Страница 58 из 72
Господи, я был задницей. Какого хрена я это сказал? Она никогда меня не простит. Я бы себя не простил.
Я поднес бутылку к губам, делая еще один глоток, закашляв от жара, распространяющегося вниз по горлу. Затем повернулся, чтобы облокотиться о стену и спуститься по ней вниз на холодный кафельный пол. Я пялился на противоположную стену на протяжении долгого времени.
Я был абсолютно уверен, что только что разрушил единственный шанс быть с единственной женщиной, которую когда-либо любил.
Мой мозг работал с огромной скоростью. Я не был уверен как, но я собирался это исправить. Я должен был. Миа была моим всем, и я не мог жить без нее.
Я собирался исправить это.
И исправлю.
37 глава
Миа
Мама рассказывала о том, как у хорошего мужчины, который владел местной бакалейной лавкой, неделю назад случился сердечный приступ, и его дети остались управлять магазином вместо него. Они были хорошими детьми, сказала она, детьми, которые заботились о своих родителях.
Это был камень в наш с Гарри огород. И когда глаза Гарри встретились с моими, он их сильно закатил. Но, тем не менее, этого было недостаточно, чтобы заставить меня засмеяться. Ничто не могло меня рассмешить. Мне все еще было больно из-за прошлого вечера, из-за обидных слов Куинна.
Мама не была рада тому, что мы приезжали навестить ее всего лишь раз в неделю.
— Видите, — проговорила она, накладывая салат к своей лазанье, — эти дети знают, что они должны больше времени проводить со своими родителями. Они знают, что обязаны им, — сказала она, чтобы мы почувствовали свою вину.
Мое сердце начало биться сильнее. Мама даже не знала, на что нарывалась.
— Уволились со своих собственных работ и заботятся о семейном бизнесе... эти дети, должно быть, действительно любят своих родителей.
Гарри вмешался:
— Мы любим тебя, мам. — Он широко улыбнулся. — Ради тебя я готов встать во главе семейного дела. — Он отломил кусочек лазаньи, довольный собой. — Если бы оно у нас было.
Мама пожала плечами и затем вздохнула.
— Вы меня даже больше не навещаете. Полагаю, мои дети просто слишком заняты.
Так, ну все. Я встала настолько быстро, что мой стул издал резкий, скрипучий звук, почти упав назад.
— Спасибо за ужин, мама. Но мне нужно идти.
— Миа, — позвала она, ошеломленная моим внезапным уходом. Это поведение не было похоже на меня. Вообще не похоже. Но мне было больно, сильно больно, и у меня не было времени на закидоны неуверенной в себе женщины.
Я сделала несколько шагов, затем обернулась, взглянув на свою мать.
— К черту все.
Она ахнула.
— Миа! Что на тебя нашло?
Я сделала успокаивающий вдох и затем начала.
— Ты знаешь, почему тем детям нравятся их родители, мам? — стараясь подчеркнуть, я произнесла: — Потому что они внушают симпатию. — Она моргнула, глядя на меня. Я продолжила: — Если бы у меня были такие родители, то было бы больше шансов на то, что я бы навещала их чаще. Но к несчастью для меня и Гарри, мы застряли с тобой.
У Гарри отвисла челюсть.
Меня несло, и ничто не могло меня остановить. Я посмотрела на нее, в моих глазах отражалась грусть.
— Что-то подсказывает мне, что мистер Салливан не стал бы заставлять своих детей чувствовать себя неудачниками из-за их достижений. — Из меня вырвался нервный смешок. — Гарри работает в офисе, который он ненавидит. И сделал он это, потому что ты сказала ему, что работа в баре была неприемлема, ма. Ты помнишь, что сказала ему через неделю после того, как он устроился на ту работу, которую ты хотела для него? — Я посмотрела на своего брата. — Ты сказала, что там слишком много рабочих часов, и так он никогда не найдет себе девушку. — Я улыбнулась ему, хоть и дрожала. — Он сделал что-то крутое, и это все еще было недостаточно хорошо.
Мама пристально смотрела на меня, ее лицо порозовело.
