Страница 75 из 101
— Еще чего! Если скажу, что бросил на произвол судьбы сумки с продуктами, побьют! Да-а-а… Знал бы, Пашку позвал на помощь, — ухватившись за ручки, с трудом оторвал он сумки от заметенного снегом тротуара.
— Может, я помогу? — предложила она.
— Ты, главное, сама дойди, — усмехнулся Алексей. — После такой тренировки никакая штанга не страшна.
— А как ты узнал, что я приеду последним рейсом? Ведь я ничего тебе не говорила о поездке домой.
— Не говорила, — подтвердил он. — И тем самым нарушила условия нашего соглашения. Хотелось бы знать почему.
Тамара ничего не ответила. Тем временем, укорачивая путь к общежитию, Алексей свернул во дворы, где местами расчищенные дорожки переходили в узкие тропинки, а те, в свою очередь, снова выводили к очищенным от снега площадкам. Тамара старалась двигаться след в след, но помогало это мало: ноги то и дело соскальзывали за пределы узкой тропинки, да и шаг у него был гораздо шире.
— Ты не ответила, — снова услышала она его голос. — Мы полночи искали тебя в общежитии, а я ведь предупреждал, что зайду, как только вернусь.
— Значит, у меня не было полной уверенности, что вернешься, — запыхавшись, ответила она.
Услышав эти слова, Леша остановился, поставил сумки на снег и достал сигареты.
— И у тебя были основания так думать? — повернувшись к ней лицом, серьезно спросил он.
— Были, и весьма веские. Не каждому доверяют доставить домой высокопоставленную барышню.
— Пашка растрепал, — понял он. — Можно было догадаться… Хорошо, начнем с того, что у этой, как ты выразилась, высокопоставленной барышни всего лишь высокопоставленные родители. И если бы она не была пьяна…
— Ну конечно, — усмехнулась Тамара. — Я и забыла, что ты у нас специализируешься по пьяным женщинам.
— Так… Мы ведь договорились…
— Некоторые в верности клянутся и даже женятся, — перебила она его. — Только потом, пока беременная жена дома сидит, ищут приключений на стороне!
— За Артема я отвечать не собираюсь, — словно отрезал Алексей. — У него своя голова на плечах. Но о том, что не одобряю такое поведение, сказал ему еще в пятницу.
— Надо же! А мне казалось, что вы с ним одного поля ягоды! Это он попросил меня встретить и предупредить, чтобы я Инке ничего не сказала? Не волнуйтесь, ничего я ей говорить не буду.
— Ты не вправе отчитывать меня за ошибки друга, да и друга из-за подобного проступка я терять не собираюсь! Если я когда-нибудь надумаю жениться, то подойду к этому вопросу гораздо серьезнее! — вырвалось у Алексея. — К счастью, пока я ни с кем не связан такими обязательствами.
— Все верно, — ответила Тамара после паузы. — Извини, я действительно не имею права тебя отчитывать. Пошли, мне холодно.
Пытаясь обойти Алексея, она сделала несколько мелких шагов, но оступилась, и ноги тут же стали соскальзывать в глубокий рыхлый снег. Вовремя схватив ее за рукав, он помог ей сохранить равновесие и, оказавшись лицом к лицу, глядя в глаза, произнес:
— Если ты хочешь, чтобы мы с тобой снова поссорились, напоминаю: у тебя это не получится ни сегодня, ни завтра, поскольку я этого не хочу. Как только доберемся до общежития, предлагаю не откладывать в долгий ящик свои претензии и сегодня же во всем разобраться. — И, поправив рукой прилипшую к Тамариному лбу мокрую от снега челку, добавил: — Извини, если я обидел тебя своим ответом… В ночь с пятницы на субботу я готов был поколотить любого… Волновался, не знал, где тебя носит… Хорошо, встретил Мишку, и он вспомнил, что видел, как ты шла к Ленской. Ты уж предупреждай меня в следующий раз, сделай милость. Последний шанс у меня остался: еще одна драка — и выпрут из института. Даже Куприянов не поможет. — И, приподняв Тамару, поставил ее на тропинку впереди себя.
Добравшись до студенческого городка, они вышли на расчищенную от снега аллею, где Алексей ускорил шаг, и Тамара снова оказалась позади.
— Остановись, пожалуйста, — попросила она его у самого крыльца.
