Жизнь только начинается

Выясняется, что Ярков «нечаянно» порезал в столовой клеенку и официантки целый час его пилили.

— Он продал меня, — заявляет Ярков.

— Не продавал я, — всхлипывает Митя.

— Вылазь, курица, — сердито приказывает Вася. — За себя не можешь постоять. Не виноват, а под стол лезешь.

Митя выбирается, садится на стул возле своей кровати.

Яркову не хочется связываться с новичком: может, еще пригодится. Поэтому он говорит спокойно:

— Не очень командуй. Власть хочешь взять? Не выйдет.

— Брось, Костя, нужна мне твоя власть. Посмотри, с кем связался! Он карлик против тебя.

— Скажи, какой милиционер нашелся. Подожди, узнаешь этого карлика! Такой противный. Колдун! Не люблю таких. Стукни по щеке — другую подставит. Хоть бы раз для близира сдачи дал. — Костя сплевывает на пол и бросается на кровать.

«Ну и ребята, — невесело размышляет Вася. — Неужели все такие?»

Вася настораживается, когда приоткрывается дверь. Но в комнату никто не входит. В коридоре с кем-то ожесточенно спорит Сашка Корнаков.

— Это неправильно! Необязательно целым табуном ходить.

— Имей в виду, меня выбрали комсоргом группы, я за каждого из вас отвечаю.

— Пожалуйста, отвечай сколько угодно. А если все идут в кино, а я желаю в цирк, — как же быть?

— И вечно ты споришь, Корнаков, дисциплину нарушаешь.

— Тебя, Иван Сергеевич, ни за что не переспоришь.

За Сашей входит на редкость низкорослый паренек с льняным чубиком.

— Опять, Ярков, в одежде завалился! И куда только староста смотрит?

— Драться, что ли, с ним? — Корнаков пожимает плечами. — Хоть говори, хоть нет. Не понимает.

Костя неохотно поднимается.

— Ну, завел патефон. Подумаешь, какой понятливый…

Голубые глаза Ивана Сергеевича — таких голубых Вася еще никогда не видел — с улыбкой смотрят на него, будто ребята давно знакомы. Вася не вытерпел, засмеялся. Ему захотелось подергать аккуратный, искусно завитый чуб Ивана Сергеевича и сказать что-нибудь смешное. Знакомясь, он почувствовал сильную мускулистую руку. Повернул ладонь паренька кверху, оглядел кругляшки-мозоли.

— Комсомолец? — неожиданно спросил Иван Сергеевич.

— Нет пока, — с сожалением ответил Вася.

— А ты, Новосельцев?

— Что вы, что вы!..

— Почему же так? — не скрывая разочарования, опять спросил Иван Сергеевич.

— Не пришлось, не думали об этом, — после некоторого раздумья и за себя и за Юрку ответил Вася.

Глава девятая

РАНО УТРОМ

«Выпей еще какао». «Не хочу, мама». «Ну будь умницей — выпей. Пока не выпьешь, гулять не пойдешь». Юрка с отвращением подносит стакан к губам, но вдруг с силой бросает его на пол и… просыпается. Где же стакан? На полу нет даже осколков. И нет матери. Юрка облегченно вздыхает: хорошо, что он не дома. Свесив с кровати ноги, он улыбается. В распахнутые окна смотрят цветы. Стоит протянуть руку — и можно достать красный канн. Юрка прикладывает к щеке прохладные лепестки с росинками. Но мечтательная улыбка вдруг исчезает с лица Юрки. Озираясь на спящих, он торопливо одевается.

Юрка берет с тумбочки узелок и взбирается на подоконник. Румяное лицо Юрки бледнеет, и в глазах отражается испуг. Но ребята спят. Прыжок. Юрка крадется по цветнику, перебегает от дерева к дереву. «Если увидят, отведут к директору. А Васька отколотит, тут и сомневаться нечего», — думает Юрка. Возле ограды он садится отдохнуть. Сейчас он перемахнет последнее препятствие — и снова он свободный путешественник. Теперь — на вокзал!..

Юрка ухватился за холодные влажные прутья ограды, За оградой дорога, за дорогой в зеленых туманных садах белеют дома. А дальше, за белыми домами, — горы! Голубые, зубчатые, таинственные горы! Может, не ехать в Сталинабад? Горы близко — километров двадцать. Но в Сталинабаде горы выше. Там Памир и граница близко. Только одному Юрке скучно… Если бы вдвоем…

Юрка сидит возле ограды, лучи солнца робко касаются его лица, затем все настойчивей заглядывают в глаза. Он щурится, сладко потягивается. «Отложу до завтра, план получше составлю, все продумаю», — вдруг решает Юрка и зачарованно смотрит в голубую даль.

