Страница 5 из 48
Всю зиму и весну 1900 г. молодой лейтенант успешно и увлеченно занимается делами по организации экспедиции. Кроме обязанностей вахтенного офицера А. В. Колчак по просьбе начальника экспедиции берет на себя и часть научных работ. Ему было предложено руководить гидрологическими работами и исполнять должность второго магнитолога. И если гидрология была для него уже изученным предметом, то остальное требовало дополнительных занятий.
Поселившись в Петербурге на одной квартире вместе с Матисеном, он почти не бывал дома. Работал в петербургской Главной физической обсерватории, изучал теорию и проводил опыты по магнетизму в Павловской обсерватории, часами пропадал в магазинах, закупая самое современное гидрологическое оборудование. Барон Толль отправляет его в Архангельск и на Онегу для набора поморских рыбаков в матросскую команду. И, наконец, в доках Сан-де-Фьерда знаменитого норвежского судостроителя Колина Арчера вместе со всей командой конопатит, обжигает, красит китобойную шхуну «Гарольд Гальфагер», переоборудуя ее в полярную парусную шхуну «Заря» и дополнительно оснащая зимними специальными приспособлениями: санями, лыжами-снегоходами, колками. Здесь же А. Колчак знакомится с известным полярным путешественником Фритьофом Нансеном и по совету барона Толля посещает его университетскую лабораторию. Молодой офицер буквально впитывает в себя советы бывалого мореплавателя в отношении и гидрологического снаряжения, и проведения анализов «океанической» воды и даже по составлению программы запасов продовольствия. Вероятно, возникшая в то время между ними общая симпатия сделала Нансена одним из тех людей, кого Колчак считал своим учителем и кому подражал всю жизнь. Портрет великого полярного ученого висел в каждой его каюте, каждом его кабинете, повсюду сопровождая будущего адмирала.
День начала Русской полярной экспедиции 8 (21 июня) 1900 г. был теплым и ясным. Моряки считают это плохой приметой. Лучи путеводной звезды – а такая звезда должна быть у любого корабля, уходящего в открытое море, – как бы теряются в солнечном сиянии и не достигают своей главной цели: помощь кораблю в пути…
Но пока все шло хорошо. Вышли в Балтийское море, затем – в Северное. Один за другим появлялись и исчезали пейзажи, знакомые еще с первых кадетских плаваний, мысы, маяки. Обогнули Норвегию и 10 июля рано утром, миновав еле видный в тумане мыс Нордкап, вошли в арктические воды.
На капитанском мостике вахта сменялась вахтой: Коломейцев, Матисен, Колчак. На «вечерний чай» собирались в кают-компании, а потом уже никто никуда не спешил. Матисен часто садился за фортепиано[9] и по памяти исполнял произведения Шопена, Шуберта, Чайковского. Завязывались увлекательные беседы, в которых всегда активно участвовал Колчак, «человек очень начитанный», как писал Э. В. Толль в своем дневнике.[10]
Первая неприятность поджидала путешественников в проливе Югорский шар – проходе из Баренцева моря в Карское. Обещанной из Архангельска шхуны с углем здесь не оказалось. Барон решил ее не дожидаться, а двигаться вперед, пока море еще было свободно ото льда. Вечером пал туман. А вскоре на пути появились целые поля разбитого льда, среди которого двигаться и маневрировать было чрезвычайно трудно. Еще труднее было выбираться из ледовой западни, в которую после очередной стоянки превращалась какая-либо бухта или фиорд. Иногда ожидать освобождения приходилось по несколько дней.
Чувствовалось, что полярная зима приближается. Куда-то на юг улетали птицы, покидали тундру целыми стадами олени. 4 сентября впервые увидели полыхающие желто-зеленые лучи – знаменитое северное сияние. Но, главное, борьба со льдом продолжалась, становясь только все более изнурительной, не давая почти никакого результата и требуя все большего количества драгоценного угля.
Наконец 22 сентября 1900 г. «Заря» встает на первую зимовку на западном берегу Таймырского полуострова. Точнее, в Таймырском проливе у о. Норденшельда (ныне архипелаг Северная Земля).
Вторая зимовка экспедиции 1901–1902 гг. началась на 12 дней раньше предыдущей, 10 сентября 1901 г. Проходила она в Нерпичьей бухте о. Котельный Новосибирского архипелага.
