Страница 6 из 26
Тем временем с аулов и стоянок днем и ночью не переставал сниматься поток людей, отправляющих в горы. Их уводили подальше от предстоящих военных сражений, мест вероятного пребывания врага. Толпы людей шли без остановок. Когда дети и старики выбивались из сил, к вечеру в глухих и закрытых местах они останавливались на краткосрочный отдых, на кострах спешно готовили скудную пищу и ложились спать. А с первыми проблесками зари снова отправлялись в путь.
Табасаранские дружины с зарей должны были выступить на место прохождения военных учений. Они со всех концов Табасарана днем и ночью продвигались к месту назначения, и Мирза Калукский благодарил Аллаха за то, что тот не дал дрогнуть ему с Мухмуд-беком на военном Совете при решении важного военного вопроса. Если бы тогда они поколебались, пошли на поводу Старосты гуннов, Надыр-шах бы дал указание сжечь все табасаранские аулы, стариков и детей затоптать под копытами коней, а плененных юношей и девушек отправить в Персию. А каждый день, прожитый на земле свободными узденями – это чудо. Завоеванной победой над каджарами они своему народу предоставят таких дней до бесконечности.
В эту суровую годину во главе командования объединенными табасаранскими силами поставили Мирзу Калукского и Махмуд-бека. В самый ответственный момент в истории народа они не дрогнули, не потеряли веру в победу. Мирза знал: военачальник, потерявший веру, подобен пустому сосуду. Махмуд-беку придавало сил то, что рядом с ним плечом к плечу воюет Мирза Калукский. Мирза Калукский понимал: в тяжелую годину Табасарану нужны мужественные, мудрые, уверенные в своих силах правители и военачальники. Таковым является Старшина калукцев и нитрикцев Махмуд-бек. Он на деле показал, как хорошо разбирается в военном деле, в организации, разработке военной тактики и стратегии. Видел, как смел и отважен Амир-Хамза, Хасан-бек, Мажвад! Даже молодые военачальники Халид и Хаким не дрогнули! Не чета им Старшина племени гуннов! Мирзе стыдно за своего нерешительного и трусливого вожака племени…
Табасаранские дружины готовились к решительным действиям против неприятеля. Мирза Калукский свои дружины сосредоточил в урочище «Хина». Оно находится в долине, между горными грядами, проходящими за левым и правым берегами Рубас-чая. Дружину Махмуд-бека закрепили на холмах левого и правого берегов реки, тянущихся от аулов Рушуль, Арак, Лидже; остальные дружины цепью расположились перед аулами Ягдыг, Хапиль, Татиль, Хустиль.
Мажвад и Хасан-бек со своими дружинами продвинулись через Гурикскую поляну, лагерями стали в поселении Хучни и в урочище Джамаг, другие расположились вдоль окрестностей поселений Лидже, Арак. Амир-Хамза, Хаким и Халид расположили своих пушкарей, стрелков и лучников на подступах к Хучнинской крепости, в самой крепости, на стенах Дагбары.
Отряды табасаран, по разработанному плану, с флангов должны были ударить по врагу, не ввязываясь в длительные кровавые сражения. Как было условлено, они собирались нанести кратковременные, молниеносные удары. В тот момент, когда кизилбаши ощутят силу острия оружия табасаран, незаметно для врага они поменяют тактику ведения боя: дружины дрогнули под натиском врага. И с боями будут отступать в узкое ущелье урочища Хина. Оттуда врага заманят в горы, там разобьют наголову.
Этой тактике ведения войны табасаранские командиры и придерживались в дальнейшем. Они, нападая небольшими партизанскими отрядами, поддразнивали, больно «кусали» врага, неожиданно заходя в тыл, ударяли в самые уязвимые места.
Разведчикам Мирзы Калукского удалось захватить пленного. От него узнали: со стороны Дербента с войском в двадцать пять тысяч воинов на них идет Рустан-бек.
