Не оставляй меня одну

Не знаю, какие из моих слов его задели, но от него повеяло злостью. Я в ответ рассмеялась. Знал бы кто, чего мне это стоило. Мрак снова бросился на меня, а Влад пропал с того места, где был. Началась наша с ним пляска в темноте. Мои молнии вспыхивали, разгоняя его тьму. Мрак наступал, подавляя свет молний. Брат все-таки сумел задеть меня несколько раз, и я пересчитала собой пару стен, чудом не сломав руку. Но и я сумела задеть его, немного поджарив и нанеся несколько ран от когтей, но уже более серьезных: бок и спина.

Если сложить наш обмен любезностями, пока что побеждала я, и меня это совершенно не устраивало. К тому же силы мои кончались, молнии слишком много их тратили, несмотря даже на то, что я не поддерживала их постоянно, а лишь била вспышками. И если я потеряю все силы, он сумеет остановиться, что тоже было мне не на руку. Пора переходить к серьезным угрозам. Пистолет Никиты подойдет. Последний удар меня о стену пришелся рядом с мольбертом, что дало мне возможность сориентироваться в пространстве, и я бросилась туда, где находился Виктор. Помню, Влад не стал трогать это место.

Кажется, мой замысел братец понял, так что к моменту, когда я, искрясь электричеством, подскочила туда, обнаружила сразу несколько вещей. Во-первых, ни Виктора, ни Никиты там уже не было, похоже, он все-таки вытащил своего друга из-под нашего огня. Во-вторых, тьма и мгла уже заполнили это место. А в-третьих, одно из щупалец уже схватилось за оружие. Я метнула в него молнию, перехватила пистолет и наугад пальнула в темноту. Разумеется, мимо. Я пригляделась, выискивая передвижения брата. По обрывкам его эмоций я могла его передвижения различать, несмотря на то, что тьма казалась непроглядной. Еще пара выстрелов ушла в никуда, а затем я пропустила удар, свалилась на спину, и оружие оказалось выбито из рук. Тьма обхватила мои запястья, прижимая к полу, а надо мной вырос силуэт с направленным на меня пистолетом и раздался выстрел. Уворачиваться от выстрела я не собиралась и уже ожидала, как все кончится, однако пуля лишь выбила искры рядом с моим лицом. Но Влад не промахивается. Никогда. И уж тем более не из револьвера. Холодное дуло прислонилось к моему лбу, а тень брата нависла надо мной.

— Назови мне хоть одну причину не убивать тебя, — голос слышался буквально отовсюду, как бывало всегда в такой мгле.

Если не убил сразу, то и не убьет, и причин не надо, уж я-то его знаю. И тут в голове сложились два и два. Да ведь пистолет там лежал очень давно, и в отличие от брата, я в этой мгле не вижу. Ему достаточно было взять его и пристрелить меня, я бы и не поняла ничего. А все, что он делал — лишь играл со мной, пытаясь прогнать. Вот и сейчас просто пугает. От этого стало смешно. Невероятно смешно. Может просто истерика началась, не знаю, но я расхохоталась. Он мог убить меня в любой момент. Нет, правда. Но так же, как и я, не смог поднять на меня руку.

— Тряпка… — сообщила я ему, всхлипывая от слез смеха. — Ты просто… тряпка, братец…

Его пальцы вцепились мне в шею, дыхание перехватило, и я подавилась смехом. Мои раскинутые в стороны запястья удерживали щупальца тьмы. Привычные пальцы знакомо сжимали горло. Я могла поклясться, что в непроглядной тьме вижу его синие глаза.

— Ты убьешь меня, Вероника, но лишь когда я прикажу.

Его приятный голос сейчас слегка хрипел, и в нем я слышала и ощущала ту самую мощь, которой никогда не могла сопротивляться. От нее меня пробрало дрожью и парализовало нервы. Это возбуждало. Его пальцы сжались сильнее, лишая меня кислорода. Я хотела вцепиться в его руку, но запястья удерживались тьмой, оставалось лишь жадно глотать остатки воздуха. А ведь у меня еще были силы на то, чтобы как минимум шарахнуть молнией. Но я не могла использовать это против него, потому что не хотела, мне было на удивление хорошо. Он сильнее, он имеет право делать со мной все, и мне это нравится. Брат склонился к задыхающейся мне, и его выбившиеся из хвоста волосы защекотали мне щеки.