Почти все события первого прожитого арктического года – с 22 сентября 1900 г. по 10 сентября 1901 г. – складываются в однообразную череду дней, наполненных налаживанием полярного быта, заботой о пропитании, научными исследованиями и наблюдениями, а главное, адаптацией, привыканием к необычным условиям Крайнего Севера.
Правда, среди офицеров и научных работников лишь двое – Колчак и Фридрих Георгиевич Зееберг, астроном и магнитолог – прежде не бывали в Арктике. Остальные прекрасно знали, что зимовка обычно затягивается на 10–11 месяцев, и готовиться к ней надо очень серьезно.
Бухта Колина Арчера, названная Ф. Нансеном в честь судостроителя, на верфи которого переоборудовалась «Заря», выбранная для первой зимовки, была довольно удобна. Яхта вмерзла в лед на десятисаженной глубине закрытого со всех сторон рейда: таким образом судно переводилось на зимнее положение.
Собак свезли на берег – там каюры устроили им будки и усиленно их кормили – собакам предстояло много работы. Передвигаться стали только на лыжах. При этом заядлые охотники не теряли надежды выследить какую-нибудь дичь.
Ученые и офицеры занялись проверкой приборов, писали отчеты о наблюдениях, произведенных во время плавания, и тоже готовились к новым зимним условиям. На безымянном острове, неподалеку от шхуны, устроили настоящий остров Наблюдений, построив на нем обсерваторию, метеостанцию, помещения для инструментов и дежурных наблюдателей. Ледяные домики строили быстро: резали снег, клали стену и обливали ее водой. Внутри потолок и стены утеплили парусиной и поставили керосиновую печь.
Первое время офицеры держались немного обособленно от ученых. Но в плавании и, особенно, на зимовке эта отчужденность исчезла. Совместной работой и вынужденным близким общением сглаживались и выдвинутые дисциплинарным уставом грани между офицерами и «нижними чинами». К тому же своими восторженными рассказами об Арктике и легендарной Земле Санникова Э. В. Толль сумел у всех зажечь веру в успех экспедиции. И теперь это стремление к успеху, сознание важности выполняемых работ объединяло и ученых, и офицеров, и команду.
В библиотеке кают-компании большим спросом стали пользоваться книги о полярных странах, и начальник экспедиции предложил подробнее познакомить с этой темой команду. Первым откликнулся Колчак: в феврале 1901 г. он прочитал популярную лекцию о Великой Северной экспедиции, а вскоре о животном и растительном мире южных полярных стран сделал доклад зоолог Алексей Андреевич Бялыницкий-Бируля (далее – Бируля). Матросов такое отношение необычайно удивляло: они помимо морского дела и боевой подготовки в те времена обучались только грамоте – читать и писать.
Как-то очень быстро, почти через месяц, наступила полярная ночь. В середине дня на несколько часов немного светлело, и наступали какие-то странные сумерки. Не было солнца, не было и теней. Со всего хода можно было влететь в сугроб или угодить в яму. Наружная температура редко поднималась выше –30 °C, а в кают-компании +8 °C.
С наступлением полярной ночи начались суточные наблюдения на всех приборах и установках на острове Наблюдений. Производились они поочередно всеми офицерами и учеными, в помощь им обычно прикреплялся кто-нибудь из команды. «Ночные полярные дни» проходили довольно быстро в повседневной и напряженной работе. Барон Толль, обладавший опытом полярных зимовок, знал, как пагубно бывает безделье в подобных условиях, поэтому и требовал от каждого строгого выполнения определенных обязанностей.
Или уж так складывались обстоятельства, или, действительно, со школьной скамьи чувствовалась в нем та моральная сила, которой невозможно было противиться, но постепенно на фоне всех экспедиционных дел и забот прорисовывается фигура молодого вахтенного офицера-гидролога как одного из самых активных, деятельных и почти незаменимых членов экспедиции. Это сегодня становится хорошо понятным и заметным, когда особенно внимательно начинаешь вчитываться в воспоминания, записи, дневники той далекой полярной зимовки.
9
Подарено великим князем Константином Константиновичем.
10
Толль Э. В. Плавание на яхте «Заря». М., 1959. С. 19, 35, 107.