Страница 15 из 18
Татаркин. Вот как. А поему же вас нет на этот раз?
Китайцев. По инерции.
Татаркин. А вам не кажется, что иногда коллектив бывает все-таки прав?
Китайцев. В смысле – что?
Татаркин. Когда он отказал вам в праве на квартиру.
Китайцев. Я же сказал – по инерции.
Татаркин. Удобная формулировка. Значит, достаточно человеку один раз оступиться, как его забирают насмерть. Так?
Китайцев. Я не оступался, во-первых. А во-вторых, никто меня не бьет. А вычеркнули по привычке, потому что всегда вычеркивали, пять лет.
Татаркин. Хорошо, я разберусь.
Китайцев. Мне надо сейчас.
Татаркин. Почему?
Китайцев. Потому что я обещал жене разобраться сегодня.
Татаркин. Сейчас у меня нет времени.
Китайцев. Ничего, я подожду.
Достает из кармана пиджака книжку, читает. Пауза.
Татаркин снова закрывает глаза, пробует успокоиться.
Татаркин. У вас какое образование?
Китайцев (не отрываясь). Среднетехническое.
Татаркин. Вы понимаете, что после сегодняшнего, такого, разговора я не смогу для вас ничего сделать?
Китайцев. Что, самолюбие задето?
Татаркин. Я потеряю свое лицо. Как начальник. Понятно?
Китайцев. Зато приобретаете, как человек.
Татаркин. Это мое последнее слово.
Китайцев. Не верю.
Татаркин. Почему?
Китайцев. А потому, что над каждым начальником есть еще начальник. И последнее слово всегда за ним. Это у меня может быть последнее слово, у автослесаря. Вот такой классовый подход.
Татаркин. Классовый? Хм. Классовый. (Встает, подходит к шкафу, открывает дверцы, смотрит на папки, бумаги, беспорядочно засунутые туда, болезненно морщится, закрывает шкаф, садится в кресло.) Это не классовый подход. Это бессознательная ненависть к начальству.
Китайцев. Нет, это классовый подход. И классовое стремление к справедливости.
Татаркин. Пролетарское.
Китайцев. Если вы другого не понимаете.
Татаркин. А почему в таком случае вы не пришли прежде по производственным вопросам?
Китайцев. Приду и по производственным.
Татаркин. Представляю.
Китайцев. Что – представляете? Представляю… Рабочий класс должен требовать, а не просить!
Татаркин. Вот как! Это кто сказал?
Китайцев. Горький.
Татаркин. И у кого вы должны требовать?
Китайцев. У вас.
Татаркин. Так. У нас. У кого это – у нас?
Китайцев. У администрации.
Татаркин. А что, есть такой класс – администрация?
Китайцев. Класса такого нет. Есть прослойки.
Татаркин. Прослойки, да?.. Прослойки… Ну, ладно, (встает, предлагает жестом.) Садитесь. Смелее! Ну?
Китайцев, усмехнувшись, садится в кресло. Татаркин на его место.
Татаркин. Ну, вот теперь угождайте. Давайте. Обещайте квартиры, повышение зарплаты, товары в магазины, бесперебойную работу транспорта.
Китайцев (берет трубку). Ангелина Петровна?.. Нет, это Китайцев. Тот приказ, о выговоре, отменяется. Да. И простите за невольную грубость. Он не хотел. Всё. (Кладет трубку.)
В двери просовывается испуганное лицо секретарши, исчезает.
Китайцев. Так. Что там у нас в первую очередь? Квартиры? Прекрасно. Вызываем художника – есть у нас художник?
Татаркин. Есть.
Китайцев. Наверняка на подвеске. Ну, неважно. И художник красочно оформляет список очередников, который мы вывесим у кассы. Там же, рядом, у нас будет график сдачи нового жилого фонда. При минимальных затратах на ватман и гуашь производительность возрастает на десять процентов.
Татаркин. Возражение.
Китайцев. Внимательно вас слушаю.
Татаркин. Вам надо поощрять отличных работников и наказывать нерадивых. А список – уже документ. Как вы станете объясняться с Китайцевым, которому на все ваши доводы наплевать.
Китайцев. Вы имеете в виду – угодные вам работники и неугодные?
Татаркин. Я имею в виду – отличные и нерадивые.
Китайцев. Отличный – это как?
Татаркин (загибает пальцы). Дисциплинированный, инициативный, растущий, хороший семьянин, культурный, безукоризненно вежливый, активный общественник, любитель природы, спортсмен-любитель…
Китайцев. Ну вот. Мой портрет.
Татаркин. Скромный! Самокритичный!
Китайцев. Все верно.
Татаркин (встает). Хватит. (Подходит к креслу, ждет.) Ну?
Китайцев (продолжает сидеть). Что?
Татаркин. Мм… Ничего.
Ходит по кабинету, хмыкает.
Китайцев. Тяжело?
Татаркин. Что?
Китайцев. Тяжело быть начальником?
Татаркин. А вы как думаете?
Китайцев. Хорошим, конечно, тяжело. Вот Суворов, например, всех своих солдат знал.
Татаркин. Да?
Китайцев. И Наполеон. И Александр Македонский.
Татаркин. Это намек?
Китайцев. Нет. (Вздыхает, поднимается с кресла.) Просто приятно, когда Суворов подойдет к тебе и скажет: ну что, Китайцев, все еще в вагончике живешь? Тесно? Холодно?.. Никак нет, Александр Васильевич! Не жалуюсь!.. Терпи, Китайцев. На тебя одного вся моя надежда.
Подходит к вешалке, одевается. Татаркин стоит, упершись руками в стол.
Китайцев. До свиданья.
Татаркин. Сядьте… Садитесь, садитесь!
Китайцев, помедлив, садится.
Пауза.
Татаркин садится в кресло, прокашливается. Смотрят в разные стороны.
Татаркин. Ну… Э-э… я… можете передать своей жене, что…
Китайцев. А мне не надо так.
Татаркин. Как?
Китайцев. А вот так. Так я бы еще пять лет назад получил.
Татаркин. То есть – как?
Китайцев. Да так! Выходит, что я вас уболтал.
Татаркин (оскорбленно). Ну, знаешь, Китайцев!..
Китайцев. Вот. Другое дело. А то получается по блату. А я по блату не люблю. Противно.
Татаркин. Так. Та-ак. Начинаем снова, да? Сказка про белого бычка?
Китайцев (пауза). Всю жизнь такая история. Даже с бабами.
Татаркин (устало). Идите домой. С какими еще бабами?
Китайцев, С какими. Я уже консультироваться хотел… Понимаешь, знакомлюсь – я, вообще, легко знакомлюсь, – ухаживаю, – я это тоже делаю так, на уровне, – потом вдруг она в меня влюбляется, ну, естественно, по уши. Гена, говорит, до тебя никогда, никто и нигде. Таких, как ты, вообще больше нет. Рот откроет, глаза вот такие – всё! Без вариантов! Раба любви! А меня от этого тошнить начинает. Не могу! Просто – присутствия ее не выношу!.. А здесь встретил свою жену. Если бы ты знал, какая это пила! Все ей не так, и все вокруг негодяи, и сам я эгоист, и родители у меня скряги, и дочь вся в меня. За голову хватаюсь, бегу с ружьем в лес. А обратно – тянет. Потому что, когда она накричится, делается ласковая-ласковая… (Смущенно.) Кгм. Да.