Алексей обернулся.
— Извини, — приблизилась она и виновато опустила ресницы. — Я была не права. За Инку было обидно и за то… что ты поехал провожать Тишковскую. Извини.
— Извиняю, — коснулся он губами холодного носа Тамары. — Только давай продолжим разговор в комнате, иначе у меня верхние конечности станут гораздо длиннее нижних.
В комнате Тамары горел свет, но никого не было.
— Когда тебя ждать? — поинтересовался Алексей и принялся растирать затекшие ладони.
— Ты голоден? — неожиданно несмело спросила она.
— Голоден, — признался он. — Пока два часа ждал тебя на вокзале, и замерз, и проголодался. Правда, пока тащил вот это, — кивнул он в сторону сумок, — согрелся и даже вспотел, а вот есть захотелось еще сильнее.
— Я курицу привезла, пирог с корицей, — чувствуя странную неловкость, принялась перечислять Тамара. — Еще кое-чего съедобного…
— Словом, ты приглашаешь меня поужинать? — помог ей Алексей. — С огромным удовольствием съем и пирог, и курицу, но сначала зайду к себе, приму душ и переоденусь. — И, сделав шаг навстречу, с улыбкой посмотрел ей в глаза. — Даже если бы ты меня не пригласила, я все равно пришел бы и съел все до последней крошки: вредность за вредность! Буду минут через двадцать, идет?
Тамара согласно кивнула. В ожидании Алексея она принялась возбужденно носиться по комнате: разобрала сумки, включила чайник, поставила на стол чашки с блюдцами и только стала нарезать пирог, как влетели Пашка с Ленкой.
— Ура! Томка приехала! Голодающие всех стран — объединяйтесь! — завопил Щедрин. — Леха не успеет. Мы его обогнали! — потянулся он к пирогу на тарелке.
— Подождем! — быстро хлопнула его по руке Тамара.
— У! — возмутился тот. — Жадина! Раньше ты была другая.
— Зато теперь буду такая! Привыкай! Сходи-ка лучше сахара раздобудь: твоя Елена Прекрасная его так и не купила.
— Ой, Томка, забыла! — виновато опустила глаза соседка.
— Мы мигом! — схватив одной рукой пустую сахарницу, другой Ленкину руку, Пашка тут же скрылся с ней за дверью.
В комнату они вернулись вместе с прихватившим бутылочку токайского вина Алексеем и снова ее покинули — на сей раз искать штопор.
Около полуночи, покончив и с курицей, и с пирогом, и со многим другим, что положили в сумки Тамарины родители и чего, по их мнению, должно было хватить дочери не на один день, компания дружно убрала остатки еды со стола и разделилась на пары. Оставив в комнате Ленку с Пашкой, Тамара с Алексеем спустились на этаж ниже и, не включая света, прямо за дверью комнаты стали целоваться.
— Слушай, а почему к тебе никого не подселили, как к Щедрину? — спросила она во время передышки и кивнула на вторую кровать. — Или здесь кто-то живет?
— Витька Шумов. Ты должна его знать, он староста нашей группы и староста потока. Его дочке недавно три года исполнилось, женился еще на подготовительном, сразу после армии. С тещей у него были напряженные отношения — отказывалась прописывать, а сейчас и рада его прописать, да Витька отказывается: есть куда удрать, когда с женой ссорится.
— И часто ссорится?
— Ну, пару раз в году живет дней по десять… Останься сегодня у меня, — неожиданно предложил он и, заметив, как Тамара вздрогнула и покраснела, одной рукой прижал ее к себе, а другой погладил по волосам. — Не бойся, отныне и навсегда все будет только с твоего согласия.
— Нет. Не могу, — отрицательно покачала она головой.
— Почему?
— Потому что… Не сегодня, — еще гуще покраснела она.
— Все в порядке? — сразу догадался Алексей и облегченно вздохнул. — Слава Богу! — коснулся он губами ее виска. — Но сегодня тебе все равно придется у меня остаться. Паша с Леной тебя не ждут, ты уж извини.
— Как? — отстранилась Тамара. — И я должна здесь спать? Но я не могу… Я не смогу уснуть в мужской комнате!
— Неправда, однажды ты уже здесь уснула. Когда делали Инночкины расчетки, помнишь? Но если на этот раз не уснешь, будешь рассказывать мне сказки, как Шахерезада.