Страница 3 из 133
То, что случилось три дня назад. Есть ли моя вина в том?
- Есть, конечно, - опять захотелось плакать, - не стоило вообще заговаривать на эту тему. Все мой проклятый язык. Если мама говорит, что надо, значит надо. Мама больна и надо было говорить на отвлеченные темы, о музыке или погоде.
О словах матери о том, что все дело во мне, что если бы не я, что это я должна была умереть, а другие дети родиться, я старалась не думать. Они причиняли боль.
- Мама так не думает, просто она больна и ей плохо. Мама любит меня, - уверенно проговорила я.
Я впервые подумала, что, наверное, невероятно тяжело потерять существо, которое носишь в себе целых девять месяцев. Неудивительно, что мама так реагирует на меня.
Тут я подумала, совсем о другом. В трех днях пути от нашего поместья, есть озеро с печальной репутацией. “Озеро покинутых детей” - небольшое, но глубокое озеро, куда женщины нашего герцогства бросали своих детей, рожденных вне брака. И ярко представила себе, как мама берет меня, еще младенца, и бросает в воду, и, убедившись, что я утонула, разворачивается и уходит прочь.
- Нет!!! - я сильно ударила себя по щеке, - нет, я не должна так думать. Мама любит меня!
И я опять заплакала, а затем уснула.
- Просыпайтесь, леди Василика, просыпайтесь, - кто-то настойчиво звал меня.
С трудом раскрыв глаза, узрела перед собой злое лицо Найдин Энви, моей гувернантки.
- Вставайте, ваш отец желает вас видеть. И пошевеливайтесь, я и так потратила много времени, будя вас. Его милость - занятой человек, ему некогда ждать вас. - Злобно прошипела она, отходя к двери. Да… Любви и почтения у моей гувернантки не занимать. Иногда мне кажется, что Родерик специально нанял ее, что бы я почаще из дома сбегала.
Я сладко потянулась, взглянув на часы. Шесть утра. И чего лорду Родерику понадобилось от меня в такую рань?
Спрыгнула с высокой постели, надела халат, пригладила растрепанные волосы, посмотрелась в зеркало. На леди я не тяну.
- Я готова, Найдин, - сонно отозвалась я, когда она в очередной раз поторопила меня, - идемте.
Пока шли по коридору, я строила предположения, зачем меня пригласили в кабинет к Родерику. Что-то подсказывало, что не будет ничего хорошего. Мне было страшно. Отчаянно не хотелось идти туда, к этому жуткому человеку. Так уже было несколько раз.
Когда мне было четыре года и я впервые почувствовала в себе магию. Сходу наколдовав какие-то светящиеся шарики, я помчалась к родителям, те как раз принимали важных гостей, а я не должна была мешать. Пока бежала от своей комнаты в гостиную, где родители и их гости пили чай и вели чинную беседу, меня обуял дикий ужас, все кричало во мне, что не следует идти туда, руки тряслись, ноги подгибались, но я упорно неслась. То, что во мне проснулась магия, было важнее моих предчувствий. Когда я кубарем вкатилась в гостиную, первые пару минут не могла говорить. Родители и гости изрядно перепугались, глядя в мои безумные глаза, наперебой спрашивали, что случилось. “Вот!” - с радостью воскликнула я, когда немного пришла в себя, и разом наколдовала с десяток светящихся шариков. То, что случилось потом, не укладывается у меня в голове до сих пор. Гости поджали губы, с неодобрением смотрели на меня и на маму (на магов до сих пор смотрели с опаской и недоверием, а среди дворян, особенно титулованных, магия считалась чем-то вульгарным и недостойным, хотя магия и ее продукты заняли прочное место в повседневной жизни каждого человека). Родерик практически испепелил меня взглядом, в его руке лопнул хрустальный бокал. А мама… Мама с ужасом и ненавистью смотрела на меня и на шарики, разлетевшиеся по комнате. Внезапно она схватила веер и ударила меня по лицу, и еще, и еще раз… Таскала за волосы, била по рукам и ногам, пока веер не сломался. Кричала, что я неблагодарный ребенок, хочу свести ее в могилу и прочие ужасные вещи. Спасла меня леди Айлонде, отбив меня у обезумевшей матери, сказав: “Это всего лишь дитя, не стоит ее бить. Девочка не виновата, в конце концов, это (слово “это” она произнесла с презрением) в крови у вашей семьи. Достаточно запретить ей заниматься этим”. Это был первый и единственный раз, когда мама подвергла меня физическому наказанию. Магией мне запретили заниматься.
