Страница 12 из 19
Муж мой узнал об этой умышленной лжи случайно от присутствовавших на докладе. Он возмутился до глубины души и решил не оставлять этого проступка безнаказанным. По окончании маневров начальники всех частей, в том числе и Ренненкампф, собрались для их разбора у командующего войсками. При приближении моего мужа генерал Сиверс[95] протянул ему руку, чтобы поздороваться, но она осталась в воздухе. Сиверс[96] был удивлен и поражен. Он никак не думал, что его интрига уже дошла до моего мужа. Другие участники маневров не удивились произошедшему. Они знали прямой характер генерала Ренненкампфа и уже слышали об интриге Сиверса.[97] П. К. Ренненкампф, не сказав ни слова, при гробовом молчании всех присутствующих, медленно повернулся спиной и отошел от интригана.
На другой день он послал к Сиверсу[98] своих секундантов. Ренненкампф потребовал, чтобы генерал Сиверс[99] в присутствии всех начальников отдельных частей, участвовавших в маневрах, признался командующему войсками в своей лжи. В противном случае он вызывал Сиверса на дуэль.
Немного подумав, генерал Сиверс[100] согласился[101] извиниться перед моим мужем. В присутствии всех упомянутых лиц и командующего войсками генерала Мартсона[102] он в точности произнес фразу, которую потребовал от него мой муж: «Ваше Высокопревосходительство], то, что я доложил Вам о действиях генерала Ренненкампфа на маневрах – неправда. Я солгал». Все, в том числе и вышеупомянутый генерал, знали, что муж мой стреляет без промаха. Сиверс же был совершенно не военный и вряд ли когда-либо упражнялся в стрельбе. Страх перед смертью заставил его превозмочь стыд и признаться во лжи. В городе и в военных кругах много говорили об этой истории. На мой вопрос, так ли это было, муж все подтвердил.
Муж часто скрывал от меня грязь и интриги мира сего, чтобы не омрачать мое спокойствие и душу. Я далеко не безразлично относилась к неправде и коварству и тяжело переживала, а он меня берег.
П. К. Ренненкампф много лет командовал третьим армейским корпусом, стоявшим в городе Вильно. После ухода в отставку слабого здоровьем генерала Мартсона он был назначен командующим войсками Вил[енского] военного округа. Как сейчас помню, мы с мужем провожали уезжавшего генерала Мартсона. На вокзале в открытых парадных комнатах собралось порядочно большое общество. Всех очень интересовало, кто будет назначен вместо него. Мы с мужем не думали, что он может занять этот пост. Моему мужу давно пора было получить округ, но его всегда обходили по службе, и мы не ждали чуда.
Неожиданно мужу вручили служебную телеграмму, которую он тут же прочел. Затем он подошел к генералу Мартсону как к старшему по чину и что-то ему сказал. Мартсон, равнодушно взглянув на Ренненкампфа, ничего ему не ответил. Все заинтересовались, в чем дело, что за депеша такая, но, конечно, никто ничего не спросил.
Генерал Мартсон вошел в свой вагон – приближалось время отхода поезда, и уехал, попрощавшись со всеми. Особенно его никто не жалел. Разве только начальник штаба генерал Преженцев,[103] который делал в штабе, что хотел, из-за бесхарактерности и безволия генерала Мартсона, да его адъютант князь Чегодаев,[104] привыкший к Мартсону за время его болезней и частого вынужденного сидения дома. Ничего дурного или неприятного не могу сказать об ушедшем – он был симпатичным и тихим человеком. Говорили о нем только, что он совершенно не военный человек.
Муж мой взял меня под руку, и мы ушли с вокзала. Только когда сели в экипаж, он сказал, что получил депешу о назначении его командующим войсками в Вильно. Сердце мое не обрадовалось, а с болью и предчувствием сжалось. Я поняла, что раз убрали болезненного Мартсона и назначили генерала Ренненкампфа, то скоро быть войне. Виленский округ находился близко к границе Германии. Впоследствии все сбылось, что сердце мне сказало в ту минуту. Муж добавил еще, что обязан был сообщить Мартсону о своем назначении. Он считал это своим долгом, а тот настолько невоспитан, что даже не поздравил его, как это было принято. По моему же мнению, это говорило о том, что Мартсон ушел не по своей воле. Очевидно, из-за его болезненности ему велели подать в отставку, а он хотел служить еще.
