Страница 43 из 60
Мадог успел нырнуть под полог палатки, в которой они везли Лазаря, снаружи доносились вопли Формоза.
– Лошади сдохнут, – заметил Император.
Он спокойно сидел на подушках, вытянув вперед правую ногу, которая, по его мнению, подавала признаки жизни. Мадог посмотрел на него и усмехнулся.
– Мне сейчас главное, чтобы не сдох я.
В этот момент в палатку вкатился Формоз. Его лицо и руки покрывал слой сажи. Жрец начал отчаянно стряхивать пепел с мантии. Император и лорд обменялись скучающими взглядами. За время этого путешествия они привыкли к виду друг друга, хотя никто другой их бы теперь не узнал: Мадог заметно подрастерял свой восточный лоск, его волосы отрасли и теперь падали на лицо грязными прядями, кожу покрывал дорожный загар, на небритых щеках осела пыль. Лазарь стал чуть больше походить на человека – уже не тот живой труп, который они достали из склепа, но все еще не тот Лазарус, перед которым трепетали тысячи. Он был слишком худым, на голове были заметные плеши, в которых был виден короткий ежик новых отрастающих волос. Они не разговаривали друг с другом в дороге, наоборот, когда Формоз слишком доставал Мадога своей болтовней, он шел к Лазарю, и они просто молча сидели, лишь изредка обмениваясь странными взглядами. В другой ситуации они бы убили друг друга, но сейчас они видели друг в друге спасение: Лазарь – физическое, а Мадог пусть призрачную, но возможность отомстить тем, кто его сверг, после того, как Лазарь вернет себе престол. У Лазаря вернуть свой трон было гораздо больше шансов – и они оба сделали ставку на самое очевидное из решений.
– Что это было? – спросил Мадог.
– Похоже, что Огненная земля взорвалась, – Формоз, наконец-то отдышался.
Мадог поморщился.
– С какой это стати?
– Казимир разрушил пирамиду Багала, – на удивление спокойно ответил Лазарь.
Формоз подозрительно покосился на него. Повисла тишина.
– Ваше величество… – наконец, промямлил жрец.
– Что?
– Это значит, что мы проделали бесполезный путь и не успели встретиться с Красными отшельниками.
– С чего ты это взял? – спросил Лазарь.
– Они, должно быть, все мертвы, ведь они живут на склонах огненных гор.
– Формоз, я пущу тебя на корм собакам, – ответил Лазарь. – Скажи мне на милость, какой из тебя верховный жрец, если ты не знаешь, что Красные отшельники не боятся огня?
Через час Формоз рискнул выглянуть наружу, пепел все еще витал в воздухе, но уже можно было дышать. Лазарь из своего шатра не выходил. К всеобщему удивлению, лошади достаточно благополучно пережили извержение, и их повозка медленно поползла в сторону темнеющих в облаках пепла гор.
На то, чтобы подъехать ближе, у них ушла оставшаяся половина дня. Если верить часам Формоза, то уже было к полуночи, когда они подъехали к горному перевалу. Впрочем, на часы только и оставалось полагаться, так как перемены времени суток они совершенно не заметили. Через перевал было невозможно ехать на телеге, поэтому Формоз и Мадог оседлали лошадей, Лазаря пристроили на крупе лошади Мадога, разумно рассудив, что для коня Формоза и так приготовлено нелегкое испытание. Все в той же тишине они поехали вперед, по узкой тропе, которая должна была их привести к жилищу отшельников. Ехали всю ночь, останавливаясь только несколько раз для того, чтобы размять ноги и немного поесть. Наконец, когда стало светлее – Формоз предположил, что это рассвет – они увидели перед собой широкое ущелье, в одной из стен которого были видны арки проходов в дома, вырубленные прямо в скале. Все, что лучше всего сохранилось с древних времен, вырублено в камне: Храм моря на острове Мор, гробница Конунгов на Севере и, наконец, жилища Красных отшельников. Медленно, то и дело оглядываясь по сторонам, они подъехали ближе. В нескольких десятках метров Мадог остановил лошадь и спешился. Формоз удивленно посмотрел на него.
– Может, поближе подъедем?
Мадог покачал головой.
