Страница 3 из 30
Достаточно разбогатев, род Диков никогда не скупался на пышные празднества с приглашением почетных гостей и почти полностью отказался от завоевательных походов и междоусобиц. Лесные массивы были источником жизни в тех краях, и подданные барона безжалостно покоряли природу и пользовались ресурсами ради удовлетворения своего господина.
Если бы лес был живым, то он бы застонал от бесконечного и непомерного потребительского поведения живущих здесь людей. Но зеленое море оставалось глухим наблюдателем.
Вскоре подошли и те времена, когда родился сам Седрик. С детства он был тучным, но в то же время подвижным и жизнерадостным, вероятно, сказались гены его далекого прадеда Эриха, того кого принято считать основателем рода. Отец Седрика, Аделар Дик, несмотря на свое выдающееся воинское прошлое, большую часть жизни посвятил воспитанию своего отпрыска. После возвращения из итальянского похода короля Фридриха барон Аделар женился на знатной даме Росвите и с тех пор никогда больше не покидал земель Хермелирда.
Окруженный родительской заботой, юный Седрик имел успех в обучении всем жизненным премудростям. Обширная библиотека баронства вмещала в себя множество трудов ученых мужей, рыцарских баллад, исторических и географических очерков и даже кое-что из алхимии. После успешного освоения грамоты, Седрик с особым рвением бросился постигать военную науку, впитывая в себя все лучшее не только от отца, но и от стражи замка. Верховая езда, фехтование, стрельба из лука - вот далеко не полный список достижений маленького барона. Охота в любую погоду, порой даже в одиночку, была истинным наслаждением для Седрика. С упоением затравливал он благородного оленя, доставал к обеду сочную кабанятину, а пополняющаяся коллекция медвежьих шкур расстраивала престарелого Аделара, словно насмехаясь над его дряхлеющей рукой.
По прошествии времени, Седрик Дик был представлен к королевскому двору, где несколько лет до посвящения в рыцари прислуживал более знатному господину. В это же время горе посетило род Диков: от чумы скончались престарелые родители. Страшная болезнь не пощадила и молодую жену Седрика - Герти. Вернувшись в Хермелирд, наследный барон, отдав последние почести родным, затворился в часовне в горячей молитве, на несколько дней.
Но в одну из безлунных ночей дверь в часовне неожиданно заскрипела, и в отблесках света от факелов, перед изможденными лицами слуг, не смыкавших глаз у входа, показалось грузное тело Седрика Дика. Словно дикий вепрь, вырвавшийся из клетки, он молниеносно пронесся по двору замка и затворился в своих покоях. Очевидцы тех событий говорили, что барон как будто бы состарился вследствие последних событий: на его лице появились морщины, волосы посеребрила седина, а взгляд стал пустым и стеклянным. Так ли это было на самом деле или нет: поручиться никто не сможет, но доподлинно известно, что после омовения, не приступая к трапезе, Седрик велел позвать к себе Дядюшку Эбнера.
На самом деле Эбнер не состоял в родстве с Диками, но Седрик называл его Дядюшкой с того момента как начал говорить. Этот человек представлял собой кладезь всех земных знаний и, возможно, поэтому занимал при дворе особое место. Он с одинаковым усердием служил в свое время Аделару первым советником, юному Седрику - учителем, а всем обитателям Хермелирда -целителем и знахарем. И никто в баронстве не слышал от Эбнера слов отказа.
