сказки про трех медведей: уселся на стул медвежонка — а стул как раз впору. Он расхохотался, не став ничего объяснять Оливеру. Бортинженер — человек без воображения, еще решит, что навигатор сошел с ума.