– Я не думаю, что сюда принято подъезжать на лошадях. Поможешь мне? – он кивнул на Лазаря.
Тот молчал. Всегда когда его сажали куда-то, снимали откуда-то или носили на руках, его лицо приобретало отсутствующее выражение. Сейчас было немыслимо даже представить себе, что когда-то этот человек рубил головы свиным тушам одной рукой. Формоз и Мадог сняли его с лошади, а потом понесли к пещерным домам: головой вперед, Формоз за руки, а Мадог за ноги. Они вошли под свод первой из арок, когда Формоз остановился и крикнул:
– Эй! Есть здесь кто?
Ответом была только тишина.
– Нам идти внутрь? – спросил Мадог.
– Нет, – ответил Лазарь, – они выйдут сами.
Формоз с облегчением опустил Императора на пол и тяжело прислонился к каменной стене. Мадог остался стоять, Лазарь подтянулся на руках и сел.
– А вы ведь были здесь раньше, – заметил Формоз. – Ведь как-то же вы передали им свое завещание, они бы взяли его только лично от Императора.
– Завещание? – удивился Мадог. – Ты был так предусмотрителен?
– Можно подумать, ты не был.
– В сорок два года на тот свет еще рановато по моему мнению. Так и что ты написал в своем завещании?
Лазарь уже открыл рот, чтобы ответить, но Формоз его перебил.
– Да простит мне их величество, но я видел полную версию завещания, и должен сказать, что на тот момент я испытал глубокий шок от того, что большая его часть была посвящена Канцлеру Эльте. Теперь-то я, конечно, все понимаю, хотя уж извините мне эту вольность, на мой взгляд, не настолько уж Канцлер … хороша собой, чтобы вносить из-за нее запись в Книгу наследников задним числом. Хотя, конечно, ваши дети – ваше дело, здесь я только могу восхититься вашей щедростью.
В тишине стало слышно, как в арках пещерных домов воет ветер. Лазарь смотрел на Формоза в упор, и жрец с внутренним злорадством отметил, что попал в цель – не стоило переоценивать самолюбие Формоза, он был бы готов проиграть Канцлеру, но не какой-то худосочной девке, которая с добрый десяток лет не вылезала из постели Императора, да еще и притворялась мужиком в светлое время суток.
– Дети? – переспросил Мадог.
Для хорошего удара под дых нужен зритель – лорд Мадог, по мнению Формоза, был для этого идеальной кандидатурой.
– Ну да, – поспешил ответить Формоз, – дочь Канцлера. Ей сейчас уже должно быть лет семнадцать. Конечно, когда я прочитал завещание в первый раз, то, не скрою, оно меня очень удивило. Но теперь-то все ясно…
– Семнадцать лет? – снова переспросил Мадог.
– Судя по записям, – все так же бодро отрапортовал Формоз.
Происходящее стало его несколько смущать. Лазарь продолжал пилить его холодным взглядом, но Формоз достаточно хорошо знал Императора, чтобы понимать – это далеко не признак ярости, а вот лорд Мадог, напротив, вдруг стал так бледен, что это было заметно даже в пепельных сумерках.
– А еще я завещал трон Сигизмунду, а Албертон и Северные земли Валтасару. Мог бы начать с первых пунктов завещания, Формоз, если уж решил о нем болтать.
Звучало как упрек, а не как обещание скорой смерти, которое Формоз, если честно, ожидал услышать.
– А что касается третьего пункта моего завещания, то эта запись должна была бы быть в книге наследников другого государства, но, к сожалению, у меня была только эта, – взгляды Лазаря и Мадога встретились. – Тебе действительно рано писать завещание, раз в сорок два года твои грехи замаливают все, кому не лень.
Формоз окончательно перестал что-либо понимать, он начал ощущать, что поразил не ту цель, которую ему хотелось бы – в отличие от Лазаря Мадог ходил на своих ногах. Но, черт возьми, что все это значит?
Дальше строить догадки у него не было возможности, потому что из глубины каменных коридоров раздались шаги. Формоз быстро отскочил от стены и сделал шаг за спину Мадога. Лазарь смотрел в темноту, как будто бы мог там что-то разглядеть. Шаги приближались, и вскоре появилась высокая фигура в красном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Черт возьми, Император был прав – они выжили.