Мой Ванька

У меня просыпается чувство лёгкой досады, оттого что я не могу вот так же спокойно подняться в квартиру и поиграть со своим собственным сыном. Конечно, это хорошо видно на моём лице, потому что братишка, вздохнув, начинает успокаивать.

– Саш… Не расстраивайся! Я тебя очень хорошо понимаю. Уж если я по Коле скучаю, то чего говорить о тебе. Как-нибудь образуется это… Поверь…

– Мне остаётся только верить, – как-то горько это у меня прозвучало.

После обхода завотделением приглашает меня в кабинет. Интересно, что скажет?..

– Садитесь, Саша! Давайте с вами немного поговорим о ваших делах.

Сажусь и пытаюсь понять, о каких это моих делах он хочет со мной говорить.

– Вы как-то так распределили своё время, что иногда с утра даже на обходах бываете. А раз вы больше здесь, то меньше там?

Согласно киваю, понимая, что он имеет в виду мою основную работу.

– Живёте-то с Ваней на что?

Молчу, не зная, как ответить.

– Я задал вопрос – на что вы живёте? – сурово спрашивает Юрий Степанович.

– Ну Ваня стал зарабатывать… Мой автосервис кое-какой доход приносит…

Он неодобрительно качает головой.

– Вы у нас на полставки врача-практиканта… И уже студент третьего курса, да и за третий курс уже успели кое-что сдать… – опять киваю. – Так! Пишите заявление о переводе на полную ставку. Это всё, что я пока могу для вас сделать. К сожалению, качество лечения на нашу зарплату не влияет. А вообще, господин Робин Гуд, с вашим талантом можно и зарабатывать на нём. Я не призываю вас обирать пациентов, назначая таксу, но ваши сеансы выходят за рамки оплачиваемых государством или страховкой услуг.

– Ну, во-первых, я ещё не до конца убеждён, что результат является следствием моего вмешательства в процесс, а не следствием физиотерапии. Во-вторых, если я стану принимать вознаграждения, то мои коллеги по отделению совсем меня съедят. Они и так смотрят косо. А в-третьих, требовать со страждущих деньги – грех.

– Вы во всём правы, конечно, – задумчиво протягивает профессор. – Только с волками жить – по-волчьи выть…

– И самому становиться волком, – практически перебивая его, подвожу я итог.

– В старину по тому, как выглядел врач, люди оценивали его квалификацию. Потому что, если врач одет хорошо, ездит в хорошем экипаже – значит, он богат, а это значит, что у него много пациентов, а это, в свою очередь, значит, что он хороший врач.

Понимаю, что против такой логики возразить трудно, и молчу.

– Я хоть немного поколебал вас в вашей убеждённости?

– Да… Но только немного. И на пациентов больницы это не распространяется. А других у меня пока нет.

– Надеюсь, они у вас появятся. От души вам этого желаю. Дома, как всегда, вижу Ванькин затылок и слышу щёлканье клавиш компьютера.

– Вань… Оторвись немного, пожалуйста.

– Что, Саш? – он с неохотой оставляет свои занятия и оборачивается ко мне.

– Сегодня Степаныч говорил со мной о нашем материальном положении.

– О чём? – его брови ползут вверх.

– Ну о том, что я теряю в заработке, из-за того что стал больше времени проводить в больнице.

– А-а… Ну так он прав. Но ведь теперь я тоже зарабатываю! Так что проживём!

– А что ты сам про всё это думаешь?

– Сам? – Ванька разворачивается ко мне вместе со стулом. – Знаешь, Сашка, ты – бессребреник. Может, именно поэтому тот, кто на самом-самом верху, относится к тебе благосклонно. Ты вот смотри, сколько теперь развелось разных так называемых целителей, всяких колдунов и прочих. Интересно бы узнать их статистику, если они, конечно, действительно лечат. Думаю, совсем не блестяще у них. А у тебя – сам вспомни! В Булуне сколько о тебе разговоров было. И всё с благодарностью! Ты там, если говорить о медицине, только Кириллу Сергеевичу по популярности уступаешь. Это ли не показатель?

Он говорит очень рассудительно, и с ним трудно не согласиться. А может, жизнь меня искушает устами Сергея Александровича и Юрия Степановича?

