Страница 33 из 76
Шон улыбается мне так, словно я только что вручила ему выигрышный лотерейный билет.
– Правда?
– Да?
– Ох и весело будет, – смеется он. – Удачки!
Я на цыпочках иду по проходу между кроватями, стараясь не разбудить всё ещё спящих парней. К тому моменту, когда мы с Шоном вернулись, большинство из них уже проснулись, но Адам не входит в их число. Впрочем, как и Майк, отчего мне приходится подавить смешок, когда прохожу мимо его кровати и созерцаю взлохмаченные короткие волосы, по внешнему виду напоминающие взрыв на макаронной фабрике. Миновав его, берусь за дверную ручку, но прежде чем войти, оглядываюсь и вижу, как Шон, чересчур игривый, подглядывает за мной из-за угла. Я хмурюсь и машу ему рукой, прогоняя прочь, после чего вхожу в комнату и закрываю за собой дверь.
Адам услышал, как захлопнулась дверь и простонал:
– Шон, Богом клянусь… если ты не оставишь меня в покое – я заеду тебе по яйцам.
Я подхожу к кровати и гляжу на Адама, уткнувшегося головой в подушку. Он обнажен, от вида рельефности его спины мое сердце стучит как заведенное. Я стараюсь не краснеть.
– Я принесла тебе кофе.
Он отрывает голову от подушки и открывает один глаз. Когда замечает меня, его губы медленно изгибаются в очаровательной улыбке, после чего он начинает смеяться.
– Который час? – в конце концов спрашивает он, небрежно потирая рукой лицо, опершись на локоть.
Я слишком занята попытками не глазеть на него, так что отвечаю не сразу. Когда осознаю, что мне действительно нужно что-то сказать, я откашливаюсь и произношу:
– Полдевятого.
Адам перекатывается на спину и сползает ниже по матрасу, натянув одеяло выше головы.
– Слишком рано для кофе, – бормочет он из-под одеяла.
Я присаживаюсь на край кровати и стягиваю одеяло до носа.
– Думаю, мы должны постараться хоть что-то выучить, прежде чем снова отправимся в путь.
Адам садится в кровати, из-за чего одеяло сползает с его груди на пояс. Он долгое время смотрит на меня, и теперь я уверена, что заливаюсь краской.
– Ты серьезно… – раздосадовано произносит он.
– Да. Именно для этого я и поехала с вами.
– У меня есть идея получше, – возражает он, и мне внезапно становится до смерти интересно, в чем же заключается его идея.
– Ложись рядом со мной. Давай поспим, а учиться будем в машине.
Я прикусываю губу – слишком заманчивая идея. Когда он замечает это, на его лице появляется хитрая улыбка, а темные глаза обличают все неприличные мысли, которые я только что вложила в его голову.
– Ужасная идея, – отвечаю я.
– Лгунья, – ухмыляется Адам.
Я встаю и иду к выходу из комнаты, но он вскакивает с кровати, прежде чем я успеваю открыть дверь, прыгая передо мной в одних трусах. Смеется и хватает меня за плечи.
– Я просто пошутил!
Я хмурюсь.
– Ладушки… не пошутил… но я не это имел в виду.
Я одариваю парня ещё одним хмурым взглядом.
– Хорошо-хорошо, я это имел в виду.
Он так невинно улыбается мне, что я не могу сдержать смех.
– Ты не хочешь стать выпускником?
Адам стонет и опускает руки.
– Хочу.
– Значит, тебе нужно хорошенько поработать. Адам, этот тест в понедельник не будет легким. Зубрение в ночь перед ним не поможет тебе. Не в тот момент, когда ты прогулял столько дней.
Он тяжело вздыхает и потирает глаза, после чего поднимает с пола футболку и натягивает ее на себя.
– Можно я сначала приму душ?
– Только если сделаешь это по-быстрому.
Я возвращаюсь на первый этаж автобуса и зависаю с ребятами, когда Адам выходит из душа в обычной белой футболке и потертых рваных джинсах.
– Шон, – произносит он, вытирая полотенцем волосы, – где мой маффин?
– Твой репетитор съел его! – смеется Шон.
– Я не ела! – кричу в ответ.
– Ты ела или нет черничный маффин этим утром? – спрашивает Шон, озорно указывая на меня пальцем.
Я с вызовом гляжу на него, хватаю рубашку, лежащую на вершине стопки, которую я сложила сегодня утром, и швыряю её в него.
– Докажи!
Все ребята смеются, а Адам широко улыбается, сверкая зубами.
– Ты мудак, Шон, – Адам неодобрительно качает головой.
– Эй! – протестует Шон. – Это она его съела.
– Ладно, давайте покончим с этим, – Адам указывает на меня пальцем.
Я прохожу мимо него, чтобы подняться по лестнице, а он кричит ребятам:
– Ребята, утром она сказала мне «сделать это по-быстрому»!
Они смеются, а я закатываю глаза, не потрудившись оглянуться, чтобы увидеть глупую ухмылку, которая, я уверена, приклеена к его губам. Мой рюкзак всё ещё в спальне, так что я поднимаю его с пола, а затем запрыгиваю на кровать и сажусь по-турецки.
– Итак… ты ещё помнишь, как сопрягать глаголы?
– Oui? – отвечает Адам. – Je pense.
Я широко улыбаюсь, отмечая его правильное, по моему мнению, произношение.
– Хорошо, давай начнем с письма. Над речью мы можем поработать в машине.
К тому моменту, когда в одиннадцать часов мы вместе с ним выходим из автобуса, я чувствую себя довольно отчаявшейся. Ума не приложу, каким образом Адам сдал базовый курс по французскому – он так легко отвлекается, всегда переключается с одной темы на другую. В какой-то момент я, не выдержав, прижала ладони к его щекам, чтобы угомонить этот треп. Когда он замолчал и просто уставился на меня, я произнесла:
– Ты должен скон - цен - три - ро - вать - ся.
Взгляд Адама был прикован ко мне – столь пристальный, что я ослабила свою хватку.
– Если ты не отпустишь меня, – предупредил он, – я тебя поцелую.
Я тут же опустила руки, залившись краской. Он хохотнул и, вернувшись к работе, перевернул страницу. Но после случившегося именно я была той, кто не смог сконцентрироваться. Когда время наконец-то приблизилось к одиннадцати часам, я была благодарна за предлог покинуть эту комнату.