Зов крови

Но Джек никогда не терялся, поскольку так или иначе, благодаря своему добродушному характеру, он мог находить себе друзей везде, куда бы ни шел, а среди них он мог найти того, кто охотно соглашался помочь ему, то есть довести до двери миссис Вильямс.

– Спасибо тебе, товарищ по кают-компании, – сказал Джек, – если мы с тобой когда-нибудь встретимся, можешь считать, что встретил друга. Это дом миссис Вильямс, да?

– Да, – сказал мужчина, – это дом миссис Вильямс.

– А что она за человек?

– О, она не из тех женщин, что мне нравятся. Но о вкусах не спорят, может быть, другим она нравится.

– Вы здравомыслящий человек, – сказал Джек, – могу сказать, что вы достаточно мудры, если вы попадете в какую-нибудь ситуацию, вы легко из нее выкрутитесь.

Человек не знал, считать это комплиментом или нет. В любом случае он пожелал Джеку, как и требовали правила приличия, доброго дня и не обратил на его слова внимания. Джек смело постучал в дверь, и появилась одна из жалких служанок Вильямсов. Она спросила его, что ему нужно. Джек ответил:

– Во-первых, я должен сказать, что вы очень красивая девушка, а во-вторых, я хочу повидать миссис Вильямс.

– Уходите, – сказала девушка, – вы всего лишь шутите, могу сказать вам, что, после того как миссис вас увидит, она сдаст вас в полицию.

– О нет, она не сделает этого, – сказал Джек, – поскольку я очень привлекательный парень, и она вряд ли отдаст меня кому-либо, скорее она оставит меня себе.

– Я уверена! – сказала девушка. – Вы такой же, как все остальные мужчины, вы слишком высокого мнения о себе. Но если вы хотите видеть миссис, я могу сказать ей об этом.

– Скажите, пожалуйста, – сказал Джек.

Миссис Вильямс была на первом этаже дома и слышала, что у входной двери идет какой-то разговор, она закричала:

– Сюзан, Сюзан. Как ты посмела заговорить с кем-то! Кто это там, скажи мне, кто это, сейчас же!

– Это я, мэм, – закричал Джек.

– Кто, я?

– Мэм, я пришел по деликатному вопросу. Я должен сказать вам кое-что важное.

Любопытство миссис Вильямс было возбуждено и, вероятно, некоторые ее страхи, поскольку, когда она говорила Хелен о своих долгах она, так сказать, ненамного преувеличивала истинное положение вещей. Поэтому она боялась отказать выйти к пришедшему, так как он мог оставить Сюзан какое-либо сообщение, а миссис Вильямс не хотела, чтобы Сюзан что-то знала.

По этой причине миссис Вильямс была готова выйти к любому, кто позовет ее и попросит дать ему аудиенцию, даже к Джеку Принглу, которого при других обстоятельствах, как правильно заметила Сюзан, она без колебаний отдала в руки какого-нибудь блюстителя общественного порядка, как вторженца в ее дом.

Когда Джека проводили в комнату, где его ждала леди, он сделал то, что считал очень элегантным поклоном, который состоял в схватывании его локона волос спереди, подергивании его, причем одновременно он отставлял ногу назад. Когда Джек делал это, он опрокинул кресло.

– Здравствуйте, мэм! – сказал Джек.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила миссис Вильямс.

– Думаю, да, – сказал Джек, – это верно так же, как и то, что я был во многих плаваниях, а вы, позволю себе сказать, вероятно, никогда не отплывали дальше пределов видимости берега.

– Это действительно так, – сказала миссис Вильямс, – я надеюсь, что разговариваю с офицером, а не с простым матросом.

– О да, мэм, – сказал Джек, – я зеленый контр-адмирал. Я пришел сюда, чтобы спросить, не намечается ли в вашей семье свадьба?

«Несколько эксцентричный человек, – подумала миссис Вильямс, – но, скорее всего, он – джентльмен, иначе он не был бы зеленым контр-адмиралом. Я знаю, что есть адмиралы разных цветов, поэтому он, несомненно, не ошибается».

– Да, сэр, в моей семье намечается свадьба. Я говорю это с гордостью за мою дочь Хелен, которая собирается выйти замуж за того, кого можно назвать иностранным властелином.