Назначению моего мужа радовались все молодые офицеры и те старые генералы, которые были еще сильны и хотели служить и работать, как следует. Все то, что устарело и хотело покоя, конечно, не особенно радовалось, т. к. неутомимость, энергия и любовь к своему делу генерала Ренненкампфа были известны. «Ну, теперь, – говорили они, – пойдут стрельбы, пробеги, маневры. Ни днем, ни ночью не будет покоя. Ему хорошо – здоров, крепок, сутками может не слезать с лошади. Ни жара, ни мороз ему нипочем, а нам-то каково!»
Получив назначение, генерал стал ежедневно ходить во дворец командующего войсками, где принимал доклады и работал в кабинете. Мы же – его семья – паковали вещи для переезда из своей квартиры в казенный дом и дня через четыре уже жили все вместе во дворце.
Дом был очень большой и красивый в прекрасном, обособленном месте. Он находился у подножия высокой Замковой горы (там стоял когда-то замок польского короля Гедимина), а в самом доме некогда помещался старинный капуцинский монастырь.[105] В нем сохранились особой кладки старинные подвалы, где хранилось вино, а верхний и нижний этажи были отстроены заново. Сами комнаты были большими, с высокими художественными потолками. Особенно хорош был потолок в столовой. Там между лепкой была встроена вентиляция в виде мельчайшей решеточки, и кто об этом не знал, тот вряд ли бы догадался. Ковры устилали узорные паркетные полы во всех комнатах, кроме залы и столовой.
Жилых построек поблизости не было, и наш дом утопал в зелени. С одной стороны находился Кафедр[альный] католический собор,[106] визави[107] – городской сквер, сзади – наш прекрасный сад с прудом и дивной широкой аллеей из больших каштанов, а за ним – Замковая гора, поросшая зеленью и деревьями. Столовая выходила в сад, и к ней примыкала чудная терраса, на которой я часто сидела и смотрела, как едет верхом по саду наша шестилетняя дочь Татьяна. Это было самое любимое ее удовольствие. И внешностью, и характером она очень походила на отца.
Хотя, получив новое назначение, генерал оставался в Вильно,[108] чины третьего корпуса устроили нам прощальный обед в Военном собрании. Мы с мужем решили, что они хотят нас чествовать и побыть в нашем обществе. Меня это тронуло. Было очень хорошо, тепло и семейно. Все, конечно, пришли с женами, произносили речи, и обед затянулся. Мне поднесли цветы. Снимались большой группой при свете магния, но вышли не особенно хорошо. Говорили, что теперь мы будем немного дальше от третьего корпуса, т. к. муж командует не одним корпусом, а целым округом, и тому подобное.[109]
Муж мой тоже сказал речь. Мне помнится из нее фраза, что все они – одна семья, служат одному делу, и он никогда не забывает тех, кто предан Отечеству, любит его, работает и живет Россией, как и должно всем, особенно защитникам Родины.
С повышением мужа по службе у меня появилось много забот и общественной работы. По давно заведенной традиции попечительницей «Белого Креста» и Красного Креста избиралась жена командующего войсками.[110] Так как генерал Мартсон был холостым, то Красным Крестом заведовали Огонь-Догановские[111] (начальник армейского округа и его супруга) – умнейшие и прекраснейшие люди. Красный Крест был поставлен идеально. Их сердечное и разумное отношение к Общине сестер мил[осердия] Красного Креста[112] стяжало им большую любовь как старшей сестры, так и молодых сестер и учениц. Много забот и труда вложили они в это дело.
95
«Сиверс» вписано вместо зачеркнутого: «Преженцев».
96
«Сиверс» вписано вместо зачеркнутого: «Преженцев».
97
«Сиверс» вписано вместо зачеркнутого: «Преженцев».
98
«Сиверс» вписано вместо зачеркнутого: «Преженцев».
99
Сиверс» вписано вместо зачеркнутого: «Преженцев».
100
«Сиверс» вписано вместо зачеркнутого: «Преженцев».
101
На полях карандашом: «Вскоре генерал Сиверс просил перевода в другой округ, т. к. ему невозможно было оставаться».