…Вася через силу открывает глаза и видит: Юркина кровать пустая! В одних трусах он выбегает в коридор. Дежурный сонно провожает глазами паренька.

За воротами Вася долго с сожалением смотрит на дорогу. «Нет Юрки! Ну не балда ли! Семилетка несчастная!» Возвратившись, он одевается. Невозможно больше спать, невозможно находиться в тихой комнате, когда в саду загорается рассвет и туман розовеет от солнца. Вася снова бежит в сад и забирается на самую макушку орешины. Легкий ветерочек, щекоча, теребит волосы.

Юрка! Он сидит на мостике согнувшись, смотрит в воду арыка. Как кошка, метнулся Вася по ветвям вниз. Подкравшись, Вася закрывает ладонями глаза Юрки.

— Пусти, рыбу спугнешь! — протестует Юрка.

— Где рыба?

Юрка указывает на снующих в воде мальков.

— Ну и рыба! Рыбешка! Рыбачить умеешь?

— Не знаю, не пускали на речку.

— И плавать не умеешь? — поражается Вася.

— В ванной плавал.

Вася присвистывает.

— Скоро урок, идем.

— Опять командуешь? Не пойду!

Вася озадаченно качает головой, потом решительно приподнимает Юрку за плечи.

— Брось дурака валять! Ты мой товарищ навсегда, дай пять.

Юрка вяло подает руку.

— Товарищ, а в горы со мной не хочешь.

— Опять за свое. Обожди, мы уже знаем, из каких узлов трактор состоит. Год пролетит незаметно, будет специальность в руках. Тогда мы возьмем отпуск и поедем в горы. Ружье купим, пороху… Ладно?

Глава десятая

В КЛАССЕ

Перед началом урока всегда шумно. Может, так должно быть, только шум у них в классе особенный. Создают его двое: Костя и Сашка. Сказал бы Вася Яркову пару слов, но Ярков ведь такой, словами на него не подействуешь. Неуклюжий, здоровенный Костя пытается догнать Сашку, но тот ловко увертывается. Когда Ярков скачет по партам, Оля, чуть не плача, кричит:

— Сломаешь!

— Починят! — отрезает Костя, даже не взглянув на девушку. Оля вздыхает и поджимает губы.

Девушки, сидящие на первых партах, шушукаются. Ребята над чем-то смеются, как будто ничего особенного не происходит. Иван Сергеевич пожимает плечами и отворачивается. Но Вася не отводит своих глаз от Оли. «Почему все ребята молчат? Между собой осуждают Яркова, а в глаза никто не осмелится…» — с удивлением думает он.

Когда входит, чуть прихрамывая, мастер Петр Александрович, Костя с Сашкой не спеша садятся за парту. Ярков, выпучив глаза, смотрит в одну точку, лицо у негр невозмутимое. Воспитанники прыскают.

— Посмейтесь, я обожду, — спокойно говорит мастер и подходит к окну. Он пытливо оглядывает класс. — Я могу с уверенностью сказать: Косте Яркову да и Корнакову неясно, зачем они здесь сидят. Ярков — горожанин, он не все еще понимает. А ты, Корнаков, из деревни. Тебя колхоз послал к нам учиться.

Лицо Корнакова заливается краской стыда, он опускает голову.

— Сегодня мы получили из колхоза письмо, — продолжает мастер. Колхозники спрашивают, как учится их посланец. Посоветуй, Корнаков, что им написать. Написать, как вместе с Ярковым вы яблоню сломали? Или как в орла играешь, дурачишься на уроках? Не хочется, Корнаков, позорить тебя перед колхозниками.

— И чего это вы на меня?.. — бормочет Саша.

— Ты комсомолец, — сурово говорит мастер. — С тебя бы Косте пример брать, а ты из кожи лезешь, чтобы угодить плохому другу.

Петр Александрович с минуту молча ходит но классу.

— Ребята, вы все, кроме Яркова и Новосельцева, хорошо знаете, каким уважением пользуются механизаторы. Хочу напомнить вам, что нет такой работы в колхозе, на которой можно обойтись без механизатора. Вас ждут колхозники. Мы должны жить хорошо, жить так, чтобы всего у нас было в достатке. Для этого надо, чтобы сельское хозяйство намного больше, чем сейчас, давало зерна, молока, мяса…