Страница 22 из 30
На плечи взял меня верзила...
Меня до пяток потрясла
Вдруг государственности сила!
Бьют в камень миллионы ног.
Пехота движется морская.
И маршал, вытянув клинок,
Стоит, колонны пропуская.
И снова ужас охватил
Мистический, как и вначале,
Когда о стонущий настил
Тупые танки застучали.
...На площади клочки сенца.
Дрожит под маршалом кобыла...
И государство, как птенца,
Меня крылом своим накрыло.
1966
* * *
В это время в малиновой шапке начальник
Дал сигнал. Я к вагону рванул прямиком,
На отлёте держа алюминиевый чайник,
Неопрятно плескавшийся кипятком.
На подножку хотел я вскочить. Без сноровки
Промахнулся, но поручни крепко схватил.
И походных ботинок пудовых подковки
Заскребли о бегущий перронный настил.
И повис я. И как у канатной плясуньи,
Что готова вот-вот потерять высоту,
Зябко волосы мне шевельнуло безумье,
И почувствовал я привкус крови во рту.
Поезд мчал. Я пытался подняться и, тужась,
Вверх хотел подтянуться усильем одним.
И под танец колёс, нагнетающих ужас,
Горло мне разодрало вдруг воплем немым.
Я висел, ручку чайника больно сжимая
В пальцах, красных от бешеного кипятка...
И летела черта надо мною прямая
Горизонта,
отчётлива и далека.
1962
ИГРА
А на земле идёт гигантская игра.
Играет море. Облака играют.
Мальчишка, мяч держа, кричит: «Пора!
Айда играть! Команду собирают...»
Как в мире разыгралось всё — смотри!
Играет крупом конь — струится грива.
Играет свет и тень. И фонари
Подмаргивают в сумерках игриво.
...Мне тож не чужд безудержный азарт,
Но я не выношу игры без правил!
Нельзя фигуру отдавать назад,
Уж коль противник твой её подставил.
И взгляда вбок лукаво не коси,
Подобно хитроватому авгуру,
И сам, смотри, обратно не проси
Потерянную второпях фигуру.
Бьёт карта карту. Нечет! Снова чёт!
Игра идёт по крупной. Просят сдачи.
«Ты жил?!» — «Да жил!» — «Так вот пришёл расчёт,
Давай плати! А как же, брат, иначе!»
1966
* * *
Она бывает там, где всё вразброд.
Нет глуше, сокровенней, своенравней,
Чем музыка, что вдруг плеснула в борт
Иль поздней ночью громыхнула ставней,
И чую: бездны тёмные дрожат,
Как будто доски зыбкого настила.
И был мой рот нетерпеливо сжат,
И волосы куда-то относило.
И влажно били ветки по плечу.
Когда ж пустая синь на небосклоне,
Я, запрокинув голову, кричу:
— Пролей немного музыки в ладони!
1963
РАБОТА
Я на кручу тяжёлые шпалы таскал.
Я был молод и тонок —
мне крепко досталось!
Но лишь пот в три ручья да надсадный оскал
На подъёме крутом выдавали усталость.
Налегая всем телом, я глину копал,
Я кидал эту глину лопатой совковой.
Я под вечер с лица потемнел и опал.
Землекоп из меня мог бы выйти толковый.
Я был выделен в баню для носки воды
В группе старых бойцов, работящих и дюжих.
Мы таскали три дня. На ладонях следы
Целый год сохранялись от вёдерных дужек.
Я поленья с размаху колол колуном,
Я для кухни колол и колол для котельной.
Только мышцы ходили мои ходуном
Под намокшей и жёсткой рубахой нательной.
Я был юным тогда. Был задор, был запал.
Только к ночи, намаявшись, словно убитый,
Я на нарах, лица не умыв, засыпал,
На кулак навалившись щекою небритой.
1955
* * *
Гастрольная тернопольская труппа...
Он и она. Но муж её догнал.
Удар ножа! Седой отец у трупа.
И занавес спускается. Финал.
...А в городке был май. И словно иней
Был лунный свет. Пылали облака.
И я шагал с воскресшей героиней
По улицам пустого городка.
Что ей, девчонке бешеной и шалой,
Что город спит, что поздняя пора?
Она б весь город подняла, пожалуй,
Петь и кричать желая до утра.
Она сирень ломала и дарила,
Раскидывала и рвала опять.
И, хохоча, с презреньем говорила:
— Зачем я воскресала?
Чтобы спать?
1961
КАМЕНЬ
Когда-нибудь вы провожали
Кого-нибудь? И тут как тут,
Судача, тётки на вокзале
Цветы в ведёрках продают.
Они сидят большой деревней,
И я купить уже готов...
Но что быть может однодневней
И эфемернее цветов?
Вот вы их только в руки взяли —
Не выпустили их из рук,
А лепестки уже завяли,
Улитками свернулись вдруг!..
Я б высекал цветы из камня,
Из неподвижного куска,—
Пусть нету кроткого ласканья
Раскрашенного лепестка!
Пусть ни пыльцы, ни аромата
Кремнёвый венчик не хранит,
Но лепестковая громада
Зубилом врублена в гранит!..
Хватайте время бреднем, сетью,
Не удочкою на живца!..
Быть надо верным долголетью,
Коль жить собрался до конца.
1964
КРАСАВИЦА
Красавица!..
И вот, обалдевая,
Застыли мы, открыв в смятенье рот.
— Смотрите, вон красавица!
Живая
Красавица! Вон — не спеша идёт.
О, женской красоты великая загадка!
Кто тайный смысл твой до конца познал?
Ну вот она:
зачёсанные гладко
За уши волосы
да личика овал,—
И мы уже молчим, благоговея,
Молчим, от потрясения немы,
Следим глазами:
вот она правее —
И мы правей, она левей — и мы...
1960
* * *
Не жалуюсь: и я имел друзей!..
У жизни так разнообразны грани:
С одним идёшь на бокс, с другим — в музей,
А с тем — сидишь за рюмкой в ресторане.
Мои друзья! Да это ж, право, рать!
Как мы шумели — были помоложе.
Не то чтоб за меня пошли бы умирать,
Но, если надо, поддержали б всё же...
О понимание! За нитью рвётся нить.
А с новыми идёшь на дружбу туго...
До старости когда б мне сохранить
Пусть одного, хотя б для шашек, друга.
1959
* * *