– Иностранного властелина. Зачем врать, это все болтовня.

– Говорю вам, сэр, за властелина, что-то вроде монарха, властелина, вы понимаете.

– О, я понимаю, они живут среди пластилина, поэтому так называются. Но вы уверены, что выходит замуж именно Хелен, потому что я тоже собирался сделать ей предложение?

– Действительно, тогда, адмирал Грин, мне очень жаль, но она выходит за барона Штольмайера из Зальцбурга.

– Барона какого? Как вы сказали? Сто маляров и соляной гамбургер? Какое странное имя.

«Какой странный человек, – подумала миссис Вильямс, – но он джентльмен».

Она произнесла:

– Адмирал Грин, Штольмайер из Зальцбурга, вот как зовут барона.

– О, я знал, что в нем есть что-то про соль. Но, как бы там ни было, это не важно. Когда состоится церемония, мэм?

– Назначение времени поручено мне, сэр. Я сделаю это, как мне будет удобно. Я вынуждена выразить свое большое сожаление, адмирал Грин, что вы опоздали. Видите ли, предложение барона было таким прекрасным. Он достаточно богатый человек, настолько богатый, что предложил мне чек на пятьсот фунтов в доказательство своих намерений, я не могла отказать ему.

– Что? Пятьсот фунтов?

– Да, уверяю вас, адмирал Грин, что он пообещал за мое согласие пятьсот фунтов.

– Скупой дьявол!

– Скупой?

– Конечно! Я хотел предложить вам пару тысяч и большое имение, которое у меня есть. Это имение приносит такую сумму ежегодно, но оно мне не нужно.

– Две тысячи фунтов и имение! Господи Боже мой! Я даже не знаю, что вам сказать. Вы такой щедрый, что я даже не знаю, что сказать, я озадачена. Две тысячи фунтов и имение, которое приносит две тысячи фунтов в год? Вы имели в виду это, адмирал Грин?

– Именно это. Что еще я мог иметь в виду? Но я не хочу пересекаться с иностранным пластилином бароном Солонкой.

– Но, мой дорогой сэр, подождите секунду, дайте мне подумать.

– Нет, мэм, – сказал Джек, – я не такой обманщик, как вы подумали. Я не могу ничего сказать, но очень вероятно, что ваш барон окажется каким-нибудь наполовину голодающим мошенником, который хочет поправить свои дела за счет вас. Желаю вам доброго утра, мэм.

Сказав это Джек, несмотря на возражения миссис Вильямс, чья жадность была так сильно задета сказанным, что она решила бросить барона, который теперь потерял уважение в ее глазах из-за своих пятисот фунтов, которые она сначала посчитала большой суммой.

– Как странно, – сказала она, оставшись одна, – как странно. После того как я так долго искала мужей своим дочерям, претенденты начинают приходить все сразу и желать Хелен. Очень экстраординарная вещь, очень экстраординарная. Если бы я могла женить адмирала Грина на Джулиане, они бы могли пожениться с Хелен в один день. Тогда бы у меня было две тысячи пятьсот фунтов. Какая отличная идея! Я не скажу об этом никому, я выплачу своим кредиторам восемь пенсов на фунт в качестве премии, я покрою все свои долги и буду с комфортом жить в Лондоне.

С такими интриганами, как миссис Вильямс, всегда бывает так, удача приносит им разочарование. Теперь мысли о том, что она потеряла, перебивали мысли о том, что она приобретает от свадьбы ее дочери с бароном.

В согласии, которое, как мы знаем, было выдавлено из Хелен, виновата именно миссис Вильямс, потому что больше никакая сила не могла заставить Хелен выйти за того, кого она не любила. Но простой факт того, что ее мать увязла в долгах, вынудил Хелен согласиться.

Она должна была все обдумать получше, включить в свои обдумывания Джеймса Андерсона. Такое обдумывание, скорее всего, предотвратило бы ее отступление от клятвы перед Небесами в любви и верности человеку, к которому она испытывала совершенно иные чувства.

Но Хелен не была мудрым мыслителем, и, несмотря на то что все аргументы были в ее пользу, и вся пристойность, и вся справедливость, мы с горечью вынуждены сказать, что она не воспользовалась ничем из этого в той степени, в которой должна была. Напротив, она стала сожалеть о вещах, которые могла использовать для сопротивления.