В сетях любви

– Из последних донесений нашей разведки явствует, что вы, сэр, свои обширные владения используете для помощи императору Наполеону.

– Что?! Я понимаю, вся страна сошла с ума из-за этой проклятой войны с Францией, но подобное обвинение абсолютно абсурдно!

Порадовавшись про себя реакции герцога, лорд Каслрей поднял руку, прерывая словоизлияния Моргана:

– Всяческих несоответствий мы раскрыли предостаточно, чтобы усвоить, что на вас, ваша светлость, преднамеренно сваливают вину. Тем не менее, свидетельства против вас весомы и требуют расследования. Ситуация стремительно обостряется и превращается в основную заботу министерства обороны. В течение уже почти двух месяцев информация первостепенной важности исходит из Англии и поступает в нее через французскую шпионскую сеть, у которой высадка и возвращение нарочных налажены на частном побережье у замка Рэмзгейт-Касл, близ Портсмута.

– Это же мой берег!

– Именно так.

Лицо герцога исказилось от неприязни.

– Мне трудно поверить, лорд Каслрей, что мои люди якшаются с французскими шпионами; ведь почти все в Рэмзгейт-Касле – выходцы из семейств, многими поколениями верно служивших моему роду.

– Кроме сфабрикованных против вас лично, у нас нет конкретных данных, что непосредственно замешан кто-либо из поместья. Однако ясно, что некто, весьма осведомленный о всех делах в ваших угодьях, помогает там шпионам. И тем вовлекает вас.

Вжавшись в сиденье, герцог непроизвольно забарабанил пальцами по подлокотникам.

– Не знаю, кто бы это мог быть; по-моему, все – явно вне подозрений.

– Так же считают и в министерстве обороны; трудность именно в этом. Определенно известно одно – всем заправляет там некая личность по прозванию Сокол. Казалось бы, нам удалось внедриться в эту организацию, но, к сожалению, три дня назад в одном из лондонских борделей нашли труп нашего информатора.

Герцог вздрогнул:

– В Рэмзгейте сейчас моя бабушка, вдовствующая герцогиня. Она в опасности?

– Не думаю, что именно самой вдовствующей герцогине что-либо угрожает, но было бы разумнее перевезти ее куда-нибудь, пусть поживет в другом месте, пока все не уладится.

– Вижу, вы не знакомы с мой бабушкой, – сухо заметил герцог.

Вдовствующая герцогиня – не та женщина, которую можно «перевезти куда-нибудь». Морган сильно сомневался, что когда-либо кто-либо мог руководить ее поступками.

Имея в виду шпионскую проблему, Морган спросил прямо:

– Что надо сделать, лорд Каслрей?

Министр иностранных дел внимательно посмотрел на мужчину, сидящего напротив. Он не был близко знаком с герцогом, которому, однако, премьер-министр выражал полное доверие и на способности которого возлагал большие надежды.

– Разработан план операции по разоблачению Сокола. Согласны помочь нам?

Морган не колебался ни мгновенья:

– Когда приступим?

Экипаж резко дернулся, попав в глубокую выбоину, и его скрежет вернул герцога в настоящее. Он с облегчением обнаружил, что удачно добрался до въезда в Вестгейт-Мэнор. В полной тишине он ехал по посыпанной песком дорожке. Осадив ретивых гнедых у каменного портика, стал ждать, когда из дому выйдет слуга и предложит помощь. Он отправился без своих слуг, так как его секретарь, Джейсон Камерон, приболел, а Морган не желал, чтобы кто-то еще из его челяди был в курсе его отлучек.

Тем прохладным февральским вечером Моргана в Вестгейт-Мэнор привела череда довольно необычных обстоятельств. В начале прошлой недели лорд Каррингтон, виконт Малгрэйв, устроил настоящий переполох в Уайтсе, встав во весь рост на столе в обеденном зале.

– Внимание, джентльмены! – выкрикнул лорд Каррингтон. – Прямо сейчас я намерен продать мое поместье Вестгейт-Мэнор тому, кто предложит наивысшую цену. Это великолепное владение расположено в графстве Гэмшпир. Я выставляю на продажу усадебный дом с обстановкой и содержимым и все прилегающие угодья. Кто отважится предложить первую цену?

Убедившись, что лорд Каррингтон не пьян и говорит вполне серьезно, Морган принял участие в импровизированном аукционе и по завершении страстных торгов оказался новым владельцем Вестгейт-Мэнора. Не глядя приняв расписку Моргана, обрадованный виконт Малгрэйв вернулся к игорным столам.