102
Мартсон Федор Владимирович (1853–1916) – генерал от инфантерии (1910). Участник Русско-турецкой (1877–1878), Русско-японской (1904–1905) и Первой мировой (1914–1918) войн. Окончил Николаевскую академию Генерального штаба (1883). Состоял для поручений при штабе Виленского военного округа (1884–1887), начальник военных сообщений Киевского военного округа (1894–1899), окружной генерал-квартирмейстер штаба Варшавского военного округа (1899–1904). Помощник командующего войсками Виленского военного округа (апрель 1909 – ноябрь 1910), затем – командующий войсками этого округа (1910–1913), член Военного совета (с 17.01.1913). Командующий войсками Туркестанского военного округа и генерал – губернатор Туркестанского края (1914–1916).
103
Преженцев (Преженцов) Александр Богданович (1859–1915) – генерал-лейтенант (1909). Окончил Пажеский корпус (1878) и Николаевскую академию Генерального штаба (1884). Службу начал в гвардейской конной артиллерии, состоял для поручений при штабе войск Гвардейского и Петербургского военного округа (1890–1891), штаб-офицер для особых поручений при Его Императорском Величестве главнокомандующем войсками этого округа (1891–1900). Начальник штаба 22-го армейского корпуса (1905–1906). Окружной генерал-квартирмейстер штаба Виленского военного округа (1907–1909), начальник штаба этого округа (1909–1913). Из-за сложных отношений с П. К. Ренненкампфом вынужден был покинуть округ. Назначен начальником 36-й пехотной дивизии XIII армейского корпуса (с 29.04.1913). В составе армии А. В. Самсонова попал в немецкий плен, где скончался от тифа.
104
Чегодаев Александр Николаевич (1867 —?) – князь. Ротмистр, адъютант командующего Виленским военным округом (1909).
105
Замковая гора (гора Гедиминаса) с остатками Верхнего замка XIV–XV вв., разрушенного во время войны 1660 г.
Гедимин (Гедиминас) (? – 1341), великий князь Литовский (с 1316 г.). Значительно расширил территорию Великого княжества Литовского за счет присоединения белорусских, украинских и русских земель (Витебское, Минское, Друцкое княжества и др.). В зависимости от него находились Киевские и Смоленские князья. Активно боролся с экспансией Ливонского ордена.
106
Кафедральный собор построен в 1386–1387 гг. на месте более древнего костела XIII в. Перестроен в 1786–1801 гг. литовским архитектором Л. Стуока-Гуцявичюсом в стиле классицизма (строительство завершил в 1801 г. архитектор М. Шульцас). Один из красивейших памятников классицизма в Литве.
107
Визави (фр. vis – à-vis) – напротив, друг против друга.
108
Ренненкампф был назначен командующим войсками Виленского военного округа 20.01 1913 г.
109
Здесь заканчивается тетрадь 1-я «Воспоминаний» В. Н. фон Ренненкампф.
110
Общество «Белого Креста», благотворительное общество для призрения офицерских детей. Председателем правления Виленского благотворительного общества «Белого Креста» был П. К. Ренненкампф, а Вера Николаевна – его заместителем. Они являлись также почетными членами этого общества.
Красный Крест, добровольное общество помощи военнопленным, больным и раненым воинам появилось в 60-х гг. XIX в. В мирное время оказывает помощь пострадавшим от стихийных бедствий, проводит мероприятия по предупреждению заболеваний.
Виленское общество Красного Креста, как местное отделение одноименного всероссийского общества, находилось под покровительством вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Его председателем был П. К. Ренненкампф, а Вера Николаевна входила в правление этого общества.
111
Огонь-Догановский Аркадий Платонович (1854-?) – генерал-лейтенант (1911). Помощник старшего адъютанта Варшавского окружного артиллерийского управления (1879–1881), старший адъютант (1881–1891) и правитель дел этого управления (1891–1899). Начальник Варшавского артиллерийского склада (1899–1906), помощник начальника артиллерии Варшавского военного округа (1906–1911). Начальник артиллерии Виленского военного округа (1911–1914), исполняющий должность начальника окружного артиллерийского управления Двинского военного округа (с 17.02.1915).
112
Виленская Мариинская община сестер милосердия Российского общества Красного Креста. В. Н. Ренненкампф была председателем комитета и попечительницей этой общины.