Страница 107 из 110
На улице светило солнце, но на душе было по-прежнему погано и грязно, точно кто-то налил туда черной, тяжелой, липкой нефти. Стоило ей зайти в квартиру, как с кухни раздался встревоженный голос матери:
– Миранда? Это ты? Как все прошло?
– Нормально, – равнодушно отозвалась девушка, бросая на тумбочку свою сумку, скидывая на ходу балетки и отправляясь в ванную комнату.
В ванной она закрыла дверь на замок и включила воду. Посмотрела на себя в зеркало. Два месяца назад ее глаза просто светились – теперь в этих глазах не было ничего. Пустота.
Она открыла зеркальную дверцу и уставилась на содержимое шкафчика. Мать хранила здесь банные принадлежности – мыло, скрабы, кремы, краски для волос, зубные пасты, мочалки, – и аптечку. Из аптечки Миранда периодически таскала то обезболивающее, то противоаллергенное, то снотворное. В последнее время – только снотворное. Вот и сейчас она выдавила из блистера две маленькие белые таблетки и запила их водой из-под крана. Снова посмотрела на себя в зеркало. Все те же мертвые глаза.
В дверь постучалась мама:
– Миранда, обед!
– Щас, – отозвалась девушка.
Она еще минуты три простояла на месте, уперевшись ладонями в раковину и разглядывая в зеркало свое лицо, потом открыла дверь и пошла на кухню. Снотворное начинало действовать – а значит, ей надо было быстро поесть и идти в постель.
– Сходишь со мной в магазин? – спросила мама.
– Что-то голова болит...
Мама вздохнула:
– Ты так и не сходила вчера к психотерапевту?
– Нет, это бессмысленно.
– А что тогда не бессмысленно?
Миранда пожала плечами. Мать вздохнула.
После обеда мама ушла в магазин – Миранда осталась одна. Сон постепенно поглощал ее – в такие мгновения ей даже казалось, что все будет хорошо, что все дерьмо непременно забудется, и она снова сможет улыбаться. Но это ощущение испарялось без следа, стоило ей только проснуться утром с раскалывающейся от боли головой.
В этот раз хотелось поспать подольше. Может быть, даже уснуть навсегда... Не то чтобы Миранда думала о самоубийстве. Это было не в ее характере. Но она устала, так устала... Хотелось забыть обо всем. Забыться надолго. Проспать несколько дней.
Она снова добралась до ванной комнаты. Интересно, сколько таблеток нужно, чтобы проспать хотя бы два или три дня?
Дрожащими руками она достала блистер и выдавила на ладонь еще пять или шесть таблеток. Проглотила. Запила их водой. Достала еще несколько. Снова проглотила и снова запила.
Колени наконец стали подкашиваться, перед глазами повисла пелена слез, и она решила, что достаточно. Теперь нужно было только добраться до постели и не упасть...
Мама нашла ее спустя сорок минут лежащей в коридоре на полу, где-то между ванной комнатой и спальней. Бросившись к дочери, она принялась трясти ее за плечи.
– Миранда! Миранда, черт возьми! Ты меня слышишь? – из глаз у нее брызнули слезы, но девушка не приходила в себя.
Перепуганная женщина оглянулась в поисках телефона и, схватив дрожащими пальцами мобильный, принялась набирать номер скорой помощи...
Джонни провел в больнице всего неделю. Вообще-то, доктор в ожоговом отделении сказал ему, что ему нужно пролежать как минимум месяц, чтобы убедиться, что заживление пойдет хорошо и не будет заражения крови, но Джонни отказался. У него были дела, и время поджимало.
Спина и плечо, откуда выжгли название клуба и роскошную голубоглазую волчицу, адски болели. Повязки приходилось менять несколько раз в сутки – бинты быстро пропитывались гноем и кровью. Каждое движение давалось с трудом. Носить одежду было невыносимо.
Но Джонни ничего не оставалось, кроме как терпеть, крепко сжав зубы и не показывая никому своей боли.
Идти ему правда было некуда – он снял маленькую комнатку на окраине города и начал поиски работы в других городах, потому что остаться в Сакраменто он не мог. У него были отличные навыки автомеханика – да только в какую автомастерскую был нужен пятидесятилетний старик с едва двигающимися пальцами и перебинтованным телом? Пока он перебивался накопленными деньгами и парой случайных заработков.
В первые же дни он съездил к Камилле. Женщина жила в соседнем городке, у нее был собственный домик и небольшое хозяйство. Ни мужа, ни детей. Трагедия, случившаяся двадцать лет назад, ударила по ней слишком сильно, а после угроз Стэнли она и вовсе жила в страхе.
Своего бывшего мужа она впустила в дом не сразу, но Джонни все же удалось убедить ее в необходимости разговора.
– Уезжай, – сказал он ей.
– Куда я поеду? – удивилась женщина.
– Куда угодно, подальше отсюда, – ответил Джонни. – На другой конец Штатов или на другой конец света.
– У меня здесь дом.