Крестьянские детишки были первые, кому выпала честь увидеть как в незапамятные времена, под ржание коней и стук копыт о придорожные камни, в сопровождении немногочисленного войска, из-за горизонта, сверкая доспехами, в Хермелирд возвращался из похода барон Аделар вместе с одетым в причудливые одежды человека, ранее не появлявшимся в этих землях. Будь деревенские жители образованы, то они, вероятнее всего, приняли бы Эбнера (а это был именно он) за волшебника, сошедшего с английских гобеленов. Его тело покрывала длинная мантия песочного цвета с непонятной обывателю вышитой символикой, а на голове был капюшон. К седлу пегого жеребца Эбнера был приторочен большой деревянный посох с медным наконечником, ограняющим драгоценный камень внутри. Любой гражданин средневековой Германии мог бы с уверенностью заявить, что подобного рода личностям, появляющимся на улице в подобном виде, бывает крайне нелегко избежать стычек со Святой Инквизицией. Но если учесть, что баронство Хермелирд находится вдали от оживленных мест и торговых путей, а Аделар Дик принадлежал к числу тех богобоязненных католиков, которые готовы с мечом в руках отстаивать свою веру, то можно не ошибаясь сказать, что в этих землях Эбнер был в безопасности. Да и подданные Дика никогда бы не стали сомневаться в выборе соратников своего господина. К сожалению, в рассказе невозможно поведать полностью о происхождении многих. Особенно таких, к коим относился Эбнер. История навсегда закрыла для нас свою книгу и покрылась толстым слоем пыли. В любом случае, разные версии и домыслы людей наведут лишь тень на это повествование, а посему не достойны быть включенными в него. Да и стоит ли нам задаваться подобными вопросами?
В тот же день по прибытию в Хермелирд, барон Аделар Дик приказал накрыть пышный стол в честь приезда своего гостя. Слугам был дан приказ подготовить для Эбнера одну из комнат замка, а верная страж в это время носила в самую высокую сторожевую башню странные предметы из походного обоза. Это были пузырьки и склянки с непонятным содержимым, пробирки, весы и прочие вещи подобного рода. Набожные слуги говорили, что видели в этом обозе человеческие черепа и кости! Все придворные с замиранием сердца ждали, когда прекратится звон кубков в большом зале замка, а возня в башне прекратится.
Вдруг на какое-то мгновение в замке воцарилась тишина. Со стороны внутреннего двора было отчетливо видно как в оконном проеме, чуть дрожа в свете канделябров, появилась тень человека, поднявшего кубок. Стоявшие во дворе без труда определили голос хозяина этой тени - барона Аделара, который трубным голосом объявил о своих намерениях оставить Эбнера в качестве советника и лекаря в Хермелирде. Было слышно, как в обеденном зале тотчас же прокатились вздохи негодования, но перечить воле своего господина никто не решился. В ответ на предложение барона Эбнер учтиво поклонился и, с позволения Дика, покинув трапезную, удалился в подготовленную для него башню.
В дальнейшем, в Хермелирде мало что изменилось. Одному Богу было известно о времяпровождении Эбнера с той поры. Ни одни слухи, коих рождалось масса, в стенах замка и за его пределами, не нашли под собой твердую почву доказательств. Обвинения Эбнера в колдовстве и служении дъяволу так и не смогли испортить его репутацию. Последней каплей снятия клеветы стало обращение за лекарствами к нему преподобного Йохана - местного приходского священника. По случаю излечения, хермелирдской пастве преподобным была прочитана проповедь о богоугодном деле лекарей, и было дано благословление на обращения к Эбнеру в случае внезапной хвори. Как уже упоминалось выше, независимо от знатности того или иного просителя, Эбнер не отказывал никому.
После рождения Седрика, Эбнеру было доверено его воспитание, наравне с Аделаром, с чем он блестяще справился. До момента представления юного барона королевскому двору, Эбнер, заслуживший доверие и признательность, сумел развить в ребенке тягу к чтению и изучению грамоты. Дядюшка, как называл его Седрик, вкладывал всю душу в воспитание и при всем этом никогда не бранился. Эбнер стремился заинтересовать ребенка, увлечь его в процесс обучения . В качестве поощрения за успех он водил Седрика в свою комнату-лабораторию, где показывал ему занимательные свойства веществ. И когда настало время собирать юного барона в дорогу, Дядюшка Эбнер не мог сдержать слез и с нетерпением ждал встречи с Седриком.
После выполнения своих обязанностей в замке, Эбнер никогда не тратил личное время праздно. Обычно он запирался в своей лаборатории, где возился с ингредиентами для создания новых лекарств, лишь иногда позволяя себе расслабиться при помощи одиночной конной прогулки в Хермелирдский лес. Подобное положение дел помогло добиться Эбнеру стать вторым человеком в Хермелирде после Аделара.