Страница 71 из 80
– Откуда ты знаешь?.. Впрочем, неважно. Ты прав. Храни тебя Всевышний, святой человек.
И Ахмет, дав шпоры коню, помчался по дороге вперед. Саллах и Ходжа, удивленно переглянувшись, поскакали следом.
Только тут, на улицах Беллуно, она действительно почувствовала, что, наконец, находится в Италии. Совсем другой воздух – запах моря, цветов, любви.
«Ты хотела бы жить здесь?»
«Я так устала, что готова упасть где угодно. Мы же ехали весь день. Я голодна...»
«К седлу приторочен кошелек. Там немного. Но на первое время хватит».
Развязав кошель, Ольга удивленно хмыкнула. И тут же направила лошадь к центру городка. Туда, откуда разносился по улицам базарный гомон.
«Вот видишь, со мной тебе нечего бояться! Тебе сейчас нужно немного прийти в себя. Потом поедем в Венецию. Там много достойных людей».
«Достойных для тебя?»
«Да. Там есть, из кого выбрать... Но тебе нужен покровитель. Человек, который введет тебя в свет, защитит от всякой рвани... О! Смотри, вот вполне подходящий экземпляр».
Навстречу ей по базарной площади ехал молодой франт. Атласный камзол, вызолоченный эфес шпаги, породистый арабский скакун. Шикарная шляпа со страусиным пером закрывала от палящего солнца его лицо. Красивые, породистые черты. Лишь немного портили картину высокомерно поджатые губы.
«Ну как? Он в городе сейчас самая видная особа. Племянник неаполитанского вице-короля. Полковник. Торчит тут, пока в Милане и Мантуе формируется для отправки на войну его полк. С ума сходит от скуки. Обрати внимание, как он на тебя посмотрел».
Несколько секунд она колебалась. Но потом...
«Почему бы и нет? Только я в таком виде... Он, кажется, только мельком глянул, а теперь и головы в мою сторону не повернет».
Действительно, благородный идальго уже проехал мимо, лишь на мгновение скользнув по ней своим безразлично скучающим взглядом.
«Спорим, повернет? В ногах у тебя будет валяться! Только держись».
Лошадь Ольги вдруг испуганно заржала, поднялась на дыбы. Ольга, судорожно обхватив лошадь за шею, завизжала. Покатилась в сторону и перевернулась тележка зеленщика. Лошадь, взбрыкнув, заметалась по рынку, пугая прохожих и переворачивая лотки.
– Стой!.. Стоять, каналья! – Молодой идальго, на своем резвом арабском жеребце догнав Ольгу, схватил ее лошадь под уздцы. – Вот так, красавица. Стой смирно.
Лошадь и правда затихла. Теперь она только испуганно косилась на арабского жеребца и тяжело поводила боками.
– Спаси вас Бог, сударь, – облегченно вздохнула Ольга и благодарно улыбнулась. – Вы меня просто спасли. Как ваше имя? – Она заговорила с ним по-немецки, и галантный испанец тоже перешел на этот язык.
– Дон Родриго де Овандо. Полковник армии его величества короля Фердинанда. – В тоне, которым он это произнес, угадывалась непоколебимая уверенность в своем превосходстве.
«Ах ты, надутый индюк! Думаешь, если дон, да еще и полковник, то все теперь должны перед тобой падать ниц? Ну ничего, я тебя проучу».
– Очень мило, – снисходительно кивнула Ольга. – Баронесса фон Маутендорф. – И она протянула молодому франту для поцелуя свою не очень-то чистую с дороги руку.
– О, простите, сударыня, – склонился он в поклоне. – Кто бы мог предположить, что в такой одежде...
– Как? Вы разве не знаете? Наши холопы подняли бунт... Мне пришлось спасаться. К сожалению, мои провожатые отстали, чтобы остановить гнавшихся за мной разбойников. И я была вынуждена, переодевшись в это ужасное платье, как простая селянка, верхом на коне...
– У вас кобыла, дорогая моя баронесса, – ухмыльнулся Родриго. – Вы позволите мне сопровождать вас?
– Ах, извольте... Какая в сущности разница? Мой конь так устал, что пугается теперь даже собственной тени. Это было с вашей стороны очень своевременно: усмирить его твердой мужской рукой.
Дон Родриго хотел было объяснить молодой баронессе разницу между жеребцом и кобылой, но смутился. «А она очаровательна, эта самоуверенная девочка. Ее бледность и худоба так аристократичны, так явно показывают, кто она, что даже простое крестьянское платье не может скрыть...»
– Ну ничего. Когда мой папа наведет в наших имениях порядок... Как вы думаете, сеньор, дядя Максимилиан поможет ему? У него ведь в Мюнхене теперь много солдат... Или, может быть, император велит прислать пару тысяч драгун?
Дон Родриго де Овандо смотрел на нее уже с неким благоговением.
– Так вы сейчас здесь совсем одна?
– Да, – вздохнула Ольга. – Я же говорю, мои слуги отстали, чтобы защитить меня от разбойников... Не знаю, живы ли они теперь. – Она скорбно подняла очи горе и сложила молитвенно руки. – Я буду молиться теперь за их отважные души.
«О, как она трогательно мила! Как она будет великолепна, склонившаяся перед распятием, в черной кружевной накидке!»
– Стало быть, сударыня, вам даже негде теперь остановиться? – В его голосе явственно слышалась затаенная надежда.
– Да, действительно негде, – удивленно произнесла Ольга.
– Ну тогда... Быть может, вы позволите мне предложить вам мой скромный приют... Только не подумайте дурного! Просто, видя столь трудное положение, в котором вы оказались, я не могу безучастно...
«Ну, вот он и попался. А ты молодец. Почти все сама, без подсказки. Этот франт снимает самый приличный в городке дом, так что мы не прогадали».
Глава 27
Двадцать третьего октября, после обеда, они отправились на прогулку. Родриго купил ей приличествующую положению баронессы одежду, добыл где-то скакуна, столь же благородно выглядевшего, как и его араб, но более спокойного. Лошади, которая чуть не сбросила тогда Ольгу среди площади, он, понятно, не доверял. Вообще, Ольга на протяжении уже целых суток была окружена комфортом и заботой со стороны многочисленных слуг дона Родриго. Впрочем, за все эти теплые ванны, пуховые перины и обеды на золоте и серебре ей пришлось расплачиваться, терпя общество молодого испанского полковника.
Последним изыском дона было декламирование ей стихов. Во время конной прогулки, которую они совершали по городу, Родриго купил в книжной лавке томик любовной лирики. Время от времени он открывал книжку и начинал там что-то усердно выискивать. Вот и сейчас:
– Послушайте, Мария:
«О боже! Этот испанский акцент и совершенно несуразный, с подвываниями, способ декламации... По легенде, баронесса Мария фон Маутендорф с трудом понимает итальянские слова. Он и сам в итальянском не ас. Довольно глупо с его стороны читать мне это. Пожалуй, было бы лучше, если бы я действительно не понимала ни слова...»
Он запнулся и зашевелил беззвучно губами, водя пальцем по листу.
«Ну вот. Он и читает-то с трудом... За что так страдает Петрарка? Он разве для того писал эти стихи, чтобы всякие солдафоны...»
Родриго тем временем, разобравшись в запятых, победно махнул рукой, словно сразил противника шпагой.
«О, как бы перекосило Ахмета, если бы он узрел сейчас меня в таком обществе!»
11
Перевод Вяч. Иванова.