— Ты будешь делать то, что я прикажу. Всегда, когда прикажу. Ровно так, как прикажу. И не посмеешь ослушаться. Это понятно?

— Да… — прохрипела я.

Каждый раз, когда я в таких случаях говорила да, меня охватывало блаженство вперемешку с возбуждением, и я готова была соглашаться с ним еще тысячу раз. Я словно впадала в транс.

— Держи, — он вложил мне в правую руку пистолет, и тьма оставила мои запястья в покое, а его хватка на шее ослабла, возвращая мне воздух. — Направь на меня. Возьмись крепче. Да, вот так. А теперь нажми на курок.

Мои пальцы задрожали. Дуло у его лба заходило ходуном.

— Ну же! — голос закричал на меня отовсюду. — ЖМИ!

Этот окрик стал последней каплей. Я быстро, чтобы Влад не успел ничего сделать, перехватила пистолет, развернув на себя, и выстрелила. Он все-таки успел среагировать — выбил оружие, не позволив ранить саму себя, а затем перехватил его и приставил к своей голове.

— Я не могу себя убить! Ты понимаешь это?!

С каждым словом он ежесекундно нажимал на курок. Осечка. Осечка. Осечка.

— Ты должна сделать это, Вероника, я не могу сам!

Щелк. Щелк. Щелк. Щелк.

— Должна! — в его голосе сплелись злость и мольба.

Вот еще! Вздумал убить себя моими руками?! Я ударила по револьверу, выбив его из рук, и заорала от злости:

— Я никому ничего не должна!

— Не будь малодушной! Делай то, зачем пришла!

— К черту тебя! И Гхаттота твоего к черту! И Кайраджа туда же! Я не могу убить того, кого люблю!

— Я тебя изнасиловал! Ты меня ненавидишь! Если не убьешь меня, я снова сделаю это с тобой!

Я не видела его лица в этой кромешной тьме, которая кричала на меня со всех сторон, но готова поклясться, что его синие глаза потемнели. Пистолет ударился мне в бок, выброшенный тьмой. Пальцы схватились за мою одежду и вместе с темными щупальцами просто порвали ее, оставив меня совершенно обнаженной лежать на ее остатках. /Книг/о/люб./нет/ Он вошел без предупреждения, вырвав из меня стон удовольствия. Я уже давно была возбуждена, и сейчас в порыве эмоций застонала в голос. Его пальцы вцепились в мою шею снова, а голос наконец-то начал исходить именно от него:

— Ты… должна… меня… убить… — говорил он по слову с толчком, словно толчками закреплял каждое сказанное им слово.

Влад хочет, чтобы я его убила, потому что понимает, что один из нас все равно умрет, и он не хочет, чтобы это была я.

— Люблю… — выдохнула я, закончив это очередным стоном.

Мгла начинала понемногу рассеиваться, только щупальца тьмы пока еще колебались вокруг, однако обзор уже не загораживали, и я увидела своего противника и любовника. Снять с себя одежду брат не потрудился, лишь спустил штаны, одной рукой опирался на пол около меня, а второй сдавливал шею. И я сходила с ума от удовольствия. Паркет под моими ногтями покрывался глубокими бороздами, словно я царапала его огромными когтями. Я стонала, а может шипела, не знаю. Брат давно приручил меня, и мне это нравилось. И с каждым очередным движением во мне он снова и снова доказывал это. И я, словно выпустив на волю внутреннего зверя, отбросила все мысли, просто наслаждаясь происходящим. Моя реакция возбуждала его, и я ощущала это, ловила эти эмоции, и наслаждалась ими, возбуждаясь еще сильнее. И наконец я закончила, издав протяжный стон, и вместе с этим Влад ударился в меня последний раз, получая свою порцию удовольствия. Он оперся по обеим сторонам от моей головы, тяжело дыша, и склонил влажный лоб к моему плечу. А я вдруг поняла, как мне стало легко. Мне было тяжело без Влада так же, как когда-то без Михаила. С последним мне хотелось ласки и нежности, я испытывала самые положительные чувства, как любой нормальный человек, а с первым — агрессия и ярость, и с ним я могла выпустить на свободу это чудовище, что жило во мне, освободиться от него хотя бы ненадолго.

Я запустила пальцы в его волосы и погладила, расслабленно оставаясь лежать. Потолок. Родной потолок родного дома. Сколько раз я видела его вот так, лежа на полу. И причиной всему этому — Влад. Как и сейчас. Кажется, все вернулось на круги своя. Только мы изменились.