– Понимаешь, Ванюха, Степаныч сказал, что хороший внешний вид – это показатель успешности врача, а значит, показатель его квалификации.

– Ну тут он прав. Ты на себя посмотри. Ты когда наконец сменишь свои старые джинсы и прочее барахло? Меня одел, а сам? Поскольку ты в свои финансы меня не пускаешь, я сделал вывод, что ты всё истратил на меня, а сам остался ни с чем.

Я понимаю, что Ванька сталкивает меня с неудобной темы на более простую.

– Нет, Вань… Разговор про возможности заработка на моих способностях.

– Ох, Сашка… Ну ты как клещами из меня вытягиваешь. Сказать честно?

– Конечно, честно! – я внутренне сжимаюсь: мне так бы не хотелось, чтобы он поддержал моих оппонентов.

– Согласен, что грех тянуть с больных. Но больные бывают разные. Есть очень состоятельные, как Сергей Александрович, а есть неимущие. В первом случае, я думаю, можно и взять. Причём столько, во сколько они сами оценят твои услуги, а во втором брать – преступление. Согласен? – и добавляет с невинной улыбкой: – А теперь обругай меня и скажи, что я – идиот.

– Ты – умница, Ванюха! – встаю, подхожу к нему и ласково треплю его лохмы.

– Вот тебе и пример. Я тоже кое-что заработал, – смеётся он.

Юра уже довольно сильно толкает мою руку во время «велосипеда». Ванька и Сергей Александрович наблюдают за нашей работой.

– Ну как? – осторожно интересуется отец.

– Дня через два-три попробуем встать.

– Но это ни о чём не говорит, – с видом знатока встревает братишка. – Я только на четвёртый раз встал.

– Да хоть на десятый! Лишь бы встал, – каким-то непередаваемым тоном говорит Сергей Александрович.

– Встанет! Мы с Юрой в этом уверены. Верно? – обращаюсь я к пациенту.

– Обязательно! – раскрасневшийся от занятий Юра довольно блестит глазами. – Мечтаю хоть по дому и на костылях, но походить. А то такая скукотища!

– А что, тебе совсем нечем заняться? – спрашивает Ванька.

– Книги перечитал. Игры на компьютере надоели…

– Ты что, не учишься? – удивляется братишка.

– Какой из него ученик… – вставляет слово отец.

– А это напрасно! – и, уловив в своём тоне жёсткость, смягчаю примером: – Ваня, пока лежал, а потом по квартире путешествовал, последний курс колледжа закончил.

– Пап… Я ведь тоже бы мог! – вскидывается Юра.

– Сынок, я подумаю… Посоветуюсь… – и это говорится уже с нотками вины.

Во время ужина, а нас всегда кормят, хозяин, обычно разговорчивый, больше молчит. Я уже понял причину и пытаюсь ввести разговор в конструктивное русло.

– Сергей Александрович, а если в Юриной школе взять задания, чтобы он мог заниматься? Ведь парень годы теряет!

– Эх, Саша, – он вздыхает, – Юрка-то даже когда в свою гимназию ходил, то особым рвением не отличался. Ему бы всё его хоккей! А сейчас, когда он столько пропустил… Я не смогу ему помочь. Ведь сам тоже с науками не дружил, едва школу вытянул, да и бизнес мой сейчас время жрёт, как крокодил. Всё ведь надо!

Действительно, вечерами, когда или я, или Ванька приезжаем работать с Юриными ногами, хозяина, как правило, нет дома, и возвращается он иногда очень поздно.

– Ребята, мне вас, наверное, сам Господь Бог послал…. Если я договорюсь, может, ты, Ваня, поможешь Юрке? – В тоне отца столько просьбы! – Если Сашу он побаивается, а это, Саша, именно так, то тебя он воспринимает как своего товарища.

– Я это заметил, – солидно соглашается Ванька. – И мне это очень приятно. Я готов! Давайте! Уверен, что у нас получится.

– Знаешь, Ванюха, думаю, что это посложнее, чем поставить человека на ноги. Надо, чтобы он сам захотел!

Третья попытка Юры встать на ноги.

Он долго настраивает себя, сильно толкается руками…

– Ну… Ну… Давай… Давай…

Ловит руками воздух, но я его подхватываю. Главное – удержать вертикально.

– Распрямляй ноги, как в «велосипеде», – подсказываю, не давая ему завалиться.