Кизилбаши закрепились на подступах к предгориям Табасарана к утренней заре. Конные отряды, пешие дружины, лучники выстраивались в ровные ряды, они готовились к бою. Впереди поставили воинов-перебежчиков из племен прикаспийских степей, за ними стояли кизилбаши, мазандаранцы, самаркандцы, туркмены, узбеки… Все левобережье Рубас-чая заполнили вражеские дружины. Тем временем с юга и востока не прекращался их поток. За их спинами, на самом высоком холме южного склона урочища Синик, за селениями Хапиль и Татиль, на зеленой лужайке голубел шатер Рустан-бека с тремя боевыми знаменами на высоких деревянных шестах.
– Смотри, смотри, Мирза, кизилбаши перестраиваются. Похоже, они готовятся не наступать, а обороняться! – воскликнул Мажвад. – Неужели они придумали новую тактику?!
– Может, еще ждут подкрепления… – неуверенно ответил Мирза.
«Неужели они разгадали наш план военного действия?!» – у него сердце замерло.
Даже самый неискушенный в военном деле воин видел: вражеский строй по правилам военной стратегии построен не для нападения. Кизилбаши непонятно перестраиваются. Даже неопытные воины видели, что кизилбаши собираются не наступать, а обороняться. По рядам табасаранских дружин поползли шутки и насмешки в адрес кизилбашей. Мирза Калукский, видя, что его воины не на шутку разошлись, у них складывается завышенная самооценка, он предупредил, чтобы они не зубоскалили, а внимательнее присмотрелись к хитроумным маневрам врага. Он кизилбашей хорошо знает: они коварны, непредсказуемы! Неизвестно, какие коварные планы вынашивают военные полководцы шаха! В один из своих походов в Табасаран кизилбаши преподнесли Мирзе с гуннами такой урок военной хитрости, что век не забудет! С тех пор Мирза перестал доверять даже своим глазам: он больше не даст врагу себя перехитрить.
Глава 3
Солнце едва приподнялось над горой Сингирик, как стало жечь воинов в тяжелых доспехах, шлемах, в войлочных одеяниях. Спустя некоторое время с лиц воинов под воротники ручьями потек пот; над спинами лошадей и головами воинов поднимался пар. На запах пота со всех сторон слетели слепни, комары, навозные мухи. За спиной Мирзы Калукского фыркали лошади, над их головами противно жужжали насекомые. Вездесущая мошкара лезла воинам в глаза, нос, уши… Вороной конь под Мирзой нетерпеливо переступал с ноги на ногу, нервно бил хвостом по бокам, отбиваясь от насекомых, рвался в бой.
По рядам табасаранских воинов прошел слух, что Мирза Калукский ждет гонца от Рустан-бека с каким-то важным посланием. А Рустан-бек никого посылать к Мирзе Калукскому не собирался. Это была военная хитрость, дезинформация, пущенная его агентами в табасаранские ряды, чтобы сбить противника с толку. «Если бы Надыр-шах хотел мира, в Дагестан бы он с войной не сунулся», – размышлял Мирза.
Мирзе Калукскому надо было настраивать своих воинов на решительный бой. Он вывел коня вперед, перед всадниками, гарцуя, проехался в дальний конец строя и обратно, остановился на середине и обратился к ним:
– Предводители дружин, смотрите, против каждого из наших воинов Рустан-бек выставил троих своих воинов. Значит, не мы его – он нас боится! Каджары хотели с нами сражаться, они это сражение получат! Многих из нас сегодняшнее сражение прославит на века, для многих оно будет последним… Если будем действовать бесстрашно, слаженно, не думая о себе, то враг перед нами дрогнет. Мы его победим, выгоним с нашей земли! Воины Табасарана, готовы ли вы к решительным действиям, и, если понадобится, к смерти за родину?
Предводители дружин хором ответили: «Готовы!». Громкими возгласами свою готовность выразили и воины.
– С нами Аллах. Давайте вознесем молитву Творцу всего сущего, и с Его благословения пойдем на врага.
Мирза Калукский спешился, опустился на колени, за ним – все остальные воины. Он закрыл глаза. Он жаждал почти неосуществимого, недостижимого – победы над врагом. И страстные слова молитвы теснились в его груди. Они, жгучие, громогласные, то победоносно схлестывались в магическом вознесении к Аллаху, то путались в голове, теряя смысл. Это была молитва не ума, а страждущей души, для которой слова были лишь внешней оболочкой его мыслей, его всепобеждающей молитвой.