Второй раз произошел пару лет спустя, когда мама передала мне семейную Книгу заклинаний. Так как мне было запрещено изучать магию, а Книга потребовала передать ее следующему поколению и маме ничего не оставалось как подчиниться воле Книги. Ее (Книгу) после ритуала передачи убрали на самую высокую полку самого дальнего шкафа библиотеки, что бы у меня не было доступа к ней. Однако спустя пару месяцев я обнаружила Книгу у себя под подушкой. Но радость от этого не длилась долго. Слуги, убирающие мою комнату, быстро обнаружили ее и сообщили родителям. Книгу вернули на полку, а меня выпороли. Я объявила голодовку: требовала, чтобы мне вернули книгу. Безрезультатно голодала полторы недели, потом тяжело заболела. Родители, оставив меня на попечение Найдин и семейного доктора, уехали отдыхать на Южные озера. Спустя еще несколько месяцев Книга опять появилась у меня в комнате. Ее снова отняли. Через неделю история повторилась и повторялась еще несколько раз. Потом я, не выдержав такого издевательства, взяла книгу и сбежала к Марте. Но та уговорила меня вернуться, кроме того, Книга сама потребовала возвратиться домой. Тут то это и случилось. Пока шла домой, на меня накатила волна ужаса, я кое-как переставляла ноги. Домой мне не хотелось! Куда угодно, но только не домой! Когда я вошла в гостиную, мама плакала, Родерик был зол. Он резко выхватил из моих рук Книгу, подошел к камину и швырнул в огонь. Но она не долетела до огня. Остановившись на середине пути, раскрылась и выбросила в грудь Родерика луч черноты, или тьмы. Того подкинуло к потолку и безвольное тело упало на дорогой ковер. Мама что-то закричала. Я, испугавшись, бросилась в свою комнату. Когда я вбежала в комнату, Книга была уже там. Родерик заболел, точнее он медленно умирал. Доктор Олдман посоветовал пригласить мага - специалиста по черной магии, некроманта или чернокнижника. Приехал седобородый, сухонький старец. За пару минут, осмотрев больного и узнав причину болезни, сказал, что он не может помочь, никто не может помочь, кроме хозяйки артефакта. Я должна была попросить Книгу, снять то заклинание, которое она использовала для своей защиты и из-за которого умирает Родерик. Подходить к книге было страшно. Прикасаться к ней было страшно. Но когда я дотронулась до нее, та легко раскрылась и на чистом листе было написано одно единственное слово: “Уверена?”. Я беззвучно ответила: “Да”. Старик-чернокнижник, наблюдавший все это, одобрительно погладил меня по голове, сказав, что лично знал моих прабабушку и бабушку. С Аналлеисой тей Фрайхэш он учился в Академии, а Родомиру тей Фрайхэш обучал все в той же Академии. И высказал надежду, что и я пойду по их стопам и стану магом.
И вот в третий раз. Ноги дрожат, сердце безумно колотится, во рту появился привкус крови. Что-то будет, что-то очень неприятное. Но может быть мне, наконец, скажут, как чувствует себя мама?
- Я привела ее, лорд Райзенде - обратилась Найдин к хозяину кабинета, делая книксен. Я, спохватившись, повторила маневр гувернантки.
- Благодарю вас, Найдин, - холодно отозвался граф, - можете идти, вам есть чем заняться.
Та, еще раз поклонившись, удалилась. Я осталась один на один с кошмаром, всей моей жизни.
“Если бы не он, моя жизнь сложилась бы иначе”, - вдруг подумала я.
- Из тебя никогда не выйдет настоящей леди, позор рода Райзенде, - со вздохом обратился он ко мне, - посмотри на себя. На кого ты похожа?
Только бы не заплакать. Только бы не заплакать.
Я украдкой осмотрела себя в лакированной стенке шкафа. Волосы дыбом, глаза красные от слез и недосыпа, красный от платка нос, на левой щеке остался след от подушки, ночная рубашка и халат мятые, тапки почему-то разные. “Леди в любой обстановке должна оставаться леди”, - вспомнились мне слова деда. А я на леди точно не похожа.