Стороны света

У двери в кабинет Канцлера стоял только один человек, но Мадог понял, что этого человека достаточно. Лорд на мгновенье встретился взглядом с его темными глазами. Ничего примечательного: господин и слуга смотрят друг на друга, но что-то проскользнуло между ними. Неприязнь, и Мадога удивило, что это была неприязнь равных. Человек открыл дверь перед Канцлером.

– Благодарю вас, Капитан, – сквозь зубы бросил тот.

Они вошли внутрь, и Мадог почти готов был зааплодировать: в комнате горело только две свечи, знаменитая боязнь света оказалась правдой.

– Располагайтесь, милорд. Что я могу вам предложить?

– Лишь ваше общество, Канцлер, и не торопитесь, я могу подождать.

– Благодарю вас.

Мадог почти наощупь нашел кресло и сел в него. Канцлер тем временем взял со стола какой-то лист бумаги и подошел с ним к одной из горевших свечей, встав к Мадогу спиной. Интересная им предстоит беседа. Мадог чувствовал охотничий пыл, прилив адреналина – наверное, так чувствует себя гончая за секунду до того, как разрывает лисицу на части. Канцлер тем временем поджог лист бумаги и бросил его догорать в темный камин.

– Я вижу, вы еще не успели жениться, но уже счастливы в браке, милорд, – Канцлер сел за стол, теперь он сидел напротив Мадога, но свечи были расставлены так, что Мадог все равно не мог разглядеть его лицо, только смутные отблески неестественно горящих глаз. – Это прекрасно, могу поздравить вас от всей души.

– Ну, – Мадог усмехнулся, – наши жизненные пути нелегко предсказать, никто не знает, что будет завтра или послезавтра.

– И все-таки примите искренние поздравления от Императора Лазаруса, ну и лично от меня, если жалкому слуге будет дозволено поздравить великого лорда.

– Искренние поздравления Канцлера Эльте и Императора Лазаруса? Звучит как шутка.

– Мне жаль, что за годы нашей переписки у вас создалось обо мне столь нелестное мнение.

Повисла тишина. Мадог раздумывал – ударить сейчас или подождать еще немного. Решил, что и так слишком долго отказывал себе в удовольствии.

– Вы непростая фигура, Канцлер, правая рука Лазаря, его казначей, появились ниоткуда и сразу же получили власть. Вы всегда меня интересовали, а еще больше мне было интересно, почему Лазарь никогда не отпускает вас от себя.

В тусклом свете все-таки было видно, как Канцлер улыбнулся.

– Вы льстите мне, милорд. Я достаточно работал в Канцелярии и вполне закономерно занял пост Канцлера. Причина того, что я редко выезжаю из Горда – всего лишь мое слабое здоровье.

– Сколько вам лет Канцлер? Сорок пять? Или пятьдесят?

– Мне тридцать четыре года, милорд.

– И вы считаете, что достаточно проработали в Канцелярии, если заняли пост Канцлера десять лет назад?

– Император Лазарус высочайшей милостью отметил мои скромные таланты, и я буду вечно благодарен ему за столь высокую оценку.

Мадог откинулся на спинку кресла и громко рассмеялся.

– Эльте, вы просто ходячий учебник по этикету! Как вы считаете, почему Лазарь прислал ко мне именно вас?

– Это честь для меня, милорд, и я не смею подвергать сомнению решения Императора.

Мадог снова рассмеялся. Он достал из кармана пачку писем и бросил их на стол. Это были письма Формоза. Мадог носил их с собой с того самого момента, как Канцлер Эльте ступил на землю Востока – хотел оказаться готовым к этому разговору в любой ситуации. Как оказалось, эта предосторожность была не лишней.

– Читайте.

– Если так угодно милорду…

Милорду так было угодно. Мадогу безумно хотелось видеть лицо Эльте, но от этого придется оказаться. Ничего страшного – хватит и других потех. Эльте начал читать, очень внимательно, одно письмо за другим. Потом он осторожно сложил письма в изначальном порядке и подвинул стопку Мадогу.

– Что скажете? – не выдержал лорд.

Канцлер забарабанил пальцами по столу, хоть чем-то выдал свое волнение.

– Я знал, что в Целлу меня отправил не Император, несмотря на то, что на письме стояла его печать.

– Да неужели? – наверняка, очередной блеф.

– Почерк скопирован мастерски, но не фразы.

– И где же Формоз прокололся?

– Он написал, чтобы я плюнул вам в лицо. Император не стал бы этого писать – он предпочитает использовать иные эпитеты при упоминании вашего внешнего вида.

Эта фраза заставила Мадога улыбнуться.

– Точно подмечено, но сути это не меняет – Лазарь почти что мертв, Казимир почти что на троне, а вы в Палладиуме, и не покинете его, пока я этого не захочу.

Канцлер сложил руки на столе.

– Исходя из того, что Формозу запрещено говорить Казимиру о том, что я жив, я делаю вывод, что убивать вы меня не собираетесь. Могу я поинтересоваться, какие у вас планы относительно меня?

Мадог закинул ногу на ногу и подпер голову рукой, на пальце ярко сверкнуло кольцо с огромным сапфиром.

– Я не буду вам льстить, Канцлер, вы хороший управленец, сносный интриган, и вы умеете хранить верность, но не более того. Претендентом на трон Запада я бы вас не назвал никогда.

Мадог многозначительно посмотрел на Эльте.

– Как бы то ни было, но это очень лестная для меня характеристика, милорд. Смею заметить, мое происхождение никогда не давало мне шанса даже помыслить о том, чтобы занять престол Запада.

Мадог фыркнул.

– Только не говорите, что лишены амбиций.

– И не буду. Но мои амбиции имеют здравые пределы, и я всегда понимал, что моя власть – только милость Императора.

– Сейчас Император мертв, и я хотел бы сделать вам предложение. Скажу сразу: либо вы его примете, либо никогда не покинете Палладиум.

– Одно то, что милорд что-то мне предлагает – великая честь для меня.

Браво! Мадог получал почти физическое удовольствие от этой беседы.

– Хорошо. Сейчас вы наместник Северных побережий, я предлагаю вам стать наместником Запада, когда Запад станет частью моей империи.

Что-то подсказало Мадогу, что Канцлер улыбнулся.

– Но Император еще жив, милорд…

– Это дело времени. Казимир не оставит его в живых. Как только утрясутся вопросы с регентством, Лазарь будет похоронен.

– Возможно. Но пока он еще жив, милорд.

Все-таки отказ. Достойно уважения. Мадог ожидал этого, но стоило попробовать, хотя нужно взглянуть правде в глаза: Эльте очень сильно потерял бы в очках, если бы согласился предать Лазаря.

– Хорошо, Канцлер, – Мадог кивнул, – я понял вас. Надеюсь, мне не нужно объяснять, что ждет вас дальше?

Сквозь неплотно задернутые гардины в комнату начали пробиваться первые лучи рассвета.

– Нет, милорд. Ваши намерения были предельно ясны.

Канцлер поднялся и вдруг сделал то, чего Мадог никак не ожидал – он подошел к окну и решительным жестом раздвинул шторы. Комнату залило сияние предрассветных сумерек. Канцлер задул свечи, а потом повернулся к Мадогу. Сначала Мадог увидел лишь то, что ожидал: бледное худое измученное лицо человека, который мало времени проводит на свежем воздухе и слишком много работает. Но вот он всмотрелся в эти черты. Канцлер отбросил волосы с лица. Мадог почувствовал, как пальцы невольно сжимают подлокотники кресла.

– Мы с вами встречались раньше? – хрипло спросил он.

– Нет, милорд, – Канцлер покачал головой, – вы никогда раньше не встречались с Канцлером Эльте.

От этих слов Мадог почувствовал, как кровь отлила к сердцу.

– Вы ведь с Севера?

– Да, милорд.

– У вас была сестра?

– Нет, милорд, у меня никогда не было ни брата, ни сестры. Я родился и вырос в северной деревне под названием Штайн, мою мать забрало море, когда мне было три года. Меня воспитал отец, он был рыбаком, жил в хижине на самом берегу. Он умер четыре года назад. Его звали Брим.

Повисла тишина, в которой было слышно только тяжелое дыхание лорда Мадога.

– То, что вы говорите, – наконец произнес он, – не имеет никакого смысла.

– Разве, милорд? – Канцлер развязал шарф на шее, снял камзол и закатал рукава рубашки, утреннего света было более чем достаточно, чтобы Мадог смог разглядеть его фигуру. – Разве то, что я говорю, не имеет никакого смысла?