Давид против Голиафа

Пафос проповеди пророков заключается именно в прекращении истории и во вторжении Божественного фактора. Ведь человек самостоятельно, вне общества, вытягивающего из него все жизненные соки ради борьбы с энтропийным Хаосом, не может этого сделать. Но человек может создать ситуацию, «вымогающую» Бога на вмешательство. Это и есть приход Махди и «второе пришествие» Иисуса – то, во что верят мусульмане и христиане.

«ЗАВТРА». №27(761). 18.06.2008 Беседа c главным редактором газеты АЛЕКСАНДРОМ ПРОХАНОВЫМ

Кризис реальности

Апокалипсис завтра! Контуры войны, революции и мира

1

Нынешний кризис – лишь мелкая судорога, пробегающая по шкуре издыхающего, агонизирующего зверя. Этим зверем является мировая цивилизация. Она состоит отнюдь не только из общечеловеческого либерального формата, укоренившегося в пропитанных спекуляцией и фальшью мегаполисах Запада. Глобализм – это химера, которая, подобно легендарному мифологическому чудовищу, совмещает крылья орла, лапы льва, человеческую голову и хвост змеи. То есть, помимо западного мегаполиса, частью современного глобализма оказываются также и джунгли Африки, трущобы индустриального Тайбея, горы Тибета, пустыни, в которых возвышаются, как и тысячи лет назад, шатры бедуинов. Это все глобальная структура, связанная бесчисленным множеством капиллярных сосудов, – от тех же шатров к небоскребам Манхэттена!

2

Современное устройство производительных сил требует поляризации этого сложного мира на ту часть, в которой только потребляют, и ту, в которой только производят. При этом в потребляющем сегменте мира практически исчезает или перерождается понятие «заработной платы». От безработных до топ-менеджеров люди там получают доход. Этим доходом является попросту выдаваемый ростовщиками кредит на вольготную жизнь.

Между двумя этими полюсами располагаются «серые» зоны: там, где производят сырье, там, где ничего не производят. А есть зоны, в которых «производят» чистую политику. Например, студенческие общежития больших университетов в городах Третьего мира. Или джунгли Колумбии.

3

Мировое правительство сегодня стоит перед дилеммой. Такая предельная поляризация на тех, кто только ест, и тех, кто только работает, воспроизводит при всей кажущейся супер-современности крайне архаическую модель общества. Россия прошла такую ситуацию в эпоху гоголевских мертвых душ. За фасадом блистающих неоном прочерченных параллелепипедами офисных зданий центров мира просвечивает обрюзгшая фигура Обломова в колпаке с кисточкой или мрачная рожа Собакевича, самозабвенно пожирающего осетра. За толпами дисциплинированно тянущихся в офисы и сверкающие антисептической белизной цеха южнокорейских или тайваньских трудящихся маячит фигура бесправного крепостного, отбывающего проклятую барщину. В современном мире накапливается конфликт, восходящий ко времени основания фараоновских пирамид.

4

До тех пор, пока существуют такие социально-экономические «ножницы», которые время от времени смыкаются, перерезая жирную глотку фондовых спекулянтов, мировое правительство не может перейти к следующему цивилизационному формату, который предполагает новый порядок технологических возможностей – неограниченные энергетические ресурсы в любой желаемой точке земной поверхности, неограниченные возможности трансформации вещества, неограниченные возможности манипуляции информационным потоком, неограниченные возможности одновременной связи между сколь угодно большим числом абонентов и т. п. Такой технологический уровень предполагает гарантированную независимость от любых кризисов и потрясений, ликвидацию на корню самой возможности бросить вызов Системе.

Упомянутая дилемма сводится к выбору между тотальной мобилизацией человеческого фактора, еще остающегося вне западного мегаполиса (а это большинство ныне живущих на планете людей!), или же не менее тотальный вывод этого человеческого фактора за рамки истории – в мировую провинцию, в пустыню, в супер-гетто, где, по замыслу мирового правительства, подавляющее большинство людей с неизбежностью должны будут утратить человеческий облик.

5

Есть свидетельство того, что мировое правительство как бы опробовало и примерило оба этих подхода.

Мобилизация человеческого фактора в Третьем мире имела место в Юго-Восточной Азии – появление так называемых «тигров», пресловутое экономическое чудо Южной Кореи, Тайваня, Сингапура, бывшего Гонконга… Этим экономическим чудом «заведовала» Япония, которой в редуцированной и пародийной форме доверили в 1960-е годы исполнение ее довоенной мечты – собрать под собой всю Южную Азию, «восемь углов под одной крышей». (Побежденная в 1945 году Япония, тем не менее, осталась частью большого Запада, в который ее «за ручку» ввел после революции Мейдзи британский империализм, покровительствующий Микадо.)

К «тиграм» юго-восточной Азии в 1980-е годы присоединился неокоммунистический Китай. Он-то и стал на сегодняшний день главным полигоном глобализма по мобилизации незападного человеческого фактора в формат постсовременности. Нынешний Китай реально превратился в полюс производства продуктов мегаполисного потребления. Однако уже сейчас понятно, что развитие такой модели дальше и ее перенос на остальную часть Третьего мира чреваты больше опасностями и издержками, чем положительными сторонами.

Китай сидит на разогревающемся вулкане социального бунта. Активизация масс пока сдерживается опытной бюрократией КПК. Именно поэтому Запад пошел на сохранение коммунистической номенклатуры в Китае после краха соцлагеря. (Другой причиной, по которой мировое правительство избрало Юго-Восточную Азию как полигон для модернизации, было отсутствие в этом регионе мира значимого исламского фактора).

В других промышленно развитых «тиграх» отсутствие коммунистической бюрократии компенсируется диктатурами промышленного капитала, едва прикрытыми фиговым листком «азиатских демократий».

Однако понятно, что опыт Китая и Южной Кореи невозможно распространить на весь Третий мир без риска всеобщего социальнополитического взрыва.

6

Опыт выбрасывания человечества в супер-гетто мировое правительство приобрело в сегодняшней черной Африке. После краткого периода мобилизационного оживления в 1960-е годы, когда под влиянием СССР значительная часть континента вступала в эпоху антиколониальных преобразований, эта часть человечества оказалась практически выброшенной за рамки истории. Окончательно поставить точку в ее судьбе мешает, прежде всего, присутствие исламского фактора, который активно борется на африканском континенте против трайбализма, архаики и внутреннего геноцида.

Тем не менее, опыт маргинализации целого континента «пришелся по душе» мировому правительству в качестве приемлемого образца нейтрализации незападного человечества.

7

Самым опасным для мирового правительства сейчас является вызов политического Ислама. Эта теолого-политическая система жестко отрицает весь порядок западных идеологических ценностей как в формате традиционной метафизики, основанной на пантеизме и доминировании в духовной сфере клерикальной касты, так и в формате светского либерализма и атеизма, в рамках которых человек является самодостаточной высшей ценностью, не имея при этом никакой другой цели кроме собственного благополучия.

Политический Ислам отрицает спекулятивную экономику, социальную несправедливость, узурпацию знаний в руках класса избранных правителей, то есть все то, что составляет главные механизмы западной Системы.