Морган больше и не думал об этом поместье до тех пор, пока его секретарь не оформил на днях права на владение. Затем, в приливе чувств, Морган решил сделать остановку в Вестгейт-Мэноре по пути к Рэмзгейт-Каслу. Сидя теперь в одиночестве на холодном, пронизывающем ветру, он пожалел о том приливе.

Постучав энергично ногами по полу экипажа, чтобы согреться, он оглядел свое приобретение. Дом был хорош: большой, но не громоздкий. Симметричные эркеры со стеклами в свинцовой оправе, резные столбы на углах и высокие фронтоны свидетельствовали о строительстве в елизаветинскую эпоху. Некогда это было весьма впечатляющее здание, но облупившаяся кое-где краска и щербины в кирпичной кладке удостоверяли, что продолжительное время оно пребывало в небрежении.

Морган и не удивлялся. Джереми Каррингтон не производил впечатление человека, склонного тратить деньги на поддержание поместья. Но вообще дом оказался в лучшем состоянии, чем предполагал Морган.

– Чертовски не везет, – пробормотал Морган, теряя терпение из-за того, что слуги все не появлялись.

Он был готов уже, забыв о благородстве, закричать, лишь бы привлечь к себе внимание, когда массивная дубовая дверь, скрипнув, отворилась. И Морган узрел весьма престарелого человека, зашагавшего вниз по трем каменным ступеням у фасада размеренной, достойной походкой. По форменному сюртуку и чопорной манере держаться Морган угадал, что перед ним дворецкий.

– Позволите помочь вам, милорд? – бесстрастно спросил старик.

Герцог воззрился на него холодным взглядом, но стойкий дворецкий спокойно выдержал его. Удивленно хмыкнув, герцог ловко выпрыгнул из экипажа и бросил вожжи дворецкому, лицо которого застыло, будто камень.

– Соблаговолите доложить виконту Малгрэйву о прибытии герцога Джиллингема, – распорядился Морган. – И пришлите кого-нибудь присмотреть за моими лошадьми.

Дворецкий понимающе наклонил снежно-белую голову, умело перекинул поводья в одну руку, а другую, в белой перчатке, чуть-чуть приподнял. Как по волшебству из-за высокой ограды появился молодой человек и увел лошадей вместе с экипажем. Избавившись от вожжей, дворецкий неспешно поднялся по ступеням и предупредительно отворил дверь перед герцогом.

В холле при входе Морган пробыл лишь какие-то мгновенья – дворецкий принял у него шляпу, перчатки и пальто. Затем его молча провели в переднюю гостиную, налили бренди в великолепный бокал и оставили наедине со своими думами.

Алиса Каррингтон, сжимая ладонями чашку остывшего чая, сидела, отрешенно откинувшись к высокой спинке деревянного кресла. Уже дважды за последние полчаса она пыталась насладиться ароматом свежего чая, но каждый раз ей мешали, отвлекая делами поместья. И теперь она, рассеянно потягивая это тепловатое пойло и почти не прислушиваясь к миссис Стрэттон, пересказывавшей местные сплетни, мечтала лишь о нескольких минутах покоя.

– Леди Алиса, вы почти не притронулись к яблочному пирогу, – пожурила ее миссис Стрэттон строгим тоном. – А я ведь испекла его, как вы любите, с корицей.

– Выглядит восхитительно, – сразу же отреагировала Алиса, надеясь таким образом избежать пространных рассуждений о том, что ей надо есть побольше, потому что она слишком худа. И отломив кусочек, принялась бодро жевать.

Удовлетворенная тем, что хозяйка прислушивается к ее пожеланиям, миссис Стрэттон обратилась к большой кастрюле, булькавшей на плите. Проворно нашинковав лук и морковь, бросила их в бульон. Пикантный аромат разлился в воздухе, в кухне стало уютно и как-то по-особенному тепло, словно независимо от жара, излучаемого чугунной плитой.

Алиса прикрыла глаза и отрешилась, впитывая это тепло от кухонных хлопот. В любой день, даже загруженный, она старалась провести здесь хотя бы часок; порою – чтобы вырваться из бесконечного потока трудностей, связанных с ведением хозяйства в Вестгейт-Мэноре, но чаще – просто потому, что любила эту мирную обстановку.