— Я пошла в колледж, чтобы получить модную степень, и ты знаешь, что я сделала, когда вернулась с ней домой? — Я покачала головой. — Я отдала ее тебе. Мне дали глупый диплом в рамке, и я отдала его тебе. Ты знаешь почему? Потому что ты его хотела. — Мой голос надломился. — Ну, вот я и получила его для тебя, мама. И ты знаешь, что я получила взамен? — Мои глаза наполнились слезами отчаяния. — Мне прочитали лекцию о том, насколько дорогой был колледж, и что мне бы лучше использовать все те знания, чтобы отработать эти деньги. — Большая слеза скатилась по моей щеке. — Ты даже никогда не говорила, что гордилась мною. Ты не пришла на мой выпускной. Ты меня даже не поздравила.
Глаза моей матери наполнились слезами. Эмоционально я была опустошена.
— С каждым достижением ты саботируешь нашу радость, портишь наш настрой этим. Ты знаешь, чему меня научила? — Я закрыла глаза, стыдясь, что приходилось признавать это. — Ставить низкие цели. Потому что мы не заслуживали большего. — Затем я выпрямилась. — Но знаешь что? — Я посмотрела на брата, который опустил подбородок, пряча свое лицо. — Гарри заслуживает большего. — Я ударила себя в грудь. — Я заслуживаю большего. — Мои губы скривились. — И иногда, мам, — мой нос покалывало от слез, — ты дерьмовая мать.
И не сказав больше ни слова, я развернулась и покинула материнский дом, чувствуя себя еще хуже, чем когда пришла сюда.
***
Кто-то стучал в дверь моей квартиры. Мне следовало бы открыть ее. Но вместо этого я осталась в кровати, спрятавшись под одеялами.
Кто бы там ни был, он сдался, и я была благодарна за тишину.
Это заняло время, но в конце концов я уснула на покрытой слезами подушке.
Куинн позвонил на следующий день, и еще на следующий, и на следующий.
Мой телефон разрывался от пропущенных звонков и текстовых сообщений. И все я игнорировала.
Мне нечего было сказать ему, но его сообщения разбивали сердце.
Куинн: Я самый большой в мире засранец. Пожалуйста, ответь на звонок, Миа.
Куинн: Детка, пожалуйста. Мне очень жаль. Я знаю, что ты не хочешь разговаривать со мной, и я это понимаю, но, пожалуйста, дай мне минуту, чтобы я мог извиниться.
Куинн: Я чувствую себя дерьмово. Ненавижу то, что сказал, и я не имел это в виду. Я даже не знаю, почему сказал это. Вероятно, я ненавижу себя так же сильно, как и ты ненавидишь меня прямо сейчас. Но я снова повторю. Мне очень жаль, Миа. Очень жаль.
Куинн: Пожалуйста, Миа. Поговори со мной.
Куинн: Окей, я тебя понял. Я остановлюсь, пока что.
И затем, наконец, сообщение, которое резануло меня глубже остальных.
Куинн: Я ревновал.
И что мне нужно было делать с этим? Было ли это признанием Куинна, что он чувствовал ко мне больше, чем говорил? Или это было признание Куинна о том, что он не любил, когда люди играли с его игрушками?
Я не знала, что думать, поэтому сделала то, что выходило у меня лучше всего. Я притворилась, что была в порядке.
Гарри приехал ко мне в квартиру на следующий день после инцидента с мамой. Я открыла двери и затихла, чувствуя стыд.
— Привет.
Его руки были в карманах, и он попытался улыбнуться.
— Привет. Могу я войти?
Я открыла дверь шире и ступила внутрь
— Содовую?
— Да. — Я пошла к холодильнику, чтобы принести нам обоим диетическую содовую, и села на кресло-мешок. Гарри отпил свой напиток, внимательно посмотрел на мое лицо и затем спросил у меня то, что ему до смерти хотелось узнать. — Прошлым вечером с мамой... откуда это взялось?
Я пожала плечами.
— Годами назревало, полагаю. — Затем я тихо добавила: — Когда ты прикусываешь свой язык, это копится, понимаешь? Такое впечатление, как будто у меня не было выбора, Гар. Это просто вылилось. — Его губы дернулись. Я